— Конечно, отец.
— Смотри. Кагальзир намекнул, что у этой беглянки временами… не все в порядке с головой. Будь начеку.
Прозвучало обидно, но Шелиара не могла не согласиться. Глупо отрицать то, что является правдой. Пусть и донельзя обидной правдой.
Две пары ног тем временем зашагали внизу прочь из комнаты. Дверь дважды проскрипела. Шелиара медленно разогнулась, принимая стоячее положение. Глубоко вдохнула и выдохнула.
«Ну отлично, — подумала она, растирая затекшую за время подслушивания левую ногу. — Из-за моей гениальнейшей выходки теперь проблемы у моего отца, у Кагальзира — хотя ему так оно и надо, — у Альдана, а теперь еще и у Герцога. Может, мое Проклятье — не в Голосах, а в умении втягивать окружающих в неприятности?..»
Шелиара подумала, что, будь Голоса сейчас рядом, они наверняка согласились бы с этим предположением.
Она сидела на кровати в своей комнате, опустив глаза в пол, когда в дверь постучались, а затем на пороге, с кубком в руке, появился Герцог. Мимоходом Шелиара подумала, что слова «угрюмый» и «подавленный» и на четверть не подходят для описания его пасмурного состояния. Едва взглянув на нее, Герцог хмыкнул и спросил:
— Ты все слышала, да?
Шелиара немного помедлила и кивнула.
— Большую часть. Прости, пожалуйста. Я не специа…
— Оставь. — Герцог махнул свободной рукой и подошел к окну, из которого в комнату падали косые пыльные лучи дневного солнца. Помолчав, он покрутил кубок в рук и сделал из него долгий глоток. — Хорошая слышимость — вещь коварная. Думаю, на твоем месте я и сам бы не удержался.
Они помолчали.
— У тебя из-за меня столько неприятностей. Сначала украденная книга, теперь это… — Шелиара посмотрела на Герцога. — Ты не боишься, что твой отец узнает, что ты обманул его?
— Боюсь? Хм. Не думаю, что это правильное слово. Но проблемы у меня будут, это точно.
— Знаешь… — Шелиара вздохнула. — Я думаю, что при таком раскладе мне нужно поблагодарить тебя за оказанное гостеприимство и…
— И что? — Герцог резко развернулся и смерил ее строгим взглядом. — И вернуться к жениху? Этому высокомудрому архонту Кагальзиру, что встретил тебя «с распростертыми объятьями и щедрыми гостинцами»? Ты серьезно?
Шелиара промолчала. Она понимала, что это сделает ее жизнь круговоротом страданий и безумия, но… Оставаться здесь и подвергать Герцога риску? Боги Рассвета, почему в жизни никогда нет простого и правильного выбора, как в детских сказках, когда девушка без особых усилий приходит к пониманию того, что правильно, а что неправильно; где белое и где черное…
— Я, знаешь ли, — продолжил Герцог, — позавчера навел о нем справки…
— Стой. — Шелиара наморщила лоб. — Погоди-ка. Ты же до сегодняшнего диалога с отцом не мог знать его имени. Откуда…
Герцог скорчил мину «я тебя умоляю».
— Шелиара, я же не Альдан, для которого архонты — это представители высших сил за пределами его привычной жизни… Один из моих друзей, Зан-Фаун, сын не абы кого, а Тармелота, Магистра Ордена Хранителей Триамны. Понимаешь, что это значит?
— Что его отец богаче, чем твой?
— Нет. В смысле, да, наверное, богаче… — Чуть растерянный Герцог снова глотнул из кубка. — Я имел в виду, что могу получить почти что любую информацию про членов Совета Архонтов или Претории Иерофантов. достаточно лишь попросить его. Так вот. Этот Кагальзир тот еще подлец. Хотя ты и сама, скорее всего, об этом догадалась. Состояние он сколотил, совместив отцовское наследство и безжалостное устранение конкурентов в своей сфере. Более того, — Герцог поднял вверх палец, — оказалось, он уже дважды пытался жениться, и предыдущие попытки, как нетрудно догадаться, тоже сорвались.
— Может, это его Проклятье? — Шелиара попыталась добавить веселости в голос.
— Может, и так. Как бы там ни было, не думаю, что этот тот человек, которого Боги должны выбрать тебе в мужья. Так что забудь даже о том, чтобы думать о возвращении в его логово…
— Но неприятности…
— Неприятности с отцом у меня, в первую очередь, из-за себя. И во вторую тоже из-за себя. Но этот вопрос я решу буквально в ближайшие дни. Так что давай закроем эту тему раз и навсегда, идет? Ты — моя гостья. Так что оставайся здесь, сколько душе угодно. И никаких «но». Могу я, в конце концов, хоть одно доброе дело сделать за всю жизнь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С этими словами Герцог допил вино и, облизнув губы, оставил кубок на подоконнике. Взгляд его заскользил по комнате и остановился на прикроватной тумбочке.
— Как… — Герцог слегка замялся, и Шелиара догадалась, о чем пойдет речь. — Как, кстати, твое состояние? Похоже, тебе лучше? Больше… не хочется откуда-нибудь спрыгнуть?
— Все отлично. — Шелиара снова улыбнулась, на этот раз совершенно искренне. — Этот алхимический табак действует как по волшебству…
Герцог зачем-то зажал лицо руками и издал странный хрюкающий звук. Когда он, спустя несколько секунд, убрал руки от лица, оно было красным, как гергельярский помидор.
— Алхимический табак, значит? — Губы его нервно дергались. — Это Иолая его так… окрестила?
— Ну да. А что, у него есть и другое название?
— Эм. Да… Наверняка есть. Э. Научное, как и у каждого растения. — Герцог прошелся по комнате и остановился у стола, вцепившись в его край руками. — Как там на древнетриамнийском… Табалькиус алхимикиус… Хотя точно не уверен. Вместо лекций по ботанике я обычно играю с Иолаей, Зан-Фауном, Гасфортом и Тэннегом в арканы на заднем дворе Университета. — Правой рукой он отбарабанил легкую дробь по столешнице, затем с легким любопытством посмотрел на Шелиару. — И много этого… алхимического табака… тебе нужно в день?
— Вовсе нет. Примерно столько… — Она открыла небольшую деревянную коробочку, в которой лежало ровно столько, сколько нужно для глушения Голосов до ночи.
Глаза Герцога вылезли на лоб. Шелиаре сделалось не по себе.
— Он… слишком дорогой, да? Сумерки, я и так объедаю вас…
— Нет-нет-нет. Не беспокойся об этом. — Герцог неопределенно почесал затылок, покрутил пальцем спадающий к плечу черный локон и в некой растерянности отошел от стола. — Ладно, оставим эту тему. — Подойдя к окну, он взял с подоконника опустевший кубок и демонстративно им потряс. — Похоже, жизненно необходимая моему организму жидкость закончилась. Пойду наверстывать упущенное…
У дверей Шелиара его окликнула.
— Герцог.
— Слушаю.
— Даже не знаю, как сказать… — Она слегка замялась. — В общем, мне кажется, отец за меня беспокоится. И, в отличие от архонта Кагальзира, беспокоится не за свое будущее, а за меня. По крайней мере, я надеюсь на это.
— Понимаю. И?
— И… Если он все еще в Исхироне — а он, скорее всего, все еще здесь — то мне хотелось бы дать ему знать, что со мной все хорошо. Что я сожалею о произошедшем, но ближайшее время вернуться не могу. Ну, что-то в таком духе…
Герцог кивнул.
— Не проблема: попрошу слуг принести тебе обрывок пергамента и угольный карандаш, напишешь ему. А я пока что попробую разузнать, где сейчас проживает твой отец. Что-нибудь придумаем.
— Спасибо. Знаю, ты сейчас махнешь рукой, но… спасибо тебе за все. Ты даже не представляешь, как много для меня значит то, что вы с Иолаей для меня делаете…
— Наслаждайся.
Отсалютовав ей пустым кубком, Герцог закрыл за собой дверь, оставив ее в одиночестве.
Шелиара приняла лежачую позу — так ей было проще переваривать полученную информацию. А ее за последний час оказалось более, чем достаточно. Руки сами собой потянулись к лежащей на тумбочке трубке и коробочке.
«И чего он так странно отреагировал? Это же просто особый сорт табака…»
Шелиара наморщила лоб, но не прекратила забивать трубку.
«Или нет?»
Глава 15
Первый день зимы Альдан проводил в библиотечном лабиринте, темном, пыльном и уже почти что родном.
Он выпросил себе утреннюю и дневную смену, пожертвовав ради этого лекциями по Истории южных морей (на ней все равно только и делать, что спать), основам алхимии (тоже не критично: он, в конце концов, не собирался в лучших гальтийских традициях подсыпать яд в вино старшим братьям) и даже гергельярским языком (с последним Альдан был худо-бедно знаком, пусть и наверстывать упущенное всегда оказывалось непросто). Впрочем, выбирать особо не приходилось. Где-то там, в паре миль к северу, девушка по имени Шелиара лечила безумие, обкуриваясь с утра до ночи шаманской травой, что ни при каких обстоятельствах не могло сойти за выход из положения. Пусть это и приносило в определенном смысле положительный эффект, заглушая Голоса, Альдан хорошо осознавал все опасности, таящиеся в этом «особом сорте табака». Еще на первом курсе он стал свидетелем того, как несколько соседей по этажу регулярно экспериментировали с коварной травой из Аккао; двое из них впоследствии перешли на шаугримский бодрящий напиток, а потом и вовсе на какую-то жгучую до умопомрачения верхнеданьязскую смесь. Разумеется, тех двоих вскоре выгнали взашей, когда они явились на лекцию ректора по религиям Юга все белые, как мел, и с громадными зрачками, но на том история не закончилась. Спустя некоторое время Альдан узнал от Рибана, что великие экспериментаторы устроились подрабатывать в порт, что-то не поделили с пьяными гергельярцами, и через пару дней рыбаки в нескольких милях к югу от Исхирона выловили два раздутых посиневших трупа.
