На что Сюзанна обычно отвечала:
— Не так уж плохо! В общей сложности будет тридцать.
И мать улыбалась робкой, принужденной улыбкой:
— Вот увидишь, мы выкрутимся.
— Но, может быть, пока и не стоит его продавать? — говорила иногда Сюзанна. — Спешить некуда.
Ничего определенного на этот счет мать не говорила. Она сама не знала, что будет делать с деньгами. Однако она твердо решила, что новых плотин она строить не будет. Может, на эти деньги они все же уедут. А может, ей просто хотелось иметь эти деньги, оставить десять тысяч франков про запас.
Каждые три часа Сюзанна поднималась в бунгало, давала матери лекарство и снова возвращалась к мосту. Но ни одна машина не останавливалась у их бунгало. Сюзанна иногда даже жалела о мсье Чжо, о том времени, когда он каждый день приезжал к ним на своем лимузине. По крайней мере это было хоть что-то. Пусть даже здесь стояла бы пустая машина, все лучше, чем совсем никакой. Ей казалось, что их бунгало превратилось в невидимку, и она, дежурившая у моста, тоже; казалось, никто не видел, что здесь есть бунгало, а еще ближе, у моста, — девушка, которая ждет.
И вот однажды, когда мать спала, Сюзанна поднялась к себе в комнату и вынула из шкафа вещи, которые подарил ей мсье Чжо. Она выбрала самое красивое платье, то, что она надевала, когда они ходили в буфет в Раме, и еще в городе, и про которое Жозеф говорил, что такие носят только проститутки. Это платье ярко-голубого цвета, которое было заметно издалека. Сюзанна перестала надевать его из-за Жозефа. Но теперь, когда Жозеф уехал, ей больше нечего было бояться. Раз он решил уехать и бросить ее здесь, она могла действовать по собственному разумению. И натягивая на себя это платье, Сюзанна поняла, что она делает нечто очень важное, может быть, самое важное из того, что она делала до сих пор.
Но автомобили, как и раньше, не останавливались возле девушки в голубом платье, девушки в платье проститутки. Сюзанна подождала три дня, а на третий, вечером, выбросила его в речку.
* * *
Так прошло три недели. За эти три недели они не получили ниоткуда никаких известий: ни письма от Жозефа, ни даже письма из банка или предупреждения из земельного ведомства. И за эти три недели ни одна машина не останавливалась возле их бунгало. Но вот однажды утром она увидела младшего Агости. Он был один и без машины.
Он не сразу пошел в бунгало, сначала направился к месту, где сидела она.
— Твоя мать прислала мне с капралом записку, она хочет о чем-то попросить меня.
— Ты знаешь, она плохо себя чувствует, — сказала Сюзанна, — она никак не может смириться с отъездом Жозефа.
У Агости была сестра, которая тоже уехала два года тому назад с таможенником из рамского порта. Но она хотя бы писала письма.
— Всем надо отсюда сматываться, — сказал Агости, — это и так понятно. Скверно только то, что Жозеф не пишет. Рука у него, что ли, отсохнет? Моя мать чуть не померла, когда уехала сестра, но когда та начала писать, стало лучше. А теперь все в порядке, она привыкла.
Однажды в буфете в Раме, когда играли «Рамону», они поцеловались. Он увел ее оттуда и поцеловал. Она смотрела на него с любопытством. Пожалуй, он немножко напоминал ей Жозефа.
— Что ты делаешь весь день у моста?
— Жду машины.
— Но это же глупо, — сказал Агости неодобрительно.
— Мне больше нечего делать, — ответила Сюзанна.
Агости немного подумал и в конце концов согласился.
— Да, действительно. А если кто-нибудь захочет увезти тебя?
— Я уеду, уеду сейчас же, хоть она и больна.
— Это свинство, — сказал Агости не очень уверенным тоном.
Может быть, он помнил, как когда-то поцеловал ее, во всяком случае, он смотрел на нее с любопытством.
— Моя сестра тоже так ждала, как ты.
— Если очень захотеть, обязательно получится, — сказала Сюзанна.
— А чего тебе хочется? — спросил Агости.
— Уехать отсюда.
— Все равно с кем?
— Да. Потом разберусь.
Казалось, он задумался о чем-то, но ничего не сказал. Потом пошел к бунгало. Он был на два года старше Жозефа, жуткий бабник, и все на равнине знали, что он занимается контрабандой опиума и перно. Он был довольно маленького роста, но удивительно сильный. У него были широкие зубы, пожелтевшие от курева, без единой щелочки, и когда он приоткрывал их, улыбаясь, вид у него был довольно зловещий. Сюзанна легла на траву и стала ждать его возвращения. Теперь она думала только о нем. С той самой минуты, как он появился, мысль о нем полностью завладела ею, изгнав все другие. Стоит только захотеть… Он был единственным мужчиной на этой стороне равнины. И он тоже хотел отсюда уехать. Наверно, он забыл, что прошел уже год с тех пор, как они поцеловались под звуки «Рамоны», и что она сама стала на год старше. Надо напомнить ему об этом. Говорят, он переспал со всеми красивыми туземками на равнине и даже не с очень красивыми. И со всеми белыми женщинами Рама, не слишком старыми для таких забав. Кроме нее. Стоит только захотеть и не трусить…
— Она поручила мне продать вот это папаше Барту, — сказал Агости, возвращаясь.
Он держал брильянт, как простой камешек, и ловко подбрасывал его в руке.
— Постарайся продать его, ей это пойдет на пользу.
Агости задумался:
— А откуда он у вас?
Сюзанна встала и посмотрела на Агости, улыбаясь.
— Мне подарил его один тип.
Агости тоже улыбнулся.
— Тип, который разъезжает на лимузине?
— Конечно, кто еще мог подарить мне брильянт?
Агости пристально посмотрел на Сюзанну:
— Никогда бы не подумал… — сказал он через минуту. — Да ты, оказывается, завзятая шлюха.
— Да не спала я с ним, — отвечала Сюзанна. Она продолжала смеяться.
— Рассказывай! — Он уже без смеха посмотрел на брильянт и добавил: — Мне противно продавать его, даже папаше Барту.
— Но он-то думал, что я буду спать с ним, — сказала Сюзанна, — потому и подарил.
— У тебя что, вообще ничего с ним не было?
Сюзанна снова улыбнулась, словно посмеиваясь над Агости.
— Когда я душ принимала в чем мать родила, я иногда позволяла ему на меня пялиться.
Ей так нравилось употреблять выражения Жозефа, она просто упивалась ими, и они как бы сами слетали с языка.
— Черт возьми, — сказал Агости, — круто ты с ним!
Но он смотрел на нее и впрямь очень внимательно.
— И только для того, чтобы посмотреть на тебя…
— У меня приличная фигура, — откликнулась Сюзанна.
— Это ты так считаешь!
— У меня есть доказательство, — сказала Сюзанна, показывая на брильянт.
Он пришел опять. На этот раз Сюзанна поняла, что это из-за нее. Он даже не зашел в бунгало.
— Думаю, с папашей Бартом все будет в порядке, — сказал он странным тоном, — а если он заартачится, я или перестану поставлять ему перно, или донесу на него. — И тут же объявил ей: — Через несколько дней я зайду за тобой, хочу, чтобы ты посмотрела на мою ананасовую плантацию.
Он улыбнулся ей и принялся насвистывать мелодию «Рамоны». И, не попрощавшись, ушел, продолжая свистеть.
* * *
Через два дня после визита Агости мать получила письмо от Жозефа: очень короткое письмо, в котором он писал, что живет хорошо и нашел интересную работу. Он сопровождает богатых американцев на охоту на высокогорья и неплохо зарабатывает. Он писал также, что заедет проведать их и забрать свои ружья приблизительно через месяц. Он жил в гостинице «Централь», во всяком случае, просил писать на этот адрес. Сюзанна прочла письмо матери вслух, но мать все равно захотела перечитать его сама. И обнаружила в нем множество орфографических ошибок. Она расстроилась так, словно он нарочно сделал столько ошибок, чтобы еще больше ей досадить.
— Я совсем забыла, что он такой неграмотный. Уж лучше дал бы ей прочитать, прежде чем отсылать.
И все же первое письмо Жозефа успокоило ее. Она уцепилась за орфографические ошибки, а через некоторое время, казалось, даже немного ожила. Она стала требовать младшего Агости и все выспрашивала у Сюзанны, не заходил ли он еще. Она требовала его по два раза в день. Сюзанна пересказала ей все: что Агости очень рассчитывает на папашу Барта, что даже пригрозил ему, если тот не купит кольцо, перестать поставлять ему перно. Сказала она и то, что Агости обещал зайти через несколько дней и что к этому времени он наверняка продаст кольцо. Но если он не приходит, говорила мать, надо сходить за ним, потому что ей очень нужны деньги. Ей необходимо поехать к Жозефу. Он делает очень много ошибок, а ведь как-никак сын учительницы. Она должна сейчас же поехать в город, чтобы научить его хотя бы элементарным правилам грамматики. Иначе в конце концов он просто опозорится. Город все же есть город. Только она одна и может научить его грамоте. Теперь она знает, на что ей истратить деньги. Мать ужасно приставала, и Сюзанна в конце концов призналась ей, что Агости обещал заехать за ней, чтобы показать ей свою ананасовую плантацию, и к этому моменту деньги за кольцо наверняка уже будут у него. На несколько минут мать забыла про кольцо. Замолчала и даже вдруг как-то притихла. Потом она сказала Сюзанне, что она ей очень советует посмотреть на их ананасовую плантацию, потому что плантация у них прекрасная.
