МЕНЕДЖМЕНТ ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: благодаря умелому и своевременному проведению контроля Черчилль осуществлял эффективное управление огромными проектами, при этом находясь в курсе мельчайших подробностей.
В своей управленческой деятельности Черчилль был последовательным адептом перманентного контроля.
Его личный секретарь Джон Колвилл вспоминает:
«Это было одно из наиболее заметных отличий между Чемберленом и Черчиллем. Если первый, читая правительственные бумаги, делал замечания только по вопросам первостепенной важности, последний тщательно изучал каждый документ, касающийся войны, и не пренебрегал разбором даже самых тривиальных моментов»[328].
«Уинстон постоянно спрашивал, почему намеченные программы не выполняются, — описывает его метод Рой Дженкинс, — почему так много людей в штабе, почему произведено больше самолетов, чем доставлено на фронт, почему разработано такое множество моделей танков, что они препятствуют их нормальному производству, почему Адмиралтейство не может понять, что Британия больше нуждается в хороших судах сейчас, чем в идеальных — к концу войны. Также он постоянно указывал на многочисленные бюрократические глупости, о которых узнавал, жадно прочитывая одну газету за другой. Несомненно, это был хороший способ заставить министров и ведомства суетиться, двигаться, быть настойчивыми и деятельными. При том (и это хороший знак), что те министры, у которых с Уинстоном были близкие отношения, подвергались более частой и более резкой критике»[329].
В годы Второй мировой войны Черчилль старался держать все под своим контролем — от разработки операций до флага, развевающегося над Адмиралтейством. «Первый лорд, — написал Черчилль военно-морскому министру. — Уверен, вы можете заменить флаг над Адмиралтейством. На меня производит гнетущее впечатление, когда я вижу этот потрепанный лоскут ткани каждое утро»[330].
Полностью отдаваясь войне, премьер не забывал и о социальных вопросах. Он строго следил за поддержанием в обществе социальной гармонии и гражданских свобод. Как верно заметил британский историк Пол Эддисон, «премьер-министр — настоящий аристократ и большой оригинал, он воедино слился с рабочей Англией и пригородами, населенными представителями среднего класса»[331].
Например, прочитав в одном из майских номеров 1944 года газеты «Yorkshire Post» заметку о том, что какой-то домовладелец был оштрафован за то, что взял уголь у соседа взаймы, Черчилль обратился к министру топлива и энергетики:
«Остановите этот абсурд, если это в вашей власти. Я боюсь, что эти бюрократические бессмыслицы типичны для многих неправильно работающих чиновников и комитетов»[332].
В другой раз, прочитав в «The Times» в ноябре 1942 года о проблемах распределения питания, Черчилль тут же связался с министром продовольствия:
«Это абсолютно противоречит логике и здравому смыслу, что человек не может обменять или отдать свой паек другому человеку, которому он гораздо важней. Это подрывает основы добрососедства и дружеских отношений. Я был бы очень расстроен, увидев, что вся Ваша работа разрушена чиновниками. Вопрос необходимо вынести на обсуждение кабинета на следующей неделе, если Вы, конечно, не переубедите меня в обратном»[333].
К вопросам продовольствия Черчилль вообще относился с особым пиететом. «Вы предприняли меры для увеличения численности кроликов? — интересовался британский премьер. — Хотя крольчатина и не так питательна, она может служить вполне хорошей альтернативой вегетарианству»[334].
Или, например, в другом послании:
«Ни при каких обстоятельствах не сокращайте количества солода для виски. Ему требуются годы, чтобы настояться. Он бесценен для экспорта и наработки долларов. Будет крайне непредусмотрительно не сохранить столь характерный элемент британского могущества»[335].
Однако наиболее запоминающейся стала забота… о рыбах, проявленная Черчиллем в самом начале Второй мировой войны, еще в бытность руководителем Адмиралтейства. Просмотрев отчеты на эту тему, он передал парламентскому секретарю Военно-морского министерства Джеффри Шекспиру следующую записку:
«Я очень обеспокоен сокращением рыбы. Парламентский секретарь должен немедленно связаться с главным помощником военно-морского штаба вице-адмиралом Барроу и главой противоминного отдела, чтобы посмотреть, можно ли высвободить несколько траулеров для рыболовецких целей. Парламентский секретарь должен доложить мне вечером свои предложения».
Шекспир вспоминает:
«Я был очень удивлен, обнаружив утром на своем столе таблицу с данными и резолюцию министра. Я не обладал соответствующей компетенцией или ответственностью по ведению рыболовецкого хозяйства. Тем не менее, после многочасовых исследований, я составил меморандум, где собрал основные факты — число траулеров и дрифтеров, все еще использующихся для рыбной ловли, численность этих судов, взятых под нужды Адмиралтейства, суточные уловы, трудности защиты рыболовецких кораблей от мин и авиации противника. В конечном счете я предложил создать Комитет рыбного содействия, в который бы вошли представители Адмиралтейства, Министерства сельского хозяйства, владельцы траулеров и дрифтеров, а также члены профсоюзов. Меморандум был закончен ближе к ночи и показан министру. Черчилль внимательно прочитал все от начала до конца, задал мне множество вопросов и после этого утвердил создание нового комитета. Так политика „рыба в первую очередь“ была введена в Адмиралтействе в военные годы»[336].
Случалось и так, что чрезмерный контроль со стороны Черчилля приводил порой к весьма курьезным ситуациям. Например, однажды во время уик-энда в Чекерсе премьер попросил своего личного секретаря Джона Колвилла связаться по телефону с дежурным офицером Адмиралтейства и узнать, есть ли какие-нибудь новости. Новостей не было, и офицер пообещал, что, как только что-нибудь появится, он тут же сообщит. Через час Черчилль попросил Колвилла повторить попытку. Офицер сказал, что новостей по-прежнему нет. Уже недовольным тоном он повторил, что позвонит, как только что-то появится. В два часа ночи Черчилль снова обратился к Колвиллу, чтобы тот связался с Адмиралтейством. Офицер уже лег спать. Разбуженный звонком, он вылил на бедного Джона все бранные выражения, которым его научили на флоте. Услышав в трубке оживленный голос, Черчилль подумал, что удалось потопить какое-то судно. Он подбежал к секретарю, выхватил у него трубку и принял на себя бо́льшую часть словесной артиллерии. Прослушав все до конца, Уинстон сказал спокойным тоном:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
