— Можешь попытаться внушить мне с помощью моего имени, если пожелаешь. Мне плевать.
— Я не сверх, — ответила я. — И вовсе не могущественная. Сомневаюсь, что это сработало бы, даже если бы я захотела.
— А я слышал вовсе не такое, — бармен поставил перед ним новую порцию напитка, и Кеннеди поднял руку в знак благодарности. — Скажи, почему Лорд Хорват так тобой очарован?
Я уставилась на него. Кеннеди, или Ли Освальд, или как там его называть надо, может и казался заядлым пьянчужкой, но от него ничего не ускользало.
— Этого я не могу тебе сказать.
— Не можешь или не хочешь?
— А есть разница?
Он посмотрел в свой напиток.
— Наверное, нет, — он сделал глоток, смакуя. — Что ж, детектив Эмма, что ты хочешь знать?
— Когда ты в последний раз видел Тони?
— Здесь, — ответил он. — В ночь воскресенья. Он искал волка. Девчонку из клана Салливан.
— Он её нашёл? — спросила я.
— Неа. Не знаю, зачем он утруждался. Надо было всего лишь подождать до этих выходных, — он печально улыбнулся. — Терпеливость никогда не была сильной чертой Тони.
— До этих выходных?
Он наградил меня долгим взглядом, намекавшим, что я весьма тупая.
— Полнолуние же.
— Я в курсе. Какое это имеет значение?
— Оборотни — благородная братия, они соблюдают правила. В полнолуние они не могут контролировать обращение. Неважно, кто они или в каком они состоянии, они всё отправляются в парк Сент-Джейс. Я видел, как угнетённый раком оборотень всё равно притащил себя туда. Горюющая вдова пошла туда с похорон мужа прямо перед закатом, — он хмыкнул. — Чёрт, да был один парень, который угодил в аварию, и с утра ему ампутировали ногу. К вечеру он уже был со всеми. Бредил от обезболивающих, но всё равно прибыл туда. Все волки города в ночь полной луны собираются в Сент-Джеймсе. Это запрограммировано в их ДНК.
— Должны же быть случаи, когда оборотень не в силах пойти туда. Или отказывается делать это.
Его ответ был ворчливым.
— Такого никогда не случается.
— А если случится?
— Не случается.
Я откинулась назад. Если он говорит правду, то через две ночи Анна будет в Сент-Джеймсе. При условии, что она ещё жива. Может, никто не подумал сказать мне, потому что все считали, что я уже в курсе. Моя нехватка знаний о сверхъестественном мире становилась непреодолимым барьером для данного расследования.
— Я никогда не смогу узнать о сверхах всё, — пробормотала я и про себя, и для Кеннеди. — Мы говорим на одном языке, живём в одном городе, дышим одним воздухом. И на этом всё заканчивается.
— Худший враг знания — это не невежественность, а отказ сделать что-либо с этой невежественностью. Вот чего на самом деле надо бояться. Ты хотя бы стараешься.
Я не ожидала найти в «Кристалле» философа.
— Почему ты здесь? — спросила я с любопытством. — Зачем тебе приходить в клуб оборотней?
— Наши виды весьма отличаются, — просто ответил он. — Все сосредотачиваются на вампах и волках, потому что это самые крупные группы с наибольшей силой. Иные вроде меня часто оказываются забытыми... но это не означает, что между нами ничего не может пойти псу под хвост. Общение с кланами помогает мне лучше понимать их. И только через настоящее понимание мы можем прийти к миру, — он посмотрел мне в глаза. — Думаю, Тони только начинал осознавать это. Немногие люди это осознают.
Я взглянула на него. И потом, поскольку это показалось правильным, я сказала:
— Знаешь, думаю, я всё же выпью с тобой за компанию.
Глава 24
Не считая Кеннеди, остальной мой вечер в Кристалле прошёл впустую. Дело не в том, что люди, с которыми я говорила, не были дружелюбными или откровенными — нет, напротив. У меня сложилось впечатление, что после моего разговора с теми двумя у входа остальным оборотням приказали поговорить со мной, если я к ним подойду. Некоторые даже подошли ко мне первыми, но я не узнала ничего нового. Те, кто видел встречу Грегори и Анны, подтвердили, что все было так, как он описывал; те, кто говорили с Тони, сообщили лишь то, что он её искал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда я спросила, почему, про их мнению, он переживал из-за исчезновения Анны, большинство пожало плечами и сказало, что он хороший парень, которому не всё равно, даже если это не его расследование. Более того, типы вроде Леди Салливан активно препятствовали бы его вмешательству. Я реально думала, что давление со стороны Люсинды Барнс, заставляющей его делать больше, подтолкнуло Тони к этому и в конечном счёте погубило его.
Тепло выпивки и дружелюбная компания Кеннеди означали, что я была куда менее дёрганой к тому времени как поковыляла в отель. Я всё равно держала при себе арбалет, но не шарахалась от каждой тени. Мне не ночи надо бояться... Хотя, возможно, во мне говорила водка.
Наверное, именно поэтому, когда ворчливый швейцар едва сумел пообщаться со мной, не плюнув, я повернулась к нему.
— В чём именно твоя проблема? — потребовала я. — Я платящий клиент, как и все остальные. Нет необходимости грубить мне. Я не верю, что с остальными клиентами ты обращаешься так же.
— Платящий клиент? — он фыркнул. — Конечно, так всё начинается. Я помню, как было с твоим боссом. Сначала он был как все остальные — время от времени проведёт одну ночь и всё. Ничего слишком необычного. Затем он начал требовать особого отношения — гарантированная анонимность, использование заднего служебного входа, доставка завтрака в соседний номер. Он не хотел, чтобы кто-либо из персонала заикался об его присутствии. Мои налоги платят вашу зарплату, а вы тратите эту зарплату, чтобы надменно шиковать и лизать задницы сверхам вместо того, чтобы убрать их с улиц.
Я застыла.
— Погоди. Что ты сказал?
— Что? — процедил он презрительно. — Хочешь, чтобы я повторил, а ты записала меня и оставила дерьмовый отзыв?
Если он будет продолжать в таком духе, я сделаю не только это; я испытывала соблазн врезать ему кулаком.
— Насчёт моего босса. Что ты сказал про моего босса? Ты имеешь в виду Тони? Детектива-констебля Энтони Брауна?
— Кого ещё-то? — швейцар скривил губы.
— Он оставался здесь? Когда? Как часто?
— Всякий раз, когда ему было лень тащить свою задницу домой, — он сердито посмотрел на меня. — А я точно знаю, что до его квартиры идти меньше пятнадцати минут.
Я проигнорировала его агрессию и сосредоточилась на важном.
— И он требовал анонимности?
— Да, как будто он какая-то расфуфыренная шишка, — его черты исказились от отвращения. — Долбаные мусора.
Может, швейцар был бывшим заключённым, или же его бывшая жена работала в полиции и бросила его, чтобы стать вампом. Должна быть некая причина, по которой он так сильно презирал полицию... а именно Отряд Сверхов. В чём бы ни крылась причина, это не моя проблема. Важно лишь внезапное знание того, что если Тони время от времени останавливался здесь, и его имя и присутствие скрывались, то у него не было причин останавливаться в отеле ДиВейн. Если только он не остановился там, потому что хотел находиться поближе к другому постояльцу.
Я развернулась, проклиная себя за то, что выпила алкоголя и теперь по закону не имела права садиться за руль. Мне надо немедленно вернуться в ДиВейн.
Из теней донеслись сладкоречивые интонации Лукаса.
— Всё в порядке, Д'Артаньян?
Я чуть не выпрыгнула из собственной шкуры.
— Ты до сих пор следишь за мной, чёрт возьми?
Он шагнул вперёд, купаясь в мягком свете фонаря. Его кожа слегка блестела на свету, но в глазах по-прежнему мерцала тьма.
— Да. Пока мы не найдём убийцу, ты по-прежнему в опасности. Удостовериться в твоей безопасности казалось благоразумным. Общественности не понравится, если ещё один детектив Отряда Сверхов окажется убит, — он повернул голову в сторону швейцара. — Хотя учитывая пылкость спора, которому я только что стал свидетелем, думаю, у нас уже есть главный подозреваемый.
— Ты... ты... — кожа швейцара из чисто-белой сделалась красновато-коричневой. — Лорд Хорват, — он опустил голову. — Приношу свои извинения.
