— Есть смысл попробовать стащить в половодье, — предложил механик.
Капитан не дал прямого ответа, но задумался.
Через два часа «Темза» пошла по притоку.
Возле места дислокации нашего Прореза матросы воткнули на левом берегу Аракары высокий деревянный шест с красным треугольником наверху. Пароход минут десять ритуально постоял возле него, люди на палубе вздыхали, перешёптываясь, вспоминали, тщетно пытаясь увидеть над медленно текущей коричневой водой нечто необычное… Нет ничего, ребята, никаких признаков косых разрезов пространства в фиолетовом мареве, не видать таинственного портала, в какие-то моменты времени соединяющего миры.
— Если Крест берет энергию от течения, постепенно аккумулируя её на переброс, то можно вычислить закономерность открытия, — предположил Самарин.
— Не вычислить, а определить по результатам наблюдений! Ибо мы не знаем нужное для импульса количество энергии, — поправил его профессор.
— Возможно, он и сейчас открыт, — обычно молчаливый рулевой Сёма тоже вставил своё слово. — Сказано же, с этой стороны внешний Прорез не увидеть… Год можно стоять и ждать.
— Тем более что мало кто в таких местах ходит, — добавил Самарин. — У берега, возле заброшенной деревеньки… Кто туда влезет, кроме меня, дурака старого. Всё, снимаемся, идём дальше, нечего в пустоту пялиться.
Симона ушла, романтика осталась. Не хотелось рационального, хотелось необычного. Да не дают!
— Герман, я всё-таки не понимаю, как ты кредит пробил? Нет, ну понятно, опыт у тебя, конечно, язык подвешен, схемы всякие знаешь… И тем не менее, плохо представляю, чтобы мне что-то без оплаты отремонтировали. Это как?
Сначала я даже не отреагировал, продолжая неотрывно смотреть в бинокль, настолько не соответствовал окружающей обстановке и моим мыслям неожиданный вопрос капитана. Какие кредиты, какие схемы и опыт, когда рядом проплывает затерянный мир? За каждым поворотом может поджидать сюрприз, и не факт, что он окажется приятным.
— Герман!
— Что? Не понял. А… Ёлки, Илья Александрович, вот что-то никак привыкнуть не могу к твоему способу мышления! Вот уж о чём бы мне не подумалось сейчас, так о кредитах…
— Это азарт в тебе играет, — убедительным тоном произнес шкипер. — Я вот по молодости каждый раз, когда в новый приток заходил, так же к окулярам прилипал. Долго не выдержишь, устанешь быстро.
— Пока бодрый.
Сбил-таки меня шкипер с романтического настроя.
— Я ж не о том, бодрый ты или углы сносишь от усталости. Нам Маркс с Энгельсом что сказали? «Человек может расходовать в течение суток, естественная продолжительность которых равна двадцати четырём часам, лишь определенное количество жизненной силы…» Поэтому эту силу лучше разделить на порции и расходовать с перерывами, сиречь дискретно. Иначе сдуешься на бинокле, а когда надо будет, горы впереди не заметишь! Надо спокойней! — поучительно промолвил капитан, характерно сделав ударение на последнем слоге.
Я выпрямился. Действительно, чего гнусь в напряге? Радар крутится, вперёдсмотрящий бдит, у него ещё и тепловизор рядом. Остальные тоже посматривают — новые места, самая охота.
Кредит… Вспомнив и прокрутив в голове заново вопрос Самарина, я внутренне усмехнулся. Коротко тут не пояснишь.
— Хапуги твои ремонтники, Александрыч. Им триста лет, они выползли из тьмы. Или вообще ещё не выползли.
— Так вот и я о том же! Торгаши должны ещё сильней за мошну трястись, а тут новый человек, под задницей пароход — бах, и смылся вместе с товаром!
Сколько там лет прошло с перестройки? А мало что изменилось, ни в свои планы и силы обыватель не верит, ни в чужие. Неужели действительно требуется смена пары поколений, пока проявится острое понимание жизненно необходимой пассионарности?
— Понимаешь, настоящая торговля, да и не только, всегда имеет стройную внутреннюю логику развития. И в ней есть периоды повышенных рисков, особенно на начальном уровне. И тот, кто рискует правильно, всегда выигрывает. Всегда.
Надо же, переключил меня, старый хрен!
— В начале девяностых со старшим братом ездил закупаться в Москву. Время было весёлое, бурное, и вместе с тем страшное. Никаких банковских переводов, инфляция просто летела. Всё диким образом. Например, про систему «Свифт» знали единицы… Девчата в офисе собирали нас в дорогу. У каждого — специальные жилетки, в них куча внутренних карманов, туда набивались пачки денег. И вперёд! Брат шутил, что после того, как напялил на себя всю эту бумагу, лучше сразу признать, что ты уже умер, как делали воины Македонского перед битвой. Так проще, иначе с ума сойти можно. Толстые, неповоротливые, словно мишень на груди нарисовали… В аэропорт, на борт — и в Москву. А там уже ждут таких, как мы, орлов-коммерсантов, которые со всей России съезжались. Странная была эпоха, словно нарисованная художником-самоучкой, неумело, фальшиво, с неправильными пропорциями, с дурными цветами… Р-раз, и стерли всё ластиком! Завтра заново нарисовали, но уже чуть-чуть другой мир.
— Эт да, бандитизм был жуткий, помню, — поддакнул шкипер. — Каждый день газеты писали.
— Да что ты знаешь про тот бандитизм! — сморщился я. — Какие газеты! Нормальный человек никогда с таким криминалом не столкнётся, слишком разные круги. Разве что случайно. Так вот, прилетали и сразу проходили в зал вылета, чтобы хоть как-то обмануть наблюдателей… Рожи стояли, одна страшней другой, типа таксисты. Потом наняли одного москвича с «рафиком», он встречал, сразу в машину, и дёру! И пока едешь через лес по безлюдной трассе, все нервы обтрясутся! Помню, один идиот положил все деньги в кейс и к руке на цепочку пристегнул, насмотрелся фильмов, имбецил… Так в рощице внуковской и нашли его с отрубленной кистью. А по самой Москве? Три раза видел, как машины взрываются прямо в потоке, наш водитель никогда к «мерсам» не жался. А начинали, знаешь, как?
Он молча ждал продолжения. Семён, словно не слыша нас, внимательно смотрел на реку. Вода какая гладкая… И деревья замерли, не шелохнутся — ни ветерка. Словно затишье перед бурей.
— Приходили в фирму… Ещё попробуй их адреса найти, все в подвалах попрятаны, на заброшенных заводах, в общагах каких-то. Так, мол, и так, мы оттуда-то, хотим взять товар на реализацию с отсрочкой платежа, вот копии учредительных, Устава, вот печать. Мялись и думали все, давали далеко не все. Но даже тогда давали! Потому что мало левых кассет и дисков накатать, мало книжек наштамповать, это всё ещё продать нужно. В розницу! И вот что вышло в оконцовке: те, что боялись, года через три с рынка ушли, исчезли. Те же, кто рисковал, трясясь потом в думах, почему они каким-то провинциальным ухарям тонны товара доверили и сейчас живы, у них крупные фирмы, серьёзные базы и объёмы. Нельзя было иначе. «Других риелторов у меня для вас нет!» — сама обстановка так говорила. Вот так вот… Набрали — искать борт грузовой. А где? Ни грузоперевозчиков, ни свободных самолётов на рынке. «Аэрофлот» губы дул, там всем по хрен было. К воякам! Грузчиков в портах нет, кроме государевых, транспорта не найти… Везде и всё за нал, с заносом, только в карман — причём каждому отдельно, без централизации — и без всяких чеков. Потом сами садились в холодный салон «Ан-12» и летели верхом на поддонах, как в холодильнике, сами не зная, долетим на этой развалюхе или нет. А если и долетим, то куда? Честно довезут или прямо на ВПП какой-нибудь мутной военчасти грохнут. Ну, продавали всё быстро, тогда вообще всё быстро продавалось, жилеты на пузо — и назад, в Москву с молитвами. Там развозили пачки и брали следующие партии.
— Так ты, значится, свой первый сундук наколотил? — с интересом посмотрел на меня шкипер.
— Угу. Недолго, правда, я этим делом занимался, рискнул на другом — и выиграл. Знаешь, я тогда у одного друга ширпотребные «ориенты» брал, у другого — галстук фирменный, чтобы хоть как-то выглядеть. Висели бы у меня тогда швейцарские котлы и рекомендация от мэра… Манауса! Что ты… И всё равно товарный кредит давали! Потому что умные всегда есть в массе. Ты не дашь — дадут другие, а ты сдохнешь, сидя, как Гобсек, на своих кулях! А здесь многое уже устоялось, дураки в бизнесе вымерли. Не могли не дать, вопрос возникал лишь в проценте скидки и днях отсрочки платежа. А ты говоришь, пароход. Пароход — это круче любых часов на руке и рекомендаций губера! Это капитал, потенциал. Сбегать в джунгли с товаром? Поверь, у опытных коммерсантов чуйка развита так, что той Ванге и не снилось. Понятно объяснил?
…Слева мощно плеснуло — вспугнутые кайманы прыгнули в воду. Днем они прячутся, и увидеть их трудно. А вот ночью всплывают, и если направить на них луч фонаря, то глаза рептилий засветятся красными точками, этакие зловещие угольки в темноте. Подёргаешь фонарём — им не нравится, угольки с плеском гаснут в воде.
На каждом повороте встречает какая-нибудь новая живность, однако разобрать, кто это, как правило, не успеваешь, прячутся.
