— Оттуда вернулся один только Гаттерас, — заметил Гриппер.
— Со своим псом, — добавил Клифтон.
— Охота была рисковать своей шкурой в угоду этому человеку! — воскликнул Пэн.
— И потерять премию, которую мы честно заработали, — заметил Клифтон, как всегда, занятый корыстными расчетами. — Когда мы пройдем семьдесят восьмой градус, до которого уже недалеко, — добавил он, — то каждому из нас будет причитаться по триста семьдесят пять фунтов.
— А не потеряем мы их, если вернемся без капитана? — спросил Гриппер.
— Нет, если будет доказано, что вернуться было необходимо, — отвечал Клифтон.
— Но ведь… капитан…
— Успокойся, Гриппер, — сказал Пэн, — у нас будет капитан, да еще какой бравый! Мистер Шандон его знает. Когда командир судна сходит с ума, его сменяют и ставят другого. Так ведь, мистер Шандон?
— Друзья мои, — уклончиво ответил Шандон, — я всегда буду с вами заодно. Будем ждать дальнейших событий.
Итак, над головой Гаттераса собирались тучи. Но непоколебимый, энергичный, самоуверенный капитан отважно шел вперед. Правда, он не мог всякий раз направлять судно, куда хотел, но следует сказать, что «Форвард» выдержал испытание: путь, пройденный им за пять месяцев, другие мореплаватели проходили в два-три года. Гаттерас вынужден был провести здесь зиму, но что это значило для людей мужественных и решительных, для испытанных, отважных сердец, для бесстрашных, закаленных моряков? Разве сэр Джон Росс и Мак-Клур не провели три зимы подряд в арктических странах? Что сделали одни — могут сделать и другие.
— Безусловно, — рассуждал Гаттерас, — если понадобится, и мы перезимуем. Какая досада, — говорил он доктору, — что нам не удалось войти в пролив Смита в северной части Баффинова залива. Теперь я наверняка был бы уже у полюса.
— Ну что же, — всякий раз отвечал доктор с несколько наигранной уверенностью. — Мы все-таки достигнем полюса, только не на семьдесят пятом, а на девяносто девятом меридиане. Не все ли равно? Если все пути ведут в Рим, то так же несомненно, что все меридианы ведут к полюсу.
31 августа термометр показывал +13°F (-10°C). Приближался конец навигации; «Форвард» оставил справа остров Эксмут, а через три дня прошел Столовый остров, лежащий посреди пролива Бельчера. Несколько раньше этим проливом можно было бы пройти в Баффинов залив, но теперь об этом нечего было и думать. Этот рукав был совершенно загроможден льдами, и теперь под килем «Форварда» не оказалось бы и на дюйм воды. Кругом простирались безбрежные ледяные поля, обреченные на восьмимесячную неподвижность.
К счастью, еще можно было продвинуться на несколько минут к северу, с разбегу разбивая молодой лед или взрывая его зарядами. При низкой температуре больше всего приходилось опасаться тихой погоды, во время которой проходы быстро замерзали. Поэтому экипаж радовался даже противным ветрам. Стоило простоять безветренной ночи — и море замерзало.
Но «Форвард» не мог остановиться на зимовку в этих местах: здесь его со всех сторон обдували ветры, к тому же он рисковал столкнуться с айсбергами, и его могло отнести течение пролива. Надо было подумать о безопасном убежище. Гаттерас надеялся добраться до берегов Корнуолла и найти где-нибудь за мысом Альберта достаточно защищенную бухту. Итак, он упорно держал курс на север.
Но 8 сентября непроходимая, непреодолимая ледяная преграда выросла с севера перед бригом; температура опустилась до +10°F (-12°C). Встревоженный Гаттерас тщетно искал свободного прохода, сто раз подвергая опасности свое судно и с необычайным искусством выходя из беды. Его можно было обвинить в безрассудстве, опрометчивости, в безумной отваге, в ослеплении, но все же он был отличным, выдающимся капитаном.
Положение «Форварда» стало чрезвычайно опасным. И в самом деле, море позади него замерзло, и через несколько часов лед настолько окреп, что матросы могли спокойно по нему ходить и тянуть бриг.
Видя, что нельзя обойти препятствие, Гаттерас решил двинуться на него в атаку и пустил в ход самые сильные подрывные заряды, содержавшие восемь — десять фунтов пороха. Лед прорубали во всю его толщину; отверстие набивали снегом, заложив в него заряд в горизонтальном положении, чтобы взрыв захватил возможно большую площадь льда, и, наконец, поджигали фитиль, находившийся в гуттаперчевой трубке.
Таким образом пытались взорвать ледяное поле; распилить его было невозможно, потому что распиленные части смерзались чуть ли не под самой пилой. Как бы то ни было, Гаттерас надеялся на следующий день проложить себе дорогу.
Ночью поднялся сильный ветер; ледяная кора колыхалась, словно под ней разыгралась буря. Вдруг с мачты раздался испуганный голос лоцмана:
— Гляди за корму! Гляди за корму!
Гаттерас взглянул в указанном направлении. И то, что он увидел в ночной темноте, заставило его невольно вздрогнуть.
Огромная ледяная гора, гонимая ветром к северу, с быстротой лавины неслась прямо на бриг.
— Все наверх! — скомандовал капитан.
Ледяная гора находилась не больше чем в полумиле от «форварда». Льдины громоздились, лезли друг на друга, сталкивались, как чудовищные песчинки, подхваченные ураганом; стоял оглушительный грохот.
— Такой страшной опасности мы еще ни разу не подвергались, доктор, — сказал Джонсон.
— Да, — спокойно отвечал Клоубонни, — страшновато.
— Нам придется отразить настоящий приступ, — продолжал боцман.
— В самом деле! Совсем как стадо допотопных чудовищ, которые, как предполагают, некогда обитали у полюса. Смотрите, как они толпятся! Они стараются обогнать друг друга.
— Некоторые из них вооружены острыми копьями, которых я посоветовал бы вам остерегаться, — заметил Джонсон.
— Форменный штурм! — воскликнул доктор. — Что ж, поспешим на бастионы!
И он ринулся на корму, где экипаж, вооруженный шестами, ломами и ганшпугами, готовился отразить грозный приступ.
Лавина льдов приближалась; она все увеличивалась в размерах, увлекая за собою окружающие ее льдины. По приказанию Гаттераса стоявшая на носу пушка стреляла ядрами, чтобы разбить грозный фронт льдов. Но вот ледяная громада приблизилась к бригу и обрушилась на него. Раздался страшный треск, и часть правого фальшборта была снесена.
— Ни с места! — вскричал Гаттерас. — Берегись!
Льдины с непреодолимой силой рвались кверху, глыбы весом в несколько сот килограммов лезли вверх по бортам брига; те, что поменьше, взлетали на высоту марсов, падали острыми обломками, рвали ванты и снасти. Экипаж изнемогал под натиском армии льдов, которые своей массой могли бы раздавить сотню кораблей, подобных «Форварду». Каждый старался отразить нападение ледяных скал, причем не один матрос был ранен их острыми гранями. Болтону сильно повредило левое плечо. Грохот все усиливался. Дэк бешено лаял на этих новых врагов. Сгустившийся мрак усугублял ужас положения, не скрывая, однако, льдин, белизна которых отражала рассеянный в атмосфере свет.
