Открылась дверь, и оттуда торопливо вышла крупная негритянка, торопливо застегивая свою белую униформу.
– Я на минутку вышла, – извинилась она.
Я протянул свой пропуск.
Быстро пробежав его, она кивнула. Вынув из кармана ключ, она открыла передо мной двери. Я сделал шаг вперед, и двери за мной закрылись.
Мы прошли по коридору, пока не оказались в большой приемной. По всей комнате стояли стулья, а напротив окон, через которые из коридора просматривалось все помещение, стоял длинный стол.
Вокруг него толпились несколько девочек, слушая маленький радиоприемник. Две девочки танцевали – одна белая, а другая негритянка. Они прыгали в такт рок-н-ролла.
Девочки посмотрели на нас, когда мы вошли. На лицах их было лишь легкое любопытство, которое тут же исчезло, когда они увидели, что это не к ним.
– В каком помещении Дани Кэри? – спросила надзирательница.
Они непонимающе посмотрели на нее.
– Новенькая.
– А, новенькая, – ответила негритянка. – Она в двенадцатом.
– Почему она не с вами, девочки? Вы не приглашали ее?
– Конечно, мы тащили ее. Но она не хочет, мисс Матсон. Она хотела остаться у себя. Я думаю, она еще стесняется.
Надзирательница кивнула, мы покинули помещение и двинулись по другому коридору. Каждые несколько футов нам попадалась дверь. Надзирательница остановилась перед одной из них и постучала.
– К тебе посетитель, Дани.
– О'кей, – отозвалась изнутри Дани.
– Я дам вам знать, когда время посещения кончится, – сказала надзирательница.
– Папа! – воскликнула Дани, бросаясь мне навстречу.
– Здравствуй, ребенок, – я бросил пакеты и поцеловал ее. Теперь дверь была распахнута, и я видел обиталище Дани. Комната была маленькой и узкой, с двумя койками, стоящими у противоположных стен. Между ними высоко на стене было небольшое окно. На одной из коек сидела молодая женщина. Когда я вошел, она встала.
– Папа, это мисс Спейзер, – сказала Дани. – Мисс Спейзер, это мой отец.
Молодая женщина протянула мне руку. – Очень рада вас видеть, полковник Кэри. – Рукопожатие ее было твердым и дружелюбным. – Я Мариан Спейзер, инспектор по надзору, и сейчас занимаюсь Дани.
Я посмотрел на нее. Термин «инспектор по надзору» почему-то был связан в моем воображении с обликом грубоватого мужчины. Эта же женщина была молода, не больше двадцати восьми лет, среднего роста, с каштановыми волосами, завитки которых обрамляли ее лицо, с внимательными карими глазами. Видно, она заметила мое удивление, и улыбка на ее лице стала еще шире.
– Как поживаете, мисс Спейзер?
Думаю, она привыкла к такой реакции на свой облик, потому что практически не обратила на нее внимания. Вместо этого она посмотрела на передачу.
– Я вижу, что папа принес тебе кое-что, Дани. Разве не здорово? Дани вопросительно посмотрела на меня. Я понял, что она узнала чемоданчик.
– Это посылает твоя мать, – подтвердил ее догадку я. Какая-то дымка опустилась на ее глаза.
– А сама мама не придет?
– Нет. Она не совсем хорошо себя чувствует…
Глаза ее погрустнели еще больше. Я не мог видеть их выражения.
– А я и не ждала ее, папа.
– Доктор Боннер предписал ей постельный режим. Я знаю, она хотела…
Дани прервала меня.
– Откуда ты это знаешь, папа? Ты что, видел ее? Я не ответил.
– Наверно, она послала Чарльза, а он передал пакеты тебе. Разве не так, папа? – Выражение ее глаз не позволило мне возразить.
И я лишь кивнул.
Она отвернулась с гневным жестом.
– Оставляю тебя, чтобы ты могла поговорить с отцом, Дани, – тихо сказала мисс Спейзер. – Я зайду днем попозже.
Дани подошла к дальнему краю кровати и села, отвернувшись от меня. Я снова оглядел комнату. Она была самое большее восемь футов на десять; из мебели, кроме двух кроватей и стула, были лишь маленькие шкафчики возле каждой койки. Стены в свое время были светло-зелеными, но с тех пор их безуспешно пытались перекрасить в кремовый цвет. Они были все густо исписаны. Приглядевшись, я заметил, что среди надписей, в основном, были имена мальчиков и даты. Тут и там были телефонные номера. Порой встречались непристойные выражения того типа, какие можно увидеть в общественных туалетах. Я посмотрел на Дани.
Юная леди, которая вчера утром степенно спускалась по лестнице, напрочь исчезла. Вместо этого передо мной на кровати сидела маленькая девочка. Из косметики на ней была только слабая губная помада, а вместо искусно разлохмаченной прически сзади болтался конский хвостик, схваченный резинкой. В юбке и блузочке она выглядела даже младше своих четырнадцати лет.
Я вытащил сигарету из пачки.
– Дай мне одну, папа.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Я и не знал, что ты куришь.
– Ты много чего не знал, папа, – нетерпеливо сказала она.
Я протянул ей сигарету и поднес спичку. Курила она, как надо. Я видел это по тому, как она втягивает дым, пропускает его сквозь ноздри и выдыхает.
– Твоя мать знает, что ты куришь? – спросил я. Она кивнула, вызывающе глядя на меня.
– Не думаю, что это очень здоровое занятие. Ты еще так молода… Она резко оборвала меня.
– Не пытайся играть роль порядочного папаши. Слишком поздно.
В определенном смысле она права. Слишком много лет я не был рядом с ней. Я попытался сменить тему разговора.
– Ты не хочешь взглянуть, что тебе послала мать?
– Я знаю, что мама может мне послать, – возразила она. – Печенье, книжки, что-то из одежды. То же самое, что она обычно шлет, когда я куда-нибудь уезжаю. С первого же лета, когда она отдала меня в лагерь.
Внезапно ее глаза наполнились слезами.
– Наверно, она думает, что тут всего лишь другой лагерь. Да, конечно, она всегда мне что-нибудь присылает. Но она никогда не приезжала ко мне, даже в родительский день.
Мне захотелось обнять ее, погладить и утешить, но что-то в ее напряженной манере поведения удержало меня. Через несколько минут она перестала плакать.
– Почему ты не приезжал ко мне, папа? – тихо спросила она. – Ты совсем забыл меня?
5
Когда на следующее утро я зашел в маленькую переполненную комнатку суда, там уже сидели члены жюри коронерского расследования. Единственные свободные места оставались для свидетелей. Харрис Гордон, заметив меня, стоящего у задней стенки, поднялся и махнул рукой. Я протолкался к нему, и он показал мне на свободное место рядом с Норой. Я предпочел бы другое, но под внимательными глазами репортеров не стал спорить и сел.
– Чарльз сказал мне, что видел тебя вчера, – шепнула мне Нора. – Как Дани?
Лицо ее было бледным. На нем почти не было косметики и она была одета с подчеркнутой простотой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
