– Не знаю, – вновь повторил накх. – У зверя есть страх. И есть боль. А тут – только голод. Неуемный и очень злой…
Аюр собрался было снова посмеяться, но по спине у него пробежала дрожь.
– И где же это существо, или кого ты там чуешь?
– Не здесь… – Ширам тряхнул головой, прогоняя тревожившее его чувство опасности. – Но недалеко…
Аюр знал о способности накхов ощущать чужие взгляды, но сам этим навыком так и не овладел. Поэтому втайне он считал его выдумкой, которую рассказывают о себе накхи, чтобы запугать врага. Как можно ощущать то, что не имеет ни тепла, ни холода, ни плоти, ни силы?
– Следопыты возвращаются, – подошел к ним Дакша. – Похоже, добыча где-то рядом!
– Что ж, мы готовы! – бросая чуть насмешливый взгляд на старшего товарища, объявил сын владыки Аратты. – Эй, вождь, Толмай! Расставляй своих людей!
Следопыт говорил что-то тихо, но убежденно, время от времени указывая на вмятую траву.
– Почему мы остановились? – недовольно спросил Аюр, уже дрожавший от предвкушения близости обещанного огромного секача.
– Он говорит, – вслушиваясь в переговоры лесовиков, сообщил Ширам, – что нужно отменить нашу охоту.
– Как это отменить?! – вспыхнул царевич. – Ингри что же, недостаточно ублажили местных духов? Или сегодня какой-то особый день?
– Он показывает на следы и говорит, что здесь прошел какой-то страшный зверь.
– Какой еще зверь? О чем он?
– Вот – следы кабанов, крупного секача с семейством. А эти чьи?
Ширам сделал знак юноше подойти. Он наклонил острый наконечник лунного копья, указывая на раздвоенную вмятину в стороне от цепочки кабаньих следов.
– Это копыто, – наклонился Аюр, разглядывая отпечаток. – Большое, но все же копыто… Может, крупный лось или тур?
– Нет, – не сводя глаз с глубоких вмятин, ответил накх. – Это не лось и не тур.
Следопыт согласно закивал ему в ответ.
– Какая разница? – недовольно дернул плечом юноша. – В любом случае вон там куча кабаньих следов. Они ведут прямо. А этот странный зверь идет куда-то в сторону. Сам же видишь, эти отпечатки пересекают следы кабанов!
– Уже третий раз, – тихо сообщил Толмай.
– Что – третий раз?
– Третий раз пересекают. Он идет то в одну сторону, то в другую, но движется в том же направлении. И еще. Посмотри, углубления вдавлены там, где копыто раздваивается.
– И что с того?
– Ни один бык или тур так не ходит.
Аюр рассмеялся:
– Ступает на цыпочках?
– Так и есть. Он будто крадется за кабанами, – пропуская мимо ушей насмешку, пояснил накх.
– Такого не может быть! Те, кто имеет копыта, не охотятся друг на друга.
– Я тоже прежде никогда не слыхал ни о чем подобном. Но следопыты встревожены.
– И что же, мы проделали такой путь, чтобы отказаться от добычи, когда она так близка? – возмутился Аюр. – Даже если это какой-то неведомый крадущийся на цыпочках бык или лось, он не заставит меня повернуть назад! Мы добудем секача. А если подвернется эта тварь, то убьем и ее заодно!
– Быть может, лучше вернуться и переждать? – неуверенно предложил также встревоженный Дакша. – Пусть следопыты пойдут вперед и выяснят…
Ширам выпрямился, обвел глазами ближайшие кусты, затем протянул руку и снял с ветки над головой клочок бурой шерсти.
– Вероятно, здесь этот, как ты говоришь, лось зацепил дерево холкой…
Он потер клочок в пальцах.
– Да, высотой он, пожалуй, с лося… Но из его шкуры плащ не сшить. Уж скорее получится сделать одежду из еловых веток.
– Это еще почему?
– Сам пощупай. Шерстинки не мягче рыбьей кости.
– И все равно, – не сдавался раздосадованный Аюр. – Я не желаю уступать добычу какой-то колючей образине. Вперед!
Секач, не разбирая дороги, с омерзительным визгом несся через лес. Его семейство – шесть крупных свиней – бежало следом, стараясь не отставать от своего супруга. Но свиньи Аюра сейчас не интересовали. Секач и вправду был хорош. Голову такой твари незазорно привезти к отцу. Торчащие из его пасти клыки, конечно, уступали в размерах бивням мамонтов, но были значительно острее. Можно было не сомневаться – каждый из таких клыков с легкостью распорол бы кожаный доспех и одним движением выворотил бы все, что этим доспехом прикрыто. Аюр представил себе эту картину и чуть заметно поежился, не желая, чтобы кто-либо видел его невольное замешательство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако в этот миг никто не глядел на него. Взгляды охотников были обращены к пытающейся ускользнуть добыче. Загонщики-ингри колотили палками по стволам деревьев, не давая секачу и его семейству свернуть в сторону.
За кромкой леса уже светлело открытое пространство. Там простирался заливной луг, упиравшийся в заболоченный извив реки, над которым, подобно каменной голове, торчала замшелая скала.
Как только они выскочат, как только окажутся на лугу между лесом и рекой, им не уйти от стрел охотников! А если, защищая семейство, секач решится принять бой, его ждет стена крепких охотничьих копий с длинными острыми языками бронзовых наконечников, способных проткнуть даже его почти окаменевшую от грязи шкуру.
Сердце Аюра колотилось в предчувствии заветной добычи. Конечно, стрелять такому в спину – попусту тратить стрелы. Надо, чтобы он остановился и развернулся. И вот тогда в глаз его можно взять единственным метким выстрелом!
Понимая это, загонщики с одной стороны остановились и умолкли, показывая устрашающему зверю «безопасный путь». С другой стороны они загрохотали с удвоенной силой.
«Сейчас-сейчас! Сейчас он выскочит, развернется… И вот тогда…»
Секач, будто проскочившая между черных туч молния, вылетел на опушку. Вылетел, повернулся было…
Но в этот миг в дальнем кустарнике зеленого подлеска раздался такой устрашающий рык, что видавшие виды загонщики в едином порыве замерли на месте. Аюр открыл рот, пытаясь сообразить, что это было. Но в любом случае – это было лишь началом…
С яростным хрустом ломая ветки, наперерез отряду выскочило ужасное существо, при виде которого воины окаменели, не в силах шевельнуться, а у охотников едва оружие не выпало из рук.
Чудовище и само напоминало секача – но невероятно огромного, выше лося в холке. Голова его, слишком большая даже для такой туши, с жуткими челюстями, больше всего походила на волчью. Аюр сразу узнал острые выступы на скулах, которые так озадачили его у зубастого черепа в Доме Хирвы, и вспомнил, где их видел прежде. Конечно – Змеиный Язык, гадание Хасты, видение зверя в священном дыму!
Не переставая издавать леденящее душу рычание, тварь неслась наперерез кабану быстрее ездового лося. Секач, вдруг показавшийся рядом со страшилищем каким-то нелепо мелким, заметался, предчувствуя неизбежное. Но было поздно. Удар! Чудовище плечом сбило жертву с ног, распахнуло пасть так, что в нее смогла войти вся кабанья шея, и с хрустом перекусило ее. Обезумевшие от ужаса свиньи бросились врассыпную. Но похоже, хищную тварь они не интересовали. Зверь развернулся к охотникам, вновь распахнул пасть и издал звук, с каким, должно быть, смерть открывает двери перед новыми обитателями своего чертога.
Словно опомнившись, загонщики-ингри побросали свое оружие и кинулись прочь с открытого места к деревьям на краю опушки. Через мгновение они уже сидели на ветвях, предпочитая выждать, пока страшный зверь насытится и отправится восвояси. Телохранители Аюра сомкнулись вокруг сына наместника, натягивая луки.
«У него копыта, – стучало в голове Аюра. – Огромные копыта… Что это за животное? Такого не может быть!»
Он уже забыл, как дерзко вызывал на бой Зверя из Бездны. Все, что ему сейчас хотелось, – чтобы боги развеяли этот ужасный морок…
Но боги были глухи к его мольбам. А чудовище, глядя, кажется, прямо на него, недвусмысленно разевало пасть, показывая, что́ ожидает всякого, кто посмеет к нему приблизиться.
Толмай, единственный оставшийся рядом с ним из всех ингри, повернулся к сородичам и махнул им рукой, призывая вернуться. Но те не торопились спускаться. Тогда вождь, словно между прочим, провел рукой по широким бронзовым пластинам подаренного ему доспеха, поудобнее схватил копье и с грозным кличем бросился вперед.
