Утром окрестные горы были все так же безлюдны, а озеро — красиво и замкнуто в зелени подступающих склонов, как драгоценность в оправе. Хорошее было утро, самое что ни на есть чистое и приятное…
Проснувшись чуть раньше Щуки и полюбовавшись, сознаюсь, на ее безмятежный сон на по-детски подложенной ладошке, я на всякий случай пошарил сканером по окрестностям и не обнаружил ничего, кроме мелкой живности среди деревьев.
Потом я сварганил из плиток сухпая нечто вроде каши.
Сухпай, при всей его вопиющей безвкусности, штука чрезвычайно питательная. А если отвернуть сопло грави-тяги, налить туда воды, вскипятить на минимальном режиме огнемета и бросить туда пару-тройку плиток, разварив их до рыхлой субстанции, то все это варево приобретает вкус и запах настоящей еды. Старый солдатский способ, между прочим. Каша из топора, как в старых сказках. Точнее — из сопла…
В порыве кулинарного вдохновения я даже бросил в сопло-котел кое-какие местные травки, предварительно просканировав их на наличие ядов. Получилось совсем неплохо, варево запахло довольно интересно и не сказать, чтобы неприятно. Предвкушая пробуждение любимой, я уже готовился похвастаться перед ней своей стряпней, и тут — сигнал…
«Ну вот, кому там еще неймется?» — по инерции подумал я…
Наши?! Эта мысль сразу подбросила меня на ноги. Я кинулся к своей броне и скользнул внутрь.
— Я — Тигр–1, слушаю, слушаю, прием!
— Внимательно слушаешь, командир?
— А чего не подходил так долго, спишь в оглоблях? — ехидно спросили меня.
Цезарь и Рваный! Живы бродяги!
— Вы где? — спросил я.
— Тут, недалеко, в зоне видимости, — пояснил Цезарь. — Смотри на северо-восток на вершину, мы тут.
Я машинально глянул, но, конечно, без оптики ничего не увидел.
Так… В зоне видимости…
В сущности, ничего особенного. Ничем таким мы со Щукой с утра и не занимались, просто мужчина и женщина, два боевых товарища ночуют на берегу озера… Просто спали, потом я кашу варил… А раньше их не было, точно не было, я сам с утра просканировал все окрестности…
Эти логичные соображения быстро мелькнули у меня в голове, но все равно было почему-то немного неловко, словно я обнаружил, что в нашу спальню кто-то подглядывал в щелочку…
«Так! Совсем плохой стал, командир? — одернул я сам себя. — Размяк, как сухпай в кипятке?»
— Где остальные, что-нибудь знаете о них? — спросил я.
— Капусту и Педофила пока не нашли, — доложил Рваный. — Хотя следы видели.
— Какие следы?
— Расскажу, — пообещал он. — Идем к вам, встречайте.
— Кашей-то угостишь, командир? — спросил Цезарь. — Или что ты там варил?
— Угощу, — пообещал я. — Потом догоню и еще добавлю.
— Тогда идем…
Когда я оглянулся, Щука уже не спала, а стояла рядом и слушала наш разговор.
— Ребята нашлись? — спросила она.
— Так точно.
Она не ответила, мы просто переглянулись, но поняли друг друга без слов.
Вот и кончилась наша недолгая мирная жизнь на горном курорте… Нельзя сказать, что я не рад видеть Цезаря и Рваного, но чуть — чуть бы попозже…
— А каша твоя вкусно пахнет, — сказала она. — Как тебе удалось сварить такую прелесть?
Я скромно, но не без гордости, пожал плечами.
— Можно попробовать? — она гибко, совсем по-кошачьи, потянулась всем телом, отчего ее небольшие грудки задорно приподнялись.
А я снова подумал — что же они такое видели, бродяги, уж больно голоса веселые у обоих… Или — показалось?
Планета Казачок. 24 июня 2189 г.
9 часов 03 минуты по местному времени
— Значит, подруга, ты все-таки оприходовала командира? — грубовато — добродушно спросил Рваный. — Добилась-таки своего?
Щука не ответила, вообще сделала вид, что это ее не касается. Только невозмутимо повела глазами.
К их появлению мы уже влезли в броню, но забрала оставались открытыми, так что общались мы напрямую, голосом.
— А почему это — она меня? — возмутился я.
— А как же еще? — удивился Рваный.
— Например, я ее. Такой вариант тебе в голову не приходит? — спросил я с неловким ехидством.
Что еще тут можно сказать? Только отстаивать свое преобладающее мужское достоинство, которое Рваный сразу отмел с деликатностью совковой лопаты в свойственной ему бесцеремонной манере…
— Ага, рассказывай, командир, — немедленно подтвердил он собственную бесцеремонность. — А то мы не видели, как эта скромница на тебя облизывается все время. Как кот на сметану. Вернее, как кошка… Не, командир, что ты мне ни рассказывай — все равно не поверю. Что ни говори, есть вещи, где бабы нашему брату, мужику, сто очков вперед дадут и все равно останутся в чистом выигрыше. По себе знаю… Бабы — они такие, ехидное племя — спасу нет…
Определенная правда жизни в его словах присутствовала, но меня заинтересовало другое. Что же это получается — все видели, как Щука «на меня облизывается», а я этого не видел? Почему не видел? Куда смотрел? В то время, как на нас смотрели все остальные?
Вообще-то это публичное обсуждение интимных подробностей пора бы пресечь, решил я. Только неловко как-то…
— А ты не завидуй, Рваный, — вдруг сказала Щука, все так же невозмутимо — спокойно. — Если я люблю Кира, то это еще не повод, чтобы всякие тут трепали свой язык на эту тему. Да, люблю, если тебе это интересно! И трахаюсь с ним со всем азартом, повизгивая от полного удовольствия! Какие еще есть вопросы?
«Ай, молодец девочка!» — подумал я. Действительно, если назвать вещи своими именами — это многое упрощает. Впрочем, это для меня она девочка, а для всех — коммандос, которую трудно вывести из себя сальной солдатской трепотней…
— Никаких, — смутился, наконец, Рваный. — Вопросов больше не имею. Если повизгиваешь… Любитесь себе на здоровье, если уж вам так приспичило, мне-то что за дело?
— Вот именно, — подтвердил Цезарь. — Никому никакого дела. Есть все-таки темы, которые настоящие джентльмены никогда не станут обсуждать в чужом присутствии, тем более — с чужими дамами.
— А я не джентльмен, — ворчливо откликнулся Рваный. — Еще чего захотели, чтоб я еще и джентльменом был в придачу ко всему… Торчим тут, на этой планете, как ржавые гвозди в новой мебели, и все туда же — этикет разводить… А то больше мне делать нечего…
— Молчи уж, — снова пресек его Цезарь.
— Ладно, молчу, молчу…
— Хорошо, мальчики и девочки, закрыли тему этикета! — подытожил я. — Теперь давайте вернемся к обсуждению положения ржавых гвоздей. В новой мебели, если пользоваться образным сравнением господина Рваного…
— Пользоваться, конечно, пользоваться, — вставил он. — Господин Рваный долго ходит по белу свету, знает, с какого конца фунт лиха жуют…
Мужики рассказали, что река выбросила их наверх не так уж далеко от нашего озера. Там тоже озера, тут вообще целая цепь озер, подпитываемых, видимо, той самой подземной рекой, которая протащила нас под поверхностью. Места вокруг безлюдные, в этом они уже убедились, даже странно, какой здесь простор и безлюдье, удивлялся Цезарь.
Рваный тут же сообщил, что ничего удивительного в этом нет, это сейчас здесь теплынь и рай земной, а потом будет пекло адово, потом — новый период оледенения, и тогда здесь вообще ничего не узнаешь, сплошная снежная пустыня. Он, мол, уже видел такие температурные шуточки, которые преподносят планеты с неустойчивой орбитой. Вон и растительность кругом явно не долголетняя, высоких деревьев вообще не видно, хотя для них здесь и вода, и почва…
Про свои приключения им долго рассказывать не пришлось. Все то же, что и у нас со Щукой. Провалились, очухались, плыли по течению. Цезарь рассказал, что он выбрался на поверхность, когда уж совсем отчаялся куда-нибудь выбраться. И первый, кого он увидел, был Рваный, выкарабкивающийся из озера на четвереньках. Сюрприз!
— Ага, сюрприз. Чуть не пристрелил меня с перепугу, — вмешался Рваный.
— Ну и пристрелил бы, невелика потеря, — добавила Щука.
— Кому как, — совершенно справедливо заметил Рваный…
Еще они видели следы Педофила, продолжал рассказывать Цезарь. Наткнулись неподалеку отсюда на его винтовку. Нет, не брошенную, а аккуратно прислоненную к камню… Самого искали, но так и не обнаружили. От Капусты — никаких следов. Может, объявится еще, кто знает, здесь вообще направленная связь плохо работает…
— Мы сначала заметили с горы вашу броню на берегу, а потом уже сигнал прошел, — уточнил Рваный. — Маскировочка у тебя, командир, никакая, хотя тебе, конечно, не до этого было… — не удержался он.
— Вас ждали, — буркнул я, чувствуя, что предательски краснею.
— Ждали — так ждали, — добродушно согласился Рваный. — Ждал конь волков, так и дождался… Но я не об этом. Есть тут в окрестностях одна фиговина, которая, действительно, может быть интересной. Я ее еще ночью засек, пока некоторые… ждали.
