Слова Дины про готов звучали как-то неубедительно — без эмоций, будто рассказ о чем-то прочитанном, что не с ней было. И странной брезгливостью отдавала эта часть монолога. А вот при любом упоминании о диксах от девчонки веяло ужасом — видимо еще не отошла от ночного кошмара. А еще он заметил, что она странно разговаривает. Как-то чересчур правильно, но в то же время нередко ошибаясь или даже коверкая слова. Интересно — откуда она родом? Явно не питерская.
— У вас разве стен не было? Или баррикад?
— Были, конечно, но не помогли они. Представь толпу диксов. Представил? Вот то-то…
— Не представил… — опять она как-то неубедительно поясняет — вот не верится, и все.
— Ты видел, какие они сильные?!
— Видел. Они просто бешеные. Их насквозь копьем, а они все равно лезут…
— Ваш Эн говорил, что у них снят внутренний барьер. Слышал истории, когда в состоянии аффекта человек делает что-то невозможное? Перепрыгивает через яму широченную, или поднимает плиту весом в тонну, придавившую ребенка?
— Слышал, конечно.
— Так вот — Эн говорил, что человек и малой доли своих сил не может использовать. У него в голове что-то запрещает полностью выкладываться, бережет от перегрузок. Ведь перегрузки могут покалечить или даже убить. А у диксов этот предохранитель исчезает, поэтому они такие сильные.
— А перегрузки как же? Должны тоже их калечить.
— На них почему-то не действует. Трясучка в них что-то изменяет. Или действует, но не на всех — те, кто приспосабливаются, выживают, остальные нет. Мертвых диксов часто на рифах находят.
— Жаль что она нам такую силу не дает… Слушай: но они ведь почти безоружные — дубинка, про которую Серж рассказывал, редкость. У вас копья хорошие — даже у нас таких не видел. Яд тоже, наверное, был. Баррикада высокая. И парни, наверное, вроде Сержа были — крепкие. Как же они вас?
Помрачнев, Дина опустила голову и, со странной неловкостью монотонно, будто заученный урок, пояснила:
— Не знаю. Я не все видела. Темно было. Сергей говорил, что сначала за кухней полезли на баррикаду, там их не пропустили, но потом они вдруг со всех сторон появились. У нас просто людей не хватило удержаться. Когда диксы ворвались… Максим — когда я увидела, что они уже внутри, то сразу побежала. Сопротивляться им невозможно. Что им наши копья? Ты сам видел, какие они живучие. За баррикадой еще можно драться, а вот без нее уже ничего не получится. Яд помогает, но только нельзя его долго хранить — не больше пятнадцати минут. Никто не знал что они придут, вот и не успели приготовиться. Они неожиданно напали. Столько их никогда не было. Даже с одним впятером трудно справиться — сам знаешь, а их, наверное, сотня была. А нас тоже сотня, считая детей…
Странно, но Макс почему-то не верил ей. Она, похоже, что-то не договаривала. Стыдится своего страха? Того, что сбежала из боя, спасая свою жизнь и не думая о других? Возможно…
— Извини.
— За что?
— Ты помрачнела сильно, когда рассказывала. Не надо было про такое напоминать.
— Да ничего страшного.
— А что — вы тоже Эна знаете?
— Его все знают. Многие наши поначалу с вами жили, а потом перебрались на новое место. Думали, там лучше жизнь будет. И связь с вами первое время поддерживали, пока не перессорились окончательно. Порядки у нас правильнее… были. Не такие как у вас. Все работали — никто не загорал. Видел бы ты, какие у нас хижины построили из камней. Без цемента, а не разрушишь — раствор сумели сделать известковый, крепко на нем держалось. И там даже в полдень не сильно жарко — стены коралловые, пористые, не нагреваются сильно.
— У нас тоже порядки не людоедские. Да — старшие не работают, но совсем без дела не сидят. Они новичков в карантине держат, превратившихся в диксов убивают, поселок охраняют.
— Брюхо отъедают ваши старшие, — скептически хмыкнула Дина. — Не защитят они вас, если что-то серьезное начнется. Здесь очень трудно выжить, а если при этом еще и обслуживать кого-то приходится, то вдвое труднее. И еще о будущем думать надо. Ваши старшие вас погубят — не думают ни о чем. Их все устраивает. Жизнь меняется, а они остаются прежними. Закончится тем, что придут готы и легко захватят. Ну… или диксы эти.
— Ты у нас бывала?
— Нет. Я здесь два месяца всего. Те, кто у вас жили раньше, рассказывали. Таких как вы готы подчиняют очень легко — вы понятные и предсказуемые. У вас всегда все одинаково. Слушай, Максим… — Дина неловко замялась. — У тебя есть кто-нибудь?
— В смысле?
— Ну… девушка есть? Успел подругу завести?
— Нет.
— А хочешь, я буду твоим другом?
Макс опешил от столь прямолинейного предложения, а Дина торопливо пояснила:
— Нет — я не о том. Ты говорил, что у тебя друзей нет. Вот теперь будет. Хочешь?
До него начало доходить:
— Дин — ты боишься что… Ну что тебя, когда придешь…
— Если ты о том, что у вас все девочки считаются предметами неодушевленными, которые без хозяина существовать не должны, то да — боюсь. Я же не прошу тебя… Ну… — даже в темноте Максу показалось, что он видит, как она краснеет. — Просто будем дружить, и все.
— Дин, я когда сюда попал…
Макс запинаясь, сбивчиво, рассказал свою историю. Про свидание с Лерой; про светляк; про грандиозный план дождаться свою девушку. Почти все то, что Эну рассказывал — слово в слово.
Внимательно его выслушав, Дина покачала головой:
— Повезло твоей Лере — другой бы даже думать о ней не стал. Ты не думай — я на ее место не претендую.
— Да понял уже. Дина — дружить было бы неплохо, вот только я старшему одному кое-что должен. Шлепки он мне дал вот эти — не расплатился еще. Тебе бы не с должником дружить, а…
Дина отмахнулась:
— Подумаешь — шлепки. Ты вон — топор им принесешь. Он стоит как весь ваш поселок — никто и вспоминать о ерунде не будет. Хорошие ныряльщики не вес золота, а ты очень хороший, раз такую вещь достал — тебя сразу уважать начнут.
— Ну смотри — тогда можно и дружить…
Дина обернулась, с серьезным видом протянула руку. Пожав ее узкую ладошку, Макс смущенно уточнил:
— А там, у вас, в поселке… У тебя там был друг?
Девушка покачала головой:
— Нет. У нас с этим не так как у вас. Любовь, конечно, у многих была, а если нет ее, то никто тебя и пальцем не тронет. Мы хорошо жили… раньше…
Увидев, что девушка опять помрачнела, Макс утешил:
— Жора рассказывал, у нас раньше еще хуже было. Как в тюрьме жили. Прежнего нашего вождя Бизон своими руками зарезал — крови тогда много пролили, чтобы изменить все. Вышло, наверное, не очень хорошо, но все равно легче жить стали. Пройдет время, и еще лучше жить будем — слово даю!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
