— А как его доставили? Через парадную дверь? Тяжкий вздох.
— Как же еще?
— Тогда никому не отдавай, придержи для меня. А возвращаться мне пока нет резона. Речь об одной женщине…
— Ну, само собой! Получишь ты однажды по шее, парень, помяни мое слово.
— Ничего, как-нибудь. Привет папе.
Распрощавшись, Дункан прихватил коробочку с серьгами и отправился к Алекс. С тех пор как они барахтались в постели, прошло без малого шестнадцать часов — целая вечность.
Согласно договору, он оказался перед нужной дверью за пять минут до полуночи. Судя по свету в окнах, Алекс уже вернулась. Слова Эрика снова всплыли в памяти, но Дункан их безжалостно изгнал.
Голос в домофоне показался странным, словно у Алекс перехватило горло. Он и сам чувствовал нечто подобное. Захотелось прокашляться.
— Привет. Что на тебе надето?
— Вечернее платье.
— Плохо.
Холодный ночной ветер, налетев сзади, взъерошил волосы на затылке.
— Почему?
— У меня кое-что с собой. Хотелось бы, чтоб ты это надела, так что придется тебе раздеться. Догола.
Наступила короткая пауза, насыщенная электричеством, как воздух перед грозой. Дункан попытался вообразить себе выражение лица Алекс.
— Если вместо лифта ты поднимешься по лестнице, я как раз успею к твоему приходу.
Он и в самом деле поднялся по лестнице, но прыгал через две ступеньки, немного смущенный собственным нетерпением. До Алекс он имел уйму женщин, но ни к одной из них его не тянуло с такой силой.
Когда он постучал, послышался щелчок замка, однако дверь приоткрылась не более чем на полдюйма.
— Дункан? — шепотом спросили изнутри.
— Надеюсь, ты уже голая? — осведомился он вместо ответа, приблизив губы почти к самой щели.
Дверь распахнулась. Алекс укрылась за ней, высунув голову. Дункан переступил порог, держа подарок за спиной. Квартира, почти полностью погруженная во мрак, скудно освещалась только одной лампой на столе. На сумеречном фоне от Алекс, казалось, исходило сияние.
— Как тебе удается с каждым разом становиться все прекраснее? — поинтересовался Дункан, взглядом окидывая ее лучистую наготу.
Увидев женщину с такими, как у нее, плечами и такими изысканными очертаниями рук, скульптор возликовал бы от радости. Груди, полные и совершенные по форме, с тугими яркими сосками становились мягкими и упругими под его ласковыми ладонями. Еще манила родинка, маленькая «любовная мушка», помещенная там, словно в насмешку над его восхищением. Чтобы оторвать от нее взгляд, потребовалось усилие. Дункан перевел его на ключик с золотой цепочкой, что покоился между грудями.
Дальше дело пошло легче. Взгляд сам собой скользнул вниз к животу, который он так любил поглаживать, к темному треугольнику волос, к потрясающим ногам, к небольшим узким ступням, навевавшим столько воспоминаний.
— Тебе известно, что первыми я увидел твои ноги? Нижнюю их часть. Ступни у тебя — просто чудо.
Сегодня лак на них имел цвет скорее темно-розовый, чем алый, так завороживший его в тот первый день.
— Ты сказал, что принес мне что-то надеть, — напомнила Алекс тоном, полным предвкушения.
— Тогда закрой глаза.
Она прищурилась, потом полностью опустила веки.
Дункан приблизился — медленно, наслаждаясь возможностью вдоволь налюбоваться наготой Алекс и ее доверчивой позой, воображая, как они снова и снова участвуют в маленькой игре: то он, подкравшись на цыпочках, сдергивает с нее какой-нибудь полупрозрачный шарф, а то, беззвучно припав на колено, быстро надевает на палец ноги серебряное колечко.
— Не подглядывай!
— Не буду.
Он скользнул губами по подбородку — легонько, просто в виде приветствия — и разделил густую волну черных волос, открыв ухо. Если на Алекс и были сережки, она их сняла. Осталась только темная точка отверстия. К счастью, купленные подвески имели защелки.
Для начала он как следует прошелся языком по мочке и дунул на влажную кожу. Алекс затрепетала, но глаз не открыла.
Шурша бумагой, Дункан развернул коробочку, достал подвески и осторожно приспособил одну из них на ухо. Прикосновение холодного металла и щипок заставили Алекс вздрогнуть. Сообразив, что происходит, она улыбнулась с закрытыми глазами.
— Так вот твое «что-то надеть»? Клипсы?
— Можешь смотреть, — разрешил он, защелкивая второй замочек.
Алекс бегом бросилась в спальню к большому зеркалу.
— Ох, Дункан! Они великолепны! — С минуту она вертелась перед зеркалом, рассматривая подарок со всех возможных ракурсов. — Как ты догадался, что ар-деко — мой любимый стиль?
— Просто подумал, что они тебе пойдут.
— А ты уверен, что примерять сережки надо непременно голой? — спросила Алекс, и ее серые глаза блеснули оттенком платины.
— Мало ли… вдруг не подошли бы к платью? Весь эффект пропал бы.
— Ну, вряд ли.
— Обнаженное тело — лучший фон, — заметил Дункан, подходя и останавливаясь сзади.
Он поймал в зеркале взгляд Алекс. Удерживая его, быстро сбросил одежду и ногой отодвинул в сторону. Отвел с ее шеи волосы и прижался к ней губами.
Они оба следили затем, как его руки накрыли грудь Алекс. От дразнящих прикосновений соски налились, затвердели и стали ярче, выгодно оттенив родинку.
«Мы же не хотим скрывать такую дивную „любовную мушку“?»
— Твоя родинка сводит меня с ума! — прошептал Дункан, касаясь темного пятнышка кончиком пальца. — И я уверен, не меня одного.
Алекс промолчала. Он снова поцеловал ее в шею, не сводя взгляда с ее лица в зеркале.
— Наверняка каждый, кто ее видел, не может забыть.
— Возможно, — небрежно ответила Алекс, но потом сдвинула брови, озадаченная его тоном.
Дункан позволил руке соскользнуть на живот, прошелся по нему легким круговым движением, как бы ненароком коснувшись треугольника волос, и вернулся к грудям.
«Только не вздумай и дальше муссировать тему о родинке!» — подумал он, но душа после слов Эрика слишком болела.
— А как насчет бывшего зятя? — спросил он тихо. — Он тоже в восторге от твоей «любовной мушки»?
— Как прикажешь понимать твой вопрос? — Алекс высвободилась из объятий Дункана и повернулась к нему лицом. На щеках ее проступил гневный румянец.
— Ты с ним спала?
— Не твое дело! — закричала она. — Если помнишь, наш роман построен на сексе! Постельные игры и удовольствия, но не более того! Никаких обязательств друг перед другом! Твой отъезд поставит точку на всей истории! Сделай одолжение, не забывай этого!
— Так ты спала с Эриком Мунном или нет?
— Иди к черту!!! Ненавижу ревнивых мужиков! Ты не имеешь права устраивать допрос! Разве я хоть раз спросила тебя о твоих бывших женщинах?!
