— Ты так прекрасна…
Он аккуратно распахнул ее халат, как бы желая полюбоваться. Джейн в истоме прикрыла глаза, снова их открыла и сказала:
— Возьми меня. Я страшно хочу этого… Эти слова вырвались у нее естественно, однако Зак вдруг отвернулся, поставил бокал и отошел к окну. Джейн наблюдала за ним, понимая, что что-то не так, но не знала, что именно.
— В чем дело, Зак?..
«Может, я что не так сказала или сделала? — недоумевала она. — Или слишком форсировала события?»
— Я не хотела…
Услышав в ее голосе боль, Зак мгновенно повернулся. Однако боль в его глазах была еще сильнее.
— Нет-нет, ты не виновата… не смей так думать. Наоборот. Ты почти переменила мою жизнь… почти… но не до конца.
— Зачем бы тебе что-то в ней менять? Джейн была смущена, и Зак понимал, что должен быть с ней честен.
— Затем, что я не спал с женщиной больше двадцати лет… двадцать пять, если быть точным. Это много, Джейн. Да, Джейн, это много…
Она посмотрела на него очень-очень ласково. Зак, тяжело вздохнув, снова сел рядом с ней. По всему было видно, что он хочет излить ей душу.
— Когда мне было четырнадцать лет, я учился в школе-интернате… одной из лучших таких школ… Тогда это было что-то вроде шутки… многие ребята забавлялись друг с другом, почти все. Но я — никогда. Мне это не нравилось… пока у нас не появился новый учитель английского языка — высокий, красивый, светловолосый вроде Билла, и того же примерно возраста. Он удостоил меня чести быть его «особым другом», давал почитать книги, брал с собой на рыбалку, в походы. Я восхищался им… и во втором походе он залез в мой спальный мешок, говорил, как я ему нравлюсь, как он меня любит, а потом овладел мной… Мне было четырнадцать лет. Я не знал, что делать. Кому пожаловаться. Думал, мне все равно никто не поверит. Все были о нем очень хорошего мнения, кроме того, он был родственником директора. Когда приехали мои родители, я им ничего не сказал. Я никому не признавался в течение двух лет, пока он не уехал. Тогда я дал себе слово, что больше никогда не буду делать ничего подобного. Я понимал, что это плохо, как бы мне тот учитель ни нравился…
Джейн глядела на Зака широко открытыми глазами, в которых, однако, не было осуждения, а лишь жалость к ребенку, о котором рассказывал Зак.
— Когда я поступил в колледж, то влюбился в очень красивую девушку. Мы даже помолвились. Мне тогда было двадцать два года. Она была просто чудо и тоже собиралась стать актрисой. Мы мечтали, что у нас будет идеальный брак и четверо детей… А потом она встретила другого парня. Я был в отчаянии. Мы оба были слишком молоды. После этого у меня никого не было… до моего первого фильма, черт его подери. Я ужасно хотел сниматься в нем, а режиссер был настоящий сукин сын. Он меня, двадцатитрехлетнего, вусмерть напоил, а наутро я проснулся в его кровати. Один из его юных любовников даже сфотографировал меня пьяным, потом с ним в постели и так далее… можешь себе представить остальное. Этими снимками он стал меня шантажировать и заставлял спать с ним. Так продолжалось почти год. С женщинами я уже не встречался — боялся, что узнают о моей связи с режиссером. Затем на протяжении двух лет я не имел любовников, пока не познакомился с одним хорошим человеком. Он был вдвое старше меня и умел хранить тайны. Никто ничего не знал. После него у меня был еще только один мужчина… Любовью мы с ним не занимаемся уже несколько лет, но остались друзьями. Я всегда боялся разоблачения. Это бы сильно подорвало мой имидж, правда?
Зак снова взглянул на Джейн. По его щекам текли слезы. Она их осторожно вытерла.
— Как ни странно, после Кимберли, той девушки, я никогда не испытывал влечения ни к одной женщине… Пока не познакомился с тобой… Я подумал, что все может измениться… но нет… обратного пути для меня нет… но и «голубых» дел я больше не хочу. Понимаешь, я не хочу втягивать тебя во все это. Что, если я опять полюблю какого-нибудь мужика… через год? Или через десять лет? Что тогда? Для тебя это будет очередная катастрофа. Ты и без меня достаточно настрадалась. Джейн тоже плакала.
— Я люблю тебя, Зак, — сказала она. — Мне все это не важно. Жаль, что с тобой такое случилось. Очень жаль…
Ее голос сорвался в рыдания. Зак крепче обнял ее и опять поцеловал.
— Но для меня это важно. Я думаю о нас обоих.
Джейн поцеловала Зака, он еще крепче прижал ее к себе, и так они сидели долго, пока не стемнело. Тогда Джейн подняла глаза и шепнула:
— Останься здесь на ночь.
— Я не могу.
— Прочему?
— Это будет нечестно. Я не хочу заниматься с тобой любовью.
— Ну, тогда просто пообнимай меня… не оставляй меня одну… Ты мне так нужен.
Зак тоже нуждался в ней, только не знал, как это выразить словами, да и не хотел себе в этом признаваться. Они лежали рядом на диване, пока Джейн не уснула, утомленная переживаниями дня. Зак не спал. Он лежал в темноте, глядел на Джейн, крепко ее обнимал и ощущал волнение, которого не испытывал более двадцати лет. Он не предпринимал никаких действий. Он просто лежал рядом с Джейн и, чувствуя сильнейшее влечение к ней, плакал о прошлом, о своих детских и юношеских годах.
Глава 22
— Полная тишина!.. Мотор!.. Дубль пять!.. Сабина стояла посредине изысканно обставленной гостиной и с яростью смотрела на Зака. Сверкнув глазами, она влепила ему пощечину. Зак схватил ее за руку:
— Я тебе сказал… больше так не делай!
— А ты держись подальше от моей сестры! Ты работаешь на меня, Адриан!
— Но я не твоя собственность, Элоиза!
— Все вы моя собственность!.. Все!.. Слышишь?!
Ее глаза горели. Оператор сделал наезд на их лица, но в этот момент режиссер махнул рукой:
— Стоп!.. Теперь лучше… Давайте-ка попробуем еще раз.
Все расслабились; Сабина улыбнулась, гример бросился припудрить Заку лицо. Наблюдавшие стали тихо переговариваться, Сабина про себя еще раз повторяла слова.
— Готовы повторить? — спросил режиссер и повернулся к ассистенту:
— Дайте звонок, пожалуйста.
Раздался звонок, предупреждая всех о начале съемок.
— Сцена двадцать пять, дубль шесть! — прозвучало зычно. — Мотор!.. Поехали!
Сабина, сверкая глазами, приблизилась к Заку и снова дала ему пощечину, а он схватил ее за руку и повторил тот же текст. На этот раз сцена удалась еще больше, и наконец режиссер воскликнул:
— Стоп!.. Очень хорошо! Достаточно! Все, улыбаясь, покинули площадку, в том числе и Зак, получивший шесть пощечин. Но ему ничуть не было обидно. Он взглянул на часы, вполголоса сказал что-то Габриэле и поспешил в свою артистическую, а Габи пошла искать Джейн.
Джейн как раз смывала грим. Она в тот день снималась в пяти сценах, одна из которых потребовала шестнадцати дублей. Для всех это был трудный день. Они ежедневно работали по двенадцать часов, с часовым перерывом на обед, и в этот вечер закончили, как всегда, ровно в семь.
