— В некотором смысле она добилась успеха, — с улыбкой заметил Аксель. — Родрик оставил ружье в библиотеке после ссоры; оружие, идеально подходящее для того, чтобы подставить Родрика, уже ждало вошедшую в библиотеку Элис. Когда Родрик покинул комнату, отец поднялся наверх, чтобы поговорить с Эстер и узнать, как много ей известно. Во время его отсутствия Элис, очевидно, вошла в библиотеку из салона, взяла ружье и стала ждать возвращения моего отца. Возможно, она притаилась за дверью, собираясь ударить его, когда он войдет в комнату… Наверно, сам способ убийства, требовавший силы, заставил меня искать преступника среди мужчин. Я не догадался, что Элис с ее широкими плечами и сильными руками вполне способна совершить такое убийство.
Я связывала обрывки информации, которыми располагала.
— Вскоре после этого, очевидно, Нед, вернувшись с конюшни, появился в холле, — задумчиво произнесла я. — Он сказал мне, что он стучал в дверь библиотеки, но ему никто не ответил. К этому времени Мэри уже должна была возвратиться с конюшни, куда она побежала вслед за Родриком… Эстер находилась наверху, в своих апартаментах, и…
Я замолчала, покраснела, отвела глаза в сторону.
— И отец, бросившись после ссоры с Родриком к жене, застал у нее меня.
Я заметила, что он тоже смотрит в сторону. Он стоял неподвижно, целиком погрузившись в мучительные воспоминания.
— Мне никогда в жизни не было так стыдно, — сказал он, помолчав. — Я испытал сильнейшее потрясение. Но прежде чем я успел извиниться перед отцом, вымолить у него прощение, он уже оказался убит.
В его голосе звучали неподдельная горечь и раскаяние. Желая переключить его внимание на другие аспекты ситуации, я поспешила сказать:
— Аксель, что случилось с Родриком? Наверно, его убила Элис?
— Да, конечно. Полагаю, он вернулся в дом вопреки моему совету, чтобы предъявить обвинение Виру, которого подозревал, и выбить из него признание. Он, вероятно, прошел в комнаты Вира, но застал там не брата, а Элис, которая не смогла устоять перед соблазном прикончить его ради сохранения версии, согласно которой Родрик был убийцей, встретившим свою смерть на болотах. Гораздо легче сделать козлом отпущения мертвеца, нежели живого невиновного человека, способного опровергнуть обвинения! Думаю, она поймала его врасплох; он не подозревал Элис и не ждал от нее подобного поступка.
— Но куда она дела труп?
— Я сам долго об этом думал. В конце концов я обшарил чердак и нашел кожаную сумку, в которой Элис прежде носила подарки своей матери. Я удивился, почему Элис больше не пользуется ею. Осмотрев сумку, я увидел на ее внутренней поверхности следы крови. Продолжив поиски на чердаке, я обнаружил под половицей старый кухонный тесак и начал понимать, что произошло. Даже тогда мне не пришло в голову, что Элис расчленила тело, отнесла его части в Хэролдсфорд и закопала на огороде возле дома матери. Наверно, я не допускал, что женщина способна на такое. Я подумал, что Вир нашел на чердаке старую сумку и перенес в ней расчлененное тело куда-то на болота. Вчера я показал тесак и сумку Чарльзу Шерману; ему тоже не пришло в голову, что виновен не Вир, а кто-то другой. Мы недооценивали Элис.
— Значит, тело Родрика… — Я содрогнулась от ужаса.
— Может быть, оно захоронено и не на огороде Джоан, но я порекомендую властям поискать его там. Сколько бы раз Элис ни ходила к матери, эти визиты не могли вызвать ни у кого подозрения. Они казались естественными. Этот способ, вероятно, был для нее самым удобным.
Я снова вздрогнула.
— Конечно, Элис повинна и в смерти Мэри; думаю в этом не стоит сомневаться. Будет разумным предположить, что она взяла пузырек с ядом у матери, которую она навестила с ребенком после посещения церкви, и позже добавила отраву в чай Мэри. Мне следовало вспомнить, что именно Элис предложила выпить после обеда чаю; она покинула комнату, чтобы отдать соответствующее распоряжение — якобы не желая утруждать лакея, а на самом деле для того, чтобы взять из своей спальни склянку с ядом. И еще мне следовало вспомнить, что именно Элис принялась разливать поданный чай. Но я упустил это из виду, слишком сильно подозревая Вира.
— Интересно, прочитал ли Вир мое письмо, нарочно оставленное тобой в библиотеке, — сказала я. — Думаю, он сделал это и затем сразу же отправился к Элис, чтобы спросить ее, как ему следует поступить.
— Вероятно, он прочитал его, — сказал Аксель, — поскольку Элис — деревенская девушка, она плохо читает, а писать может только самые простые слова, необходимые для составления счетов, связанных с ведением домашнего хозяйства.
— Тогда, возможно, Вир знал, что она виновна. Может быть, они вместе решили, что меня следует убить.
— Нет, я уверен, что Вир не был настолько вовлечен в это. Я беседовал с ним и убежден в его невиновности. Элис не сделала мужа сообщником, она слишком оберегала его — от отца, от Родрика, от Мэри и, наконец, от тебя.
Аксель встал, подошел к окну, посмотрел на болота и неожиданно добавил:
— Я не думал, что ты, приехав в Хэролдсдайк, окажешься в опасности.
Глядя на меня, он направился в мою сторону.
— Я по-прежнему считаю, что ты не оказалась бы в опасности, если бы вела себя, как обыкновенная девушка. Но у тебя есть талант находить опасность и бросаться ей навстречу…
Я засмеялась.
— Нет, Аксель, это неверно! Просто я была заинтересована, проявила любопытство.
— Ты стала для меня постоянным источником беспокойства, моя дорогая, — сказал он. — Ну да ладно… между прочим, как тебе удалось выбраться из запертой комнаты? Увидев, что ты находишься с Чарльзом Шерманом на чердаке, я едва не убил тебя в ярости!
Я смущенно описала мой способ освобождения.
— Ты меня поражаешь, — сказал он; я с облегчением отметила, что Аксель больше не сердится на меня. — Похоже, мне никогда не удастся надежно запереть тебя.
— Надеюсь, такая необходимость больше не возникнет.
Он засмеялся, погладил меня рукой по щеке и поцеловал.
— Ты простишь меня за то, что я многое утаивал от тебя и неоднократно вынуждал испытывать страх?
— Ты не оставляешь мне иного выбора, — с напускной покорностью сказала я, желая, чтобы укоры совести мучили его как можно дольше. — Между прочим, почему ты не доверился мне?
— А ты доверяла мне? — спросил он серьезным тоном. — Разве я не был для тебя чужим человеком? Разве ты не считала себя связанной лишь обязательствами, вытекающими из нашего соглашения? Можешь ли ты сказать, что любила меня настолько, чтобы полностью довериться мне?
Я не смела посмотреть на него. Я коснулась его руки и уставилась на ковер.
