Кэд тоже поднялся с кресла, глаза его пылали.
— Это ложь, — крикнул он. — Мой отец впервые изменил матери с вами.
— Садитесь, молодой человек, — приказала Гэсси. — Ради Бесс я сейчас открою вам всю правду, и, надеюсь, вы поперхнетесь ею. Потому что не осмелитесь сказать Элайз больше, чем сказала я.
— Неужели вы способны говорить правду? — спросил Кэд, но тут же осекся — судя по выражению ее лица, она не лгала.
— Помните Дэйзи Бриндл?
Кэд нахмурился. Эту девушку он знал более десяти лет назад, задолго до того, как воспылал страстью к Бесс. Дэйзи Бриндл была в то время его девушкой, и ее внезапный отъезд из Коулмен-Спрингса не только огорчил его, но и озадачил. Но потом он забыл о ней.
— Разумеется, помню, — тихо ответил Кэд. — Мы с ней встречались. После смерти отца она уехала…
— Да, уехала, совершенно верно, — спокойно согласилась Гэсси.
Сигарета обожгла Кэду пальцы, и он положил ее в пепельницу. Где-то в самой глубине сознания шевельнулось отвратительное подозрение. Дэйзи… с его отцом? Он вспомнил, как привел Дэйзи в дом и как неловко она чувствовала себя в присутствии его отца.
— Вы, кажется, начинаете догадываться, не так ли? — Гэсси кивнула. — Дикость! Верно?
— Не может быть, — тихо произнес Кэд, но его взгляд говорил другое.
— Да, так оно и было. — Гэсси сердито откинула со лба прядь светлых волос. — Ваш отец не мог устоять перед возможностью насолить вам с вашей хорошенькой юной брюнеткой. Он не был богат, но имел подход к женщинам. Вы как раз тогда объезжали только что купленного арабского жеребца-полукровку и взяли над отцом верх, тем самым унизив его в глазах работников. А дальше все пошло своим чередом. Он повел вашу маленькую Дэйзи Бриндл в гостиничный номер. Из гостиницы позвонил вам — припоминаете? — и велел принести какие-то бумаги в «Барнетт-отель». Звонил он от администратора, и я, выходя из ресторана, услышала, как он назвал номер комнаты. Огляделась и увидела ожидавшую его Дэйзи, взглянула на него и все поняла. Он хотел, чтобы вы застали их вместе.
К горлу Кэда подступила тошнота.
— Господи, но зачем?
— Это была месть вам. За то, что вы унизили его перед работниками. У него была садистская жилка, и вы не могли этого не знать. Элайз тоже от этого страдала.
Кэд обхватил голову руками и долго молчал. Правда была слишком очевидна.
— А почему вы так поступили?
— Ради Элайз, — ответила Гэсси. — Я думала, что смогу ему помешать. Вы только представьте, какой разразился бы скандал! Ведь речь шла не просто о девушке, а о вашей девушке. Скандал на весь город. Ведь вы наверняка не стерпели бы! Это убило бы Элайз. Она понятия не имела о его связях.
— Я тоже, — гневно заметил Кэд.
— Вот именно. И Дэйзи была не первая, как ни тяжело об этом говорить. Он знал, что мне все известно. С одной из его любовниц мы были знакомы и часто говорили о нем. Я не знала, что делать, но потом наконец решилась. Не ради вас, ради вашей матери… чтобы избежать скандала! Я, разумеется, застала его врасплох, когда постучала в дверь номера. Я пригрозила ему, что пойду прямо к Фрэнку и обо всем расскажу. Ваш отец объезжал для нас лошадей и очень дорожил этой работой. Поэтому он отступился и позволил мне выдворить Дэйзи. Но это уже потом. А когда я вошла, они занимались любовью, и я прервала их в самый интересный момент. Я рассказала Дэйзи о планах вашего отца. Она так дрожала, что едва нашла в себе силы одеться, после чего я выставила ее за дверь. Но когда повернулась к вашему отцу, чтобы высказать все, что я о нем думаю, он задыхался, хватаясь за сердце.
— И вы побежали за помощью, — продолжил за нее Кэд.
— Совершенно верно, — спокойно ответила Гэсси. — Но в этот момент в гостинице появились вы, увидели меня и сделали соответствующий вывод. Мое благое намерение обернулось трагедией и разрушило нашу дружбу с Элайз. За это я вас возненавидела. И долгие годы только и думала о том, как бы вам отомстить. Но теперь, когда из-за этой ненависти моя дочь едва не лишилась жизни, это кажется мне совершенно бессмысленным. Как и скрывать правду от вас и Элайз. Благие намерения подчас имеют высокую цену. За свои я уже заплатила. И признаться, немало.
Она встала, и Кэд прочел на ее лице облегчение, словно она освободилась от тяжелого бремени.
— Очень сожалею. Но пришло время сказать правду.
— Это надо было сделать давно. — Он спокойно посмотрел в лицо Гэсси. — У меня ушли годы на то, чтобы забыть Дэйзи. До сих пор не могу понять почему. Ведь она была проституткой.
— Она любила, — возразила Гэсси. — Безумно любила вашего отца, не понимая, что он просто использует ее, и мучаясь мыслью о том, что предает вас. После его смерти она была в полном отчаянии и решила уехать, чтобы не навлечь на вашу семью неприятности. Я дала ей немного денег и отвезла на машине в аэропорт.
Кэд опустился в кресло, с отсутствующим видом поглаживая ладонями руки.
— Моя мать любила его.
— Разумеется, Кэд. Мы не перестаем любить того, кто нас унижает, как не выбрасываем за дверь отбившегося от рук ребенка. Любовь остается с нами. Знаете, Фрэнк не верил тому, что вы обо мне говорили, — мягко произнесла она. — Он любил меня. А кто любит, тот верит. Я в этом убедилась на собственном опыте. Я эгоистична, избалованна, и никак не могу приспособиться к жизни. Но я никогда не лгала Фрэнку, и он это знал. Его смерть просто убила меня. Я словно обезумела, и это не могло не отразиться на Бесс. — Гэсси грустно улыбнулась. — Но постепенно я поумнею, как и Бесс. И не беспокойтесь — мы вовсе не собираемся сосать вас, как пиявки. Как только Бесс выздоровеет, вернемся в Сан-Антонио, и я начну самостоятельную жизнь. — Гэсси поднялась. — Ничего не говорите Элайз, хорошо? — добавила она, задержавшись у двери. — Так будет лучше. Она достаточно настрадалась, узнав, что муж изменил ей. Но одно дело изменить с женщиной немолодой и совсем другое — с красавицей вдвое моложе. Элайз не должна это знать. Она давно свыклась со своим горем, и пусть все остается как есть.
Кэд слушал ее вполуха. Ненависть к Гэсси мешала ему смириться с мыслью, что она не виновата. Ему надо было многое ей сказать и он уже набрал в легкие воздух, но слова застревали в горле.
— Спасибо, — произнес он наконец глухим голосом и добавил: — За торт.
— Ешьте спокойно, — сказала она. — Элайз отняла у меня яд как раз в тот момент, когда я собралась вам его подсыпать.
Кэд не произнес больше ни слова, только губы его слегка дрогнули.
Гэсси вышла, оставив его в одиночестве. Кэд сидел потрясенный, не в силах поверить в исповедь Гэсси. Ведь из ненависти к нему она могла и солгать. Он закурил очередную сигарету и глубоко затянулся. Видимо, он совсем не знал своего отца, особенно его личную жизнь. Предательство Дэйзи казалось ему пустяком в сравнении с предательством отца по отношению к матери. Гэсси права. Жестокая правда убила бы Элайз, и ее следовало сохранить в тайне.
