Даниэль еще раз всхлипнула и прошептала:
— Мне уже лучше… — и принялась утирать ладонью продолжавшие катиться по щекам слезы.
— Ну, Данни, успокойтесь же, — ласково усмехаясь, проговорил Линтон. — Вот вам платок. Высморкайтесь…
Даниэль улыбнулась сквозь слезы и последовала совету графа. Приведя себя в относительный порядок, девушка спросила:
— Как это могло случиться?
— Что?
— Такая истерика.
— Просто за последние недели у вас накопилось слишком много переживаний, — ответил Линтон. — А теперь — одевайтесь! Передаю вас в добрые и опытные руки бабушки.
Леди Лавиния вышла вслед за графом в коридор и, полуприкрыв дверь комнаты, спросила:
— Вы не считаете, Линтон, что сейчас для Даниэль было бы лучше выпить глоток опиумной настойки и лечь в постель?
— Думаю, что нет. С ее пылким темпераментом и природной жизнерадостностью необходим был именно подобный эмоциональный взрыв. Он помог лучше всяких лекарств. Теперь она сама расскажет вам свою историю и поделится дальнейшими планами, которые, уверен, скоро у нее появятся. Правда, Даниэль не сомневается, что я их никогда не одобрю, и поэтому надеется на вашу и Марча поддержку, протестуя против любого моего вмешательства.
— Последнее, насколько я уже успела понять, просто неосуществимо? — усмехнулась Лавиния.
— Абсолютно верно.
Графиня удовлетворенно кивнула головой и вернулась в спальню Даниэль. Та в этот момент надевала перед зеркалом свое зеленое платье. Миссис Марч придирчиво осмотрела наряд и с одобрением произнесла:
— Это хорошо. Кстати, я вижу на нем марку магазина мадам Лутье.
— Да. Граф Линтон купил его для меня именно там, — с некоторой гордостью ответила Даниэль, набрасывая на плечи кружевную косынку.
— И это, конечно, тоже от мадам Лутье.
— Естественно. А еще Джастин подарил мне вот эту брошь, бабушка. Как вы думаете, мне было прилично ее принять?
Даниэль с некоторой тревогой ждала ответа Лавинии. Миссис Марч заметила это и ободряюще улыбнулась внучке:
— У меня есть подозрение, дорогая, что этот подарок — самое значительное событие в твоей жизни за последние месяцы. Замечательное украшение! Особенно для такой молодой девушки, как ты. Должна сказать, что граф Линтон всегда отличался безупречным вкусом. Равно как и трезвыми суждениями. Надеюсь, ты достаточно долго упиралась, прежде чем принять этот подарок?
— У меня не было другого выхода, бабушка. Лорд Линтон все равно добился бы своего!
Убедить бабушку в последнем не представляло никаких трудностей: миссис Марч достаточно хорошо поняла характер графа Джастина Линтона. Она помолчала несколько секунд, а затем предложила внучке перейти в гостиную.
Распорядок дня в Мервенуэе был весьма строгим. И через некоторое время мажордом объявил, что ужин подан. Лавиния с внучкой, сопровождаемые Чарльзом, прошли в столовую. Туда же вскоре спустился и Джастин, облаченный в отлично сшитый коричневый пиджак и чуть более светлые бриджи. Конечно, подобный костюм больше подходил для утренних раутов, чем для вечерних. Но ведь граф Марч заранее предупредил, что никаких официальных приемов в Мервенуэе не предусмотрено.
Ужин действительно был совершенно семейный. Тем не менее, по изысканности и количеству блюд он мог бы поспорить с любым праздничным столом аристократического Лондона. Когда же приборы и остатки кушаний были убраны, а перед хозяином дома поставили хрустальный графин с портвейном, Марч предложил отпустить слуг и в интимной обстановке столовой выслушать историю Даниэль.
Заметив, что девушка время от времени искоса посматривает на графин, который упорно оставался на дальнем от нее конце стола, Линтон улыбнулся:
— Данни, не принято дамам, и особенно очень молодым девушкам, пить после ужина портвейн.
Заметив унылое выражение на лице внучки, Марч добродушно усмехнулся:
— Мы ведь здесь в своем семейном кругу, Линтон. Кроме того, эта девочка — наполовину француженка. Если Даниэль привыкла после ужина выпить чуть-чуть вина, то сейчас ей вряд ли повредит один бокал. И все-таки, дорогая моя, запомни, в чужой компании такого позволять себе не следует. Мы находимся в Англии, а здесь царят строгие правила этикета! Так что привыкай к двойному стандарту: то, что можно делать среди своих, категорически неприемлемо в обществе.
Старый Марч поднял графин и налил Даниэль бокал вина. При этом он бросил озорной взгляд на супругу, которая всем своим видом не одобряла подобной вольности.
Даниэль уже в третий раз за последнее время пришлось повторить свою историю. Но теперь она более подробно рассказала не только о себе, но и о своей матери. А также о событиях, которые привели к той страшной резне в Лангедоке. Как и при разговоре с Уильямом Питтом, Даниэль закончила рассказ на своей встрече с графом Линтоном.
За столом долго царило молчание. Девушка и не догадывалась, что в этот момент каждый из трех ее слушателей думал о том, сможет ли она после всего пережитого вернуться к нормальной жизни. Впрочем, граф Линтон уже знал, как ей в этом помочь, и с любопытством наблюдал за выражением лиц Чарльза и его жены. Он не сомневался, что после долгих размышлений оба придут к такому же выводу. Правда, сейчас Джастин опасался, как бы один из них не сказал чего-нибудь лишнего в присутствии Даниэль. Ему самому хотелось сказать девушке обо всем. Но граф и графиня Марч были далеко не глупыми людьми. Они воспитали двух сыновей и одну бесстрашную, хотя и очень своенравную дочь. И поэтому хорошо понимали опасность преждевременного посвящения своей юной, но уже успевшей многое пережить внучки в планы, касающиеся ее будущего.
— Куда вы намерены отправиться дальше, Джастин? — спросил Чарльз, передавая гостю графин с вином.
— В следующем путешествии меня ждет множество тревог и мелких переездов, — ответил Линтон с немного грустной улыбкой. — Что же касается Даниэль, то даже здесь, у вас, ей следует сохранять инкогнито для посторонних. Кроме Уильяма Питта.
И он коротко рассказал о встрече с премьер-министром.
— Питт обещал нам свою дружбу и содействие, поэтому с этой стороны нет оснований чего-либо опасаться. По крайней мере, в ближайшие три месяца.
— Все это время Даниэль путешествовала с вами, переодетая мальчиком? — поинтересовалась Лавиния. И в первый раз в ее тоне прозвучало недоверие, смешанное с потрясением.
— Да, мадам. Я представлял Даниэль как своего слугу. Хотя это не слишком подходящая для нее роль…
Последнюю фразу Джастин сказал чуть слышно. В комнате снова воцарилось молчание. Наконец Даниэль глубоко вздохнула, как будто решаясь на какой-то отчаянный шаг, и робко проговорила:
