И только теперь она вдруг рассмотрела под нарочито вызывающей внешностью девчонки-сорванца бриллиант самой чистой воды. А перехваченный Лавинией взгляд Линтона, бесспорно, говорил о том, что и граф это понял. Может быть, даже давно…
Миссис Марч одобрительно кивнула своим мыслям и как-то по-особенному сложила губы. Это означало, что она пришла к некоему очень важному решению.
— Ну и что же мы теперь будем делать, Линтон? — спросил Марч, вставая из-за стола, когда женщины ушли к себе.
Джастин молчал, погруженный в свои мысли. Мужчины перешли на террасу и встали у окна. Солнце уже зашло за прибрежные скалы, но его лучи все еще продолжали окрашивать небо в розовый цвет. Это предвещало хорошую погоду на завтра.
Граф Линтон взял со столика графин с вином, наполнил свой бокал и обернулся к Чарльзу:
— Что будем делать? Во-первых, постараемся не терять времени. Хотя, конечно, траур надо соблюсти. Но не ждать же целый год! Обстоятельства гибели семьи де Сан-Варенн слишком необычны. Это означает, что сейчас никто из оставшихся в живых членов семьи, если такие вообще есть, не станут и думать о чем-то другом. Следовательно, выбор времени зависит только от нас. Я бы предложил сентябрь. Это вряд ли вызовет какие-нибудь толки. Кроме того, наше обручение должно быть очень… скромным. Без лишней шумихи… Вы согласны, Чарльз?
— Полностью, Джастин, — ответил старый граф, которого ни в коей мере не удивил такой практичный и решительный подход гостя к решению столь деликатного вопроса.
— Кроме того, — продолжал Линтон, — будет, наверное, разумным создать впечатление, что Даниэль уже сравнительно давно живет у вас. Разумеется, еще с тех пор, когда ее родители были живы. Это с пониманием воспримут все. Тем более что вас уже давно не видели в Лондоне.
— С октября. И она приехала так надолго, чтобы подготовиться к следующему светскому сезону. Скажем, что Луиза уже плохо себя чувствовала и не могла ей в этом помогать. Так?
Чарльз подавил вздох. И он, и Лавиния носили траур с того самого дня, когда получили от Линтона известие о гибели дочери. Но жизнь брала свое. Сейчас надо было принимать самое деятельное участие в судьбе внучки.
— Так, Чарльз. Думаю, что лучшее объяснение не удастся придумать.
Линтон с участием посмотрел на несчастного старика, понимая, что тот чувствует в эту минуту. И очень мягко добавил:
— Все это я сообщу надежным и тщательно проверенным людям. Причем не только в Лондоне, но и в Париже. Так что от любых сплетен мы будем гарантированы. Возможно, я успею проделать всю подготовительную работу еще до того, как известия о трагедии в Лангедоке станут предметом разбирательства французского суда. Тогда ни у кого не возникнет вопроса, почему Даниэль осталась жива.
— А… обручение? — спросил Марч, вопросительно приподняв левую бровь.
— Обручение состоится в Лондоне в начале светского сезона. Ничто не должно делаться украдкой. Никакой спешки или излишней секретности. Скромная церемония, на которой будут присутствовать только близкие родственники из Корнуолла и некоторые общие друзья из Лондона. Ваша с Даниэль утрата объяснит отсутствие всякой пышности.
— А как, Джастин, мы объясним моей внучке, что она должна стать графиней Линтон? — задал следующий вопрос старый граф, не сумев, несмотря на серьезность ситуации, сдержать легкой усмешки.
— Это вы можете спокойно предоставить мне, Марч, — холодно ответил Линтон. — Но только после моего возвращения. Даниэль должна прийти в себя перед очередным потрясением.
— Она все схватывает на лету, — чуть слышно пробормотал Марч, избегая взгляда Линтона. — И тут же поймет, что речь идет о браке по расчету.
— Вы ошибаетесь, Чарльз. Это не брак по расчету или тем более по необходимости. Я намерен жениться на Даниэль де Сан-Варенн, которую честно избрал себе в супруги. А вовсе не для спасения ее или своей чести.
— Значит, речь идет о любви?
— Да. Я полюбил вашу внучку с того самого вечера, когда мы впервые встретились. Она этого еще не знает, и во мне пока видит лишь человека, который помог ей в трудный момент. Откровенно говоря, я не думаю, что Даниэль совсем ко мне равнодушна. Но женщина в ней еще не проснулась. Надеюсь, я сумею ее разбудить.
Линтон внимательно посмотрел на Марча и вдруг улыбнулся:
— Не бойтесь за свою внучку, Чарльз. Я не причиню ей никакого вреда.
— Я и не боюсь, Джастин. Не бойтесь и вы: во время вашего отсутствия мы с женой позаботимся о ней.
— Не сомневаюсь. И мечтаю о том дне, когда Даниэль перестанет быть дикаркой и начнет понемногу превращаться в настоящую светскую даму.
— Лавиния не пожалеет сил, чтобы помочь ей в этом. Однако, Джастин, в здешней округе найдется немало семей, которые будут искать с нами контактов, дабы пристроить своих сыновей. Вы не опасаетесь, что какой-нибудь будущий наследник коровьей фермы вскружит нашей девочке голову?
— Я постараюсь вернуться поскорее, Чарльз, — рассмеялся Линтон. — К тому же я верю, что Даниэль, несмотря на свое ребячество, достаточно умна и серьезна, чтобы устоять перед чарами безусого юнца из провинции.
Когда на следующее утро Даниэль спустилась к завтраку, то увидела графа Линтона, одиноко сидевшего за столом. Она не знала, что еще накануне вечером Джастин простился с хозяевами дома и попросил их дать ему возможность утром побыть с девушкой наедине.
В руках Даниэль был целый ворох писем, записок и еще каких-то бумаг. Она вывалила всю эту кучу на стол, села напротив Линтона и сказала:
— Как хорошо, что я застала вас одного, милорд! Вот письмо к кюре. А здесь — карты. Я их сама только что начертила. Объяснить?
— Конечно.
Линтон посмотрел на девушку и улыбнулся. На Даниэль поверх ночной рубашки был надет розовый шелковый халат, в котором, вопреки растрепанным локонам и босым ногам в шлепанцах, она выглядела очень даже женственной.
— Извините, детка, а где же ваши туфли? — удивленно спросил Линтон. Он вынул свой монокль, вставил в глаз и, наклонившись, принялся внимательно рассматривать ступню девушки и розовые ноготки на пальцах.
— Ах, я их куда-то засунула, — беззаботно хихикнула Даниэль, не обращая совершенно никакого внимания на операции Джастина с моноклем. Тот вздохнул и, отказавшись от попытки смутить девушку, засунул свою оптику обратно в карман.
Даниэль выбрала одну из карт, встала из-за стола и, подойдя вплотную к Линтону, разложила ее перед ним.
— Вот карта нашего селения. Эта тропинка спускается вниз от главного входа в замок.
Девушка перегнулась через плечо графа и принялась водить пальцем по карте. Карта была очень аккуратно и профессионально вычерчена. Линтон подумал, что в Даниэль, пожалуй, скрывается еще один талант — картографа. Свежий аромат ее кожи так пьянил, а прикосновение к плечу девичьей груди, скрываемой тонкой тканью халата, настолько будоражило кровь, что граф попытался отстраниться, дабы не поддаться искушению. Когда это не помогло, он взмолился:
