— Да, сэр, — сказал Бонд.
— А что с этой девицей, с Кейс? — спросил М. — Я тут говорил с Вэллансом. Так он сказал, что ему не хотелось бы возбуждать против нее дело, если, конечно, ты не будешь настаивать.
Не показалось ли Бонду, что голос М. стал чуть-чуть слишком равнодушным? Бонд быстро сказал:
— Она мне очень помогла, сэр. — И чтобы избежать вопросов, тут же добавил: — Может быть вы подождете с решением до того, как я представлю полный отчет?
— Где же она в настоящий момент?
Трубка в руке Бонда стала влажной от пота.
— Она сейчас едет в Лондон, сэр. На взятом напрокат «даймлере». Она будет жить в моей квартире. В отдельной комнате, разумеется, сэр. У меня прекрасная домоправительница. Она за ней присмотрит, пока я не вернусь. Уверен, что все будет хорошо.
Бонд достал платок и вытер вспотевший лоб.
— Ну, разумеется, разумеется, — сказал М. без тени иронии.
— Хорошо. Желаю удачи.
Пауза.
— Осторожнее там. И, — голос как-будто неожиданно охрип, — не думай, что я расстроен тем, как ты вел себя до сих пор. Несколько превысил полномочия, конечно, но в целом оказал достойный отпор всем этим… До свидания, Джеймс.
— До свидания, сэр.
Бонд вышел на улицу и остановился, глядя в небо, подумал, что хорошо, когда рядом с тобой и М., и Тиффани, хорошо, когда дело подходит к концу, и, в надежде, что все закончится быстро и просто и что скоро он будет опять дома, направился к трапу.
Контрабандист стоял и ждал с фонариком в руке. Вот он, вертолет. Опять со стороны луны и опять со страшным шумом. Еще одна неприятная встреча, от которой он бы с радостью избавился.
Вертолет спускался все ниже, и наконец, завис метрах в семи над головой. Из кабины высунулась рука с фонариком и просигналила букву «А». С земли заморгал другой фонарик: «В» и… «С». Лопасти распрямились, и огромное железное насекомое опустилось на землю.
Пыль улеглась. Контрабандист наблюдал за пилотом, спускающимся по маленькой лесенке. На летчике был шлем и летные очки. Странно. И ростом он был, пожалуй, повыше немца. Контрабандист испугался. Кто же это? Он медленно направился к вертолету.
— Принес? — из-за стекол очков на него смотрели холодные глаза. Летчик повернул немного голову, и глаза стали не видны. В свете луны матовые стекла очков превратились в два блестящих светлых круга. Черный кожаный шлем казался сделанным из железа.
— Принес, — нервно сказал контрабандист. — А где немец?
— Он больше не прилетит, — ответил пилот. Блеск очков слепил зубного врача. — Я — «АВС», и я прекращаю деятельность цепочки.
Он говорил с американским акцентом. Голос звучал решительно и веско.
— Ах, вот как.
Контрабандист сунул руку за пазуху, извлек влажный от пота бумажный пакет и протянул его пилоту, как трубку мира.
— Помоги мне залить бензин.
Это был приказ начальника подчиненному, и привыкший беспрекословно повиноваться начальству врач бросился помогать изо всех сил.
Работали они молча. Но вот работа закончена, и они оба опять стоят у трапа. Контрабандист напряженно думал: говорить или нет? Наконец, он заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал как голос равноправного партнера, того, кто знает, как обстоит дело, и может контролировать ситуацию.
— Я все обдумал и, боюсь…
Он внезапно замолк, и рот его стал открываться в крике.
Пилот выстрелил три раза. Врач-контрабандист вскрикнул, упал лицом в пыль, дернулся и замер.
— Не двигаться! — загремел над равниной усиленный громкоговорителем металлический голос. — Вы окружены!
Раздался звук заработавшего мотора.
Пилот не стал дожидаться дальнейших указаний. Он взлетел по лесенке в кабину, захлопнул дверцу и нажал стартер. Мотор взревел, лопасти винтов медленно набирали скорость, пока не превратились в два сверкающих серебром круга. Вертолет рывком поднялся в воздух и стал быстро набирать высоту.
На земле резко затормозил грузовик, и Бонд моментально оказался в седле перед расчехленными «бофорами».
— Вверх! — бросил он сидевшему у колес поворота и высоты капралу, переключая селектор на «одиночный огонь». — Влево — десять!
— Я буду подавать трассирующие, — сказал стоявший рядом с Бондом офицер, держащий в руках две обоймы с пятью окрашенными в желтый цвет снарядами.
Бонд поставил ноги на гашетки. Вертолет был сейчас прямо в центре прицела.
— Аккуратно, — тихо сказал Бонд.
Выстрел, и трассирующий снаряд ушел в темное небо.
— Ниже и левее.
Капрал орудовал колесами прицела.
Выстрел.
Снаряд прошел над поднимающимся все выше вертолетом. Бонд переключил селектор на «огонь очередями». Движение это он проделал неохотно. Теперь вертолет обречен. Он опять должен убивать…
Пять выстрелов слились в один.
Небо озарилось разрывами. Вертолет продолжал подниматься, но теперь он уже разворачивался на север.
Хвостовой винт вдруг вспыхнул желтым пламенем, и до них докатилось эхо взрыва.
— Попали, — сказал офицер. Он поднял бинокль ночного видения.
— Хвост как отрезало, — продолжал он, перейдя на взволнованный шепот. — Боже! Кабина вертится волчком. Пилоту сейчас не сладко…
— Надо еще стрелять? — спросил Бонд, держа вертолет на прицеле.
— Нет, сэр, — сказал офицер. — Хотелось бы, конечно, взять его живьем. Но, похоже, что… да, он уже не в состоянии управлять машиной. Пошел вниз. Видимо, что-то произошло с основными винтами. Падает.
Бонд поднял голову и, прикрыв от света луны глаза ладонью, посмотрел вверх.
Да. Падает. Всего лишь в трехстах метрах над их головами вертолет беспомощно вращался, теряя высоту, скрежеща металлом и описывая круги.
В нем был Джек Спэнг. Человек, отдавший приказ убить Бонда. Отдавший приказ убить Тиффани. Человек, которого Бонд видел всего несколько минут в его кабинете в Хаттэн-гардене. Руфус Б. Сэй. Совладелец «Бриллиантового дома». Вице-президент европейского филиала. Человек, привыкший играть в теннис в Саннингдейле и раз в месяц ездить в Париж. «Образцовым гражданином» назвал его М. Мистер Спэнг из банды Спэнгов, только что хладнокровно застреливший человека — последнего из скольких?
Бонд попытался представить себе, что происходит сейчас в тесной кабине вертолета: Спэнг, одной рукой держась за какую-нибудь скобу, судорожно вертит рукоятки и дергает рычаги, видя, как стрелка альтиметра неумолимо приближается к нулю. В глазах — ужас, а пакет с алмазами на сто тысяч фунтов — лишь ненужный дополнительный груз, и пистолет, который с детства давал ощущение силы, — уже ничем не может помочь.
— Он падает прямо на куст, — крикнул капрал, пытаясь перекричать рев вертолетных винтов.
— Теперь ему конец, — сказал капитан самому себе.
Они услышали, как в последний раз натужно взвыл двигатель, и, затаив дыхание, следили, как разрезая винтами воздух, вертолет накренился вниз и устремился по небольшой дуге прямо на терновый куст, и рухнул прямо на него.
Не успело утихнуть эхо от падения вертолета, как из самой глубины куста послышался глухой удар, и в небо, на мгновение затмив луну и озарив ярко-оранжевым светом всю равнину, взметнулся столб огня и дыма.
Первым заговорил капитан.
— Ух, — произнес он с чувством. Потом опустил бинокль и повернулся к Бонду. — Ну, что, сэр, — сказал он уже совершенно спокойно. — Дело сделано. Боюсь только, что раньше утра нам к обломкам не подобраться. А до того, как можно будет начать ковыряться в них, и еще несколько часов пройдет. А как только мы начнем — сюда принесутся французские пограничники. Мы-то с ними, слава богу, всегда поладим, а вот губернатору придется вволю повыкручиваться, объясняя в Дакаре, что к чему.
Капитан явно думал уже о той кипе бумаг, которые ему предстоит написать. Столь радужная перспектива заставила его вспомнить об усталости. Того, что и как произошло за сегодняшний день, для него — и так предостаточно. Поэтому не было удивительно, что он спросил:
— Вы не возражаете, если мы пока подремлем?
— Валяйте, — сказал Бонд и посмотрел на часы. — Лучше заберитесь под грузовик, а то солнце взойдет уже часа через четыре. Я совсем не устал, так что послежу, не начнет ли огонь распространяться.
Офицер с любопытством посмотрел на молчаливого загадочного человека, неожиданно прибывшего неизвестно откуда на территорию протектората в сопровождении телеграмм и звонков: «оказывать полное содействие в любое время дня и ночи». Если уж даже сейчас не вздремнуть… Но Фритауну лучше в эти дела не лезть. Пусть ими Лондон занимается. Там им виднее.
— Спасибо, сэр, — сказал капитан и спрыгнул с грузовика.
Бонд медленно снял ноги с пулеметных гашеток и откинулся на жесткую спинку сиденья. Автоматически, не спуская глаз с горящего куста, его руки полезли в карманы полинявшей армейской рубашки, позаимствованной у одного из офицеров гарнизонной роты, за зажигалкой и сигаретами. Он вытащил сигарету, закурил и сунул портсигар и зажигалку обратно в карман.
