— На майские праздники получите мичманов, а юнга — орден! Если бы ты знал, какую работу юнга сделал! Огромное спасибо его матери, что вырастила такого замечательного сына! — восторгался Иванов, крайне не склонный к внешнему проявлению эмоций.
Хотя буквально через два месяца Федоров сподобился снова увидеть взволнованного Иванова.
Придя в комнату рядом с заводом ПИШМАШ[94], где сейчас отдыхали Федоров с Купцовым, уже вторую неделю безвылазно сидевшие на заводе, Иванов с места в карьер приказал:
— Сейчас идем в одно место и там, на месте, все расскажу!
— Что с собой взять? — спросил Федоров, вставая вслед за Купцовым, который надевал форму.
— Только документы! Оружие получите на месте! Хотя оно вряд ли понадобится! А вот глаза надо держать открытыми! — ответил Иванов, открывая дверь комнаты.
— Здесь мы без оружия не ходим! — буркнул себе под нос Федоров, передавая автомат Купцову.
Уже садясь в тентованную полуторку, Федоров сделал вид, что не заметил юнгу, шмыгнувшего следом.
Десять минут спустя, попетляв по руинам разрушенного завода, полуторка въехала в разрушенный цех, от которого остались только три, вернее две с половиной, стены, испещренные снарядами и пулями.
Остановившись возле здоровенного в хлам разбитого станка, мотор полуторки заглох.
— Пошли на новый НП! — приказал Иванов, первым выскочив из машины.
Едва Федоров вылез из кузова, как Иванов взял его под руку и отвел в сторону, сделав вид, что не замечает выскочившего из полуторки юнгу.
— У нас есть данные, что немцы монтируют в районе ПИШМАШа радионавигационную станцию для корректировки управляемых самолетов-снарядов «ФАУ-1»! — в сердцах сказал Иванов, вынимая из кармана пачку папирос «Казбек».
— Те самые, которые бомбят Лондон? — высказал предположение Федоров, с укоризной смотря на майора.
— Прослушивание лондонских передач на тебя отрицательно влияет! — укорил Иванов Федорова, сам же обязавший каждый день слушать передачи британского радио. И не только слушать, но и записывать.
Чем мичмана пользовались у себя в комнате на базе, слушая не только английские сводки, которые Федоров с листа переводил, а Купцов и юнга записывали, чтобы наутро передавать Иванову, но и музыку, которая здорово разнообразила жизнь военных.
— Вы же сами приказали слушать и вам докладывать! — притворно оскорбился Федоров, делано вскидывая голову.
— И привлекать к записям Купцова и юнгу я тоже приказал? — спросил Иванов, внимательно всматриваясь в лицо своего протеже.
— Вот почему мы на брюхах исползали весь ПИШМАШ! — вслух выдал догадку Федоров, смотря, как по веревочному трапу Купцов и юнга поднимаются на высокую стену, держа курс на чудом уцелевшую комнатку, прилепившуюся на самом гребне.
— Ты понимаешь, что будет, ели эти ФАУ упадут на город? — делано возмутился Иванов, подталкивая Федорова к веревочной лестнице.
— Но хоть какие-то наметки по этой секретной немецкой станции есть? Что мы должны искать?
— Большую железку с антеннами и обязательно должны быть дизель-электростанция и кунг для обогрева персонала! — бросил Иванов, вешая на плечо Федорова тяжеленный вещмешок.
— Что еще может быть на этой станции? — в спину уходящего майора спросил Федоров, поднимаясь на первую ступеньку.
— Очень сильная охрана, скорее всего эсэсовцы, и не обязательно в черной форме! Я там тебе в мешок лейку сунул. Все, что можно, снимай! — приказал Иванов и быстро пошел к машине.
Поднимаясь по веревочной лестнице, Федоров внимательно смотрел на стену, отметив только четыре приличных трещины. Но в основном стена выглядела целой и не внушала опасений.
А вот металлический корпус комнаты носил следы свежей сварки, покрашенной поверх рыжей краской, слегка имитирующей ржавчину.
Издалека комнатка выглядела разбитой, а сверху была накрыта плотной маскировочной сетью и плащ-палаткой.
Едва Федоров поднялся в комнатку без крыши, как обнаружил в ней коренастого водолаза-разведчика.
— Привет, Володя![95] — первым делом поздоровался Федоров, смотря на уютно улегшуюся на матрасах тройку бойцов.
Около Борисова лежал большой морской бинокль и прицел от снайперской винтовки.
Юнга взял прицел от снайперки и, приложив к правому глазу, пару минут водил по руинам ПИШМАШа, раскинувшимся перед ним как на картине.
— Дядя Володя! Вон там странная дорога к заводу идет! Вся закрытая масксетями! — громко закричал юнга, вскакивая на ноги.
— Лежать смирно! — приказал Федоров, придавливая мальчишку правой рукой к матрацу.
Борисов схватил правой рукой бинокль и, приложив к глазам, стал внимательно смотреть в указанном направлении. Федоров тоже приложил свой бинокль к глазам, внимательно обшаривая окрестности разрушенного завода окулярами.
— Не будем торопиться! Пару дней понаблюдаем, а дальше видно будет! — внес свою лепту Купцов, тоже вооруженный оптикой.
— Пока только видно, что под сетями сейчас перемещаются крупные объекты! — закончил разговор Федоров, снова прикладывая к глазам бинокль.
— Это и малец узрел! — не остался в долгу Борисов, продолжая наблюдение.
— Купцов и юнга, вечером идете на базу, а мы с Борисовым продолжаем наблюдение! — распорядился Федоров, поудобнее устраиваясь на матраце.
Два дня наблюдения показали, что по дороге, найденной юнгой, постоянно шли автомобили и конные повозки.
— У меня есть два ИДА, с помощью которых мы перейдем линию фронта по дну залива! — предложил Борисов, садясь на матраце.
Ночью, перейдя под водой линию фронта, два водолаза-разведчика оказались за линией фронта.
— Переждем здесь до вечера, а потом пойдем дальше! — предложил Федоров, вылезая на затопленное судно, стоящее в ста метрах от берега.
— У тебя воздуха сколько осталось? — не отвечая на предложение, шепотом спросил Борисов, снимая маску и ставя на палубу катушку с телефонным проводом.
В предрассветной дымке были хорошо видны корпуса разбитого ПИШМАШа. Особенно хорошо просматривалась гигантская труба завода, стоящая на самой линии фронта.
Дымок немецкой сигареты донесся в свежем воздухе.
— Тсс! — приложил указательный палец правой руки Федоров, снимая свинцовые калоши с ног.
Федоров ужом скользнул к разбитой рубке, с наветренной стороны которой, прямо на палубе, сидел немец и с наслаждением курил первую утреннюю сигарету.
А может, и не первую.
С правой стороны немца стояла консервная банка, полная сигаретных окурков.
Не успел Федоров кинуться на курящего врага, как в правой руке немца оказался широкий штык-нож.
Уход вправо, резкий удар ребром ладони по бицепсу правой руки.
Рука врага повисла плетью.
Но каким-то непостижимым образом нож оказался в левой руке немца, а лезвие пошло вперед, целясь в грудь Федорова.
Резкий рывок в сторону, с одновременным ударом ребром ладони по горлу, спас Федорова от неминуемой смерти.
Немец захрипел и, уронив голову на грудь, рухнул на палубу.
— С берега идет лодка с двумя немцами! Я в воду! — сообщил Борисов, ткнув пальцем в грудь товарища.
Переведя взгляд вниз, Федоров обнаружил, что его воздушный мешок, как и гидрокомбинезон, разрезан.
«Вот не повезло! На ровном месте нашел приключение на свою голову!» — пожалел себя Федоров, смотря на немецкую лодку, которая как-то рывками шла к почти затопленному судну.
В лодке сидело три человека.
Два немца бестолково били веслами на воде, а третий сидел на корме, сутуля плечи и дымя сигаретой.
«Что-то мне сегодня везет на курцов!» — мысленно покачал головой Федоров, смотря, как лодка неожиданно встала в двадцати метрах от затонувшего судна.
С правой стороны лодки высунулась рука и одним движением выдернула весло из руки гребца, которое моментально утонуло.
Немцы в лодке начали что-то орать и грести одним веслом, держа курс на затонувшее судно.
«Когда они подойдут к борту, вполне реально скинуть гранату! С берега подумают, что взрыв мины, и днем на НП не сунутся! За целый день можно чего придумать! Вот только Борисова бы не зацепить!» — прикинул варианты своих действий Федоров, вынимая из мокрого вещмешка Борисова немецкую гранату на длинной деревянной ручке.
Немецкая лодка тем временем, дергаясь и вертясь на месте, все-таки приближалась к затопленному судну.
— Как только лодка пришвартуется, бросай гранату! — предложил внезапно появившийся Борисов, начиная споро раздевать мертвого фрица, аккуратно складывая форму на палубе.
— Ты хочешь идти на берег? — уточнил Федоров, бросая взгляд за борт.
Лодка рывками все-таки приближалась к судну.
Тем более что с нашей и немецкой стороны началась артиллерийская дуэль, и находиться на акватории было весьма опасно.
