Проводник казался уже пожилым человеком, хотя присмотревшись становилось понятно, что мы с ним одного возраста. Удивило, что у него не было с собой ружья, а ведь про его искусство охоты в Хакассии ходили легенды! На привале, привязав коней и утоптав снег, поставили котелок со снегом на костер, выпили по глотку привезенного из Москвы коньяка, и я все-таки спросил: а он-то охотиться будет?
В ответ услышал: «Я ружья теперь в руки никогда не возьму!» И рассказал свою историю. Вот она:
«Я был заядлым охотником с детства. Причем браконьером: вот еще — это моя земля, тут все мои предки, мы веками охотой кормимся! Работы нет, будут мне еще указывать, могу я себе пропитание добывать или нет?!
Стрелял всегда очень хорошо, единственная моя дорогая вещь, кроме того «газика», на котором мы ехали, — это карабин «Тигр» и оптический прицел к нему. Но какое-то время назад на меня как порчу навели! Стал «мазать»! Появились подранки, а за раненым зверем иногда приходится идти часами — его бросить на мучения нельзя! Сначала подумалось — случайность, но все повторялось опять и опять! Надо было что-то с этим делать! У нашего народа от всего одно средство — шаман! Он и лечит, и удачу дает, и порчу снимает! Пошел к шаману, тот провел обряд и говорит: «Теперь иди, промахов больше не будет!» Окрыленный, поехал я на охоту. Была, как и сейчас, зима, видимость хорошая, настроение тоже! И вот в рощице на соседней сопке мелькнул марал. Я соскочил с лошади, пристроил карабин на ветке, и как только голова марала опять появилась между ветками, выстрелил! И был уверен, что уж на этот раз не промахнусь, хотя было и далеко! (Забегая вперед, скажу, что расстояние там оказалось 290 метров.) Сел на лошадь и поехал за добычей. Поднялся на сопку — и что я увидел?! Ничком, обхватив окровавленный снег руками, неподвижно лежит человек, а рядом с ним рыдает мальчонка лет 10! Увидел меня и закричал: «Дяденька, не убивай меня, пожалуйста!» И только тут я понял: не марал то был! Отец с сыном ехали на лошади, моя пуля того отца и убила… Потом? Что потом, был суд, дали год условно за убийство по неосторожности… Но с тех пор я оружия в руки не беру!»
Спустя год судьба опять свела меня с этим человеком. Его 25-летний сын попал в аварию, и в реанимацию больницы в Абакане нужны были лекарства. Я их послал, но было уже поздно, его сын умер. У меня до сих пор комок в горле, когда вспоминаю, как раздался звонок и в трубке тихий голос сказал: «Спасибо, доктор, лекарства получил. Но сын умер сегодня под утро. Теперь я с судьбой в расчёте…»
3. Клад
Дети часто испытывают своих мам и пап на их чувство любви и терпимости к ним. Это знакомо практически всем, можно сказать — закон жизни! Но бывают обычные шалости, а бывают и куда более жесткие проверки крепости родительских чувств!
Иногда природа совершает ошибки: помещает несгибаемый мужской характер в хрупкую девушку с ангельской внешностью Мальвины! Я знаю одну такую: огромные голубые глаза, белокурые локоны, точеный носик…
Казалось бы: «на тебе, детка, конфетку, спой нам песенку!»
Сильно ошибется тот, кто так подумает! Такой Буратино и сам не сразу поймет, почему он так быстро выполнил команду «упал-отжался!».
Наличие полноценной семьи во многом определяет характер и поведение в дальнейшей жизни. Не зря в Кремлевский полк и подобные подразделения не берут юношей из неполных семей. И в нашем случае полноценная семья была, только довольно специфичная: отец — капитан дальнего плавания и по полгода в море. Зато какое же блаженство он получал, когда по прибытии на шею с визгом бросалась дочь и отказывалась сходить с рук, даже чтобы поесть! В нашей стране жизнь стабильной никогда не была. И мы все, так или иначе, думали о будущем и пытались делать накопления. По мере возможностей, конечно! У капитана дальнего плавания такие возможности были. И самым надежным по тогдашним представлениям было вкладывать в украшения. Золото — оно и есть золото, хотя, как мы сегодня понимаем, — все не так примитивно просто! С годами накопилось достаточное количество украшений, семья чувствовала себя уверенно. Только не подумала, что 6-летней девочке тоже хочется уверенности в завтрашнем дне… Как-то не потрудились объяснить, а зря! Ангельская кроха тоже задумалась: а как мы будем жить завтра?! Ясно дело, надо делать клад! Дальше рассказывать?! Маленькие ручки взяли шкатулку со всеми многолетними накоплениями, отнесли её во двор, разгребли кучу осенних листьев под березой и зарыли, «надежно» укрыв место клада теми же листьями! Я очень хорошо помню, как сам примерно в том же возрасте с тревогой спрашивал маму, когда она говорила, что у нее осталось всего три рубля: «Что, это на всю жизнь?!!»
Поэтому понимаю мотивацию ребенка.
Родители на следующий день шкатулки хватились!
Перерыли весь дом и в конце уже без надежды спросили дочь, которая настороженно наблюдала за ними из-за угла: «Не видела?!» Дочка крепилась и молчала, пока мама не вытащила из-под ее раскрасок каракулями начертанную «карту» с жирным крестом посередине: «А это что?!»
Тут дочка уже соврать не смогла и разревелась:
«Это карта, я клад сделала, ведь сами же говорили, что если и дальше все так пойдет, нам есть нечего будет!» Я представляю вам самим додумать, что было дальше, ведь конечно же под листьями во дворе уже ничего не оказалось… Но думаю, что в том, как впоследствии сформировался характер уже выросшей девушки, не последнюю роль сыграло поведение родителей в той непростой ситуации!
4. Чем я похож на Н. С. Гумилева
Я оказался на берегу озера Чад раньше, чем открыл для себя Николая Степановича Гумилева. Во времена моей юности он был запрещен. Как же — царский офицер, можно сказать белогвардеец, расстрелянный за участие в заговоре против советской власти! И вообще — стихами я увлекся значительно позже, оказывается, и до поэзии надо «дозреть»…
Озеро Чад — коричневая вода, жара, насекомые, а он:
На таинственном озере ЧадПосреди вековых баобабовВырезные фелуки стремятНа заре величавых арабов…
Я долго прожил в Африке и свидетельствую — Н. Гумилев понял душу этого континента, как никто! Только влюбленный в Африку, в женщину и жизнь мог написать такое:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,И шкуру его украшает волшебный узор,С которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот…»
Действительно — как объяснить, то, что ты видел и чувствовал, что есть другой Мир, где живешь другими образами, где иное время, иные люди, иные звери, иные озера, иная жизнь! Как объяснить это другим, когда и самого иной раз быт и бег по кругу вгоняет в депрессию…
«Я знаю веселые сказки таинственных странПро чёрную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.»
Когда я читаю его строки, посвященные африканским путешествиям, мне кажется, что это я их написал или продиктовал — это же мои мысли и чувства! И даже детали моей африканской биографии!
Я пробрался в глубь неизвестных стран,Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногдаСтранные вдали чьи-то города,И не раз из них в тишине ночнойВ лагерь долетал непонятный вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы,Вечерами к нам подходили львы.
Но трусливых душ не было меж нас,Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из-под песка,Именем моим названа река,И в стране озер пять больших племенСлушались меня, чтили мой закон.
И мы с геологами так по месяцу ходили по неизведанным местам, и львы подходили и ревели, и банды рыскали…
А как-то раз на охоте убили леопарда. Случайно, правда, стреляли ночью на отблеск фар в глазах, думали, антилопа. Подошли — а там смертельно раненый леопард рычит и скалит желтые клыки…
