Когда Альдан вчера вечером рассказал эту историю Шелиаре, та недоуменно пожала плечами и лишь спросила: «А причем тут я?». Он, конечно же, промолчал, не придумав, что на это можно ответить. Позже школяр переговорил с Герцогом и Иолаей и заставил их признаться ему, что они скрывают от нее истинную природу «алхимического табака». Что ж, может, так оно и лучше.
Пока не найдется альтернатива.
В том, что альтернатива найдется, Альдан не сомневался ни на секунду. Во всяком случае до тех самых пор, пока не перерыл большую часть библиотечных открытых каталогов в надежде найти книги, в которых может содержаться информация, что поможет избавить Шелиару от Голосов. Без помощи всяких трав и бодрящих напитков.
Однако энтузиазм Альдана продержался недолго: несмотря на воистину гигантское количество литературы (не зря Университетская Библиотека считалась одной из самых больших по всему Югу), нужных ему книг найти не удалось даже спустя несколько часов усердного проглядывания каталогов. Вместо этого Альдан нашел множество таких странных вещей, о которых даже не подозревал, что кому-то придет в голову писать нечто подобное. Например, «О брачных играх хохлатых жаворонков в начале лета», «Как с помощью игральных костей узнать, что говорят нам мертвые», «Двадцать один способ соблазнить девушку с помощью фокусов с арканами» (Альдан некоторое время ломал голову над тем, по ней ли учился Рибан) и «Моча горного козла как универсальное средство от всех недугов. Мудрость древних шаманов». В общем, всякой рукописной ереси хватало с лихвой. Но ничего, что могло бы помочь в решении проблемы Шелиары. Альдану оставалось лишь скрипеть зубами от досады.
Последней его надеждой был закрытый от большинства школяров отдел медицинских трудов (книги из него не были указаны в общих каталогах). Альдану пришлось изрядно попотеть мозгами и сочинить целую историю, чтобы убедить Алабастиана, главного библиотекаря, позволить ему получить туда доступ. Якобы за пропущенную на предыдущей неделе лекцию по анатомии наставник Доэлин наказал подготовить ему выступление об отклонениях человеческой психики и их возможном исцелении; в случае провала ему, мол, пригрозили поднять вдвое плату за следующий триместр, а это равносильно исключению. Алабастиан с понимающим видом покивал его бреду, спросил, закончил ли Альдан основную работу, и, наказав быть втрое осторожнее, чем с обычными книгами, вручил ключ от Закрытого хранилища. Альдан ликовал — в кои-то веки его фантазия принесла плоды. И что теперь сказал бы умник Синт?
Альдану и прежде доводилось бывать в Закрытом хранилище, но лишь когда нужно было принести оттуда (или, наоборот, отнести) какую-то конкретную книгу. Теперь же в его распоряжении находилась небольших размеров комната, свободный стол и более сотни книг, прежде видимых лишь мельком. На всякий случай заперев изнутри дверь (Альдан очень не любил, когда его отвлекали от чтения, пусть и по важным причинам), он трижды с благоговейной улыбкой обошел все шкафы и стеллажи, и лишь после этого принялся изучать каталог, время от времени отрывая взгляд от списка на нескольких пергаментных листах и устремляя его к поискам нужного фолианта.
Спустя час усердной работы Альдану удалось отсеять ненужное. Ненужного оказалось куда больше, чем он изначально предполагал. На краю стола лежали всего лишь четыре тома; каждый из них Альдан намеревался изучить если не вдоль и поперек, то хотя бы «по диагонали».
Первый фолиант имел заглавие «Способы сохранения способности мышления». Изначально Альдан делал на него большие ставки, но, полистав книгу, почти сразу же понял, что глубоко заблуждался. Книга являлась не медицинским исследованием, но скорее сборником историй из жизни автора (какого-то известного триамнийского медика тысячелетней давности) и его пациентов, страдающих от различных проблем с памятью и мышлением; руководствуясь безупречной интуицией, полученной после Преображения, этот медик одним назначал отвары ромашки и донника, другим советовал больше пить и при этом воздерживаться от вина (мимоходом Альдан подумал, что некоторым личностям такой совет показался бы противоречащим самому себе), третьим — и вовсе пить на ночь смесь белого меда с балазуром, миррой и аиром. Как и следовало ожидать, все пациенты являли собой чудеса выздоровления. Альдан хоть и не был полон скептицизма, но все же очень сомневался, что хоть один из этих рецептов может помочь Шелиаре, а потому отложил фолиант на место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Следующими шли два тома «Человеческой психики» древнегальтийского философа-исследователя. С ними все оказалось гораздо сложнее — мало того, что текст пестрил сложной философской терминологией, так еще и построение предложений было похоже на нечто несуразное. И все же Альдан заставил себя вникать в эти дебри, выискивая среди философско-умозрительных тезисов те, что могли бы помочь Шелиаре. Время безжалостно бежало вперед, естественное освещение становилось все хуже, но упорства Альдану было не занимать. Он перескакивал взглядом со страницы на страницу, надеясь, что вот-вот наткнется на то, что ищет. Гальтийский философ писал о сознании как вещи нематериальной и считал, что оно зарождается вместе с тем, как Всематерь вдыхает в новорожденного душу. В дальнейшем, считал философ, сознание развивается в человеческом сердце, соединяя душу и тело; различного же рода отклонения напрямую связаны с человеческим поведением и тем, насколько праведный образ жизни он ведет. Поразмыслив, Альдан пришел к выводу, что и данные концепции ничем помочь Шелиаре не могут. Первый том был отложен на край стола, а второй так там и остался.
Альдан немного походил по комнате, разминая руки и спину, после чего сел за последнюю из набранных книг. Трактат «О сознании, его проявлениях и отклонениях», написанный безымянным учеником не менее безымянного древнешаугримского настоятеля монастыря. Альдан опасался, что по аналогии с предыдущим трудом суть этого учения будет связана с Судьпоплетами, таинственными шаугримскими не то духами, не то полубожествами.
Собрав остатки терпения в кулак, Альдан принялся неторопливо листать книгу. В начале автор в весьма красочных подробностях описывал, как в подземельях шаугримского монастыря в течение нескольких десятилетий над приговоренными к смерти проводили всевозможные эксперименты, в том числе и связанные с мыслительными процессами. В результате этих опытов шаугримские ученые пришли к выводам, что сознание человека сосредоточено в задней части мозга и представляет собой невероятно сложное скопление мельчайших жизненноважных структур, некоторые из которых автор даже попробовал описать. Упоминал автор и отклонения сознания. В частности, Альдан наткнулся на следующие строчки:
«…Следует отделять понятие «безумия» от «слабоумия». Первое описывает состояние людей, чье восприятие окружающей действительности в корне меняется под воздействием определенных алхимических процессов в организме: эти процессы могут быть вызваны естественными причинами, как, например, необузданным гневом, всепоглощающей ревностью, одержимостью идеей и подобными; особыми напитками, некоторыми грибами, а также воздействием на определенные точки человеческого мозга. Слабоумие обыкновенно же настигает людей по естественным причинам (врожденное слабоумие мы не берем в расчет); мозг старится, как и весь организм, и с определенного момента не может полноценно работать. В результате многочисленных наблюдений за людьми, поглощенными слабоумием, выявлен ряд особенностей поведения, характерных только для них. Заслуживает, например, отдельного внимания факт того, что некоторые из слабоумных проявляют признаки здравомыслия во время полнолуния. Видимо, это связано с повышенной концентрацией в воздухе особых лунных энергий, благотворно влияющих на организм, давая ему дополнительные, резервные возможности. Не зря те, кого в Триамне зовут Отнимающими, способны совершать свои ритуалы, поглощающие Благословение и Проклятье, только при полной луне…»
Дальше следовало еще несколько абзацев, посвященных тому, каким именно образом полная луна влияет на различные сферы жизнедеятельности. Это, безусловно, было интересно, но не в данный момент.
