К власти пришли поколения лакеев. Лакей, если чуть перефразировать известное выражение, останется лакеем, хоть ты осыпь его должностями, всегда будет смотреть в рот вышестоящему, тем он и дорог и необходим.
ЛАКЕЙ ОСТАЕТСЯ ЛАКЕЕМ
Поколение лакеев у власти не вымерло со смертью Сталина. Лакей как никто обладает способностью приспосабливаться к вкусам и привычкам нового барина, он гений по части адаптации.
Место лакея – при власти, но не у власти. Лакея манит все заграничное, все представляется со знаком качества. Там есть проституция – давай ее сюда, эпидемия секса – сексуальное западное – значит, отличное, давай перенимай. По разумению лакея, чем иностраннее мы будем, тем лучше. Лакей съездит в Швецию – дает команду внедрять и шире пропагандировать шведский опыт – грядет шведизация всей страны. Только начали шведизировать, он едет в Японию, мы спешно начинаем японизироваться, с той же скоростью итальянизируемся, американизируемся, мальтизируемся. Наше, исконное, перенимаем, как в свое время женские сапожки, только через иностранную апробацию
От кухаркиного племени не жди доброго семени. У кухарки – подобострастие, угодливость, желание угадать мнение барина. А помрет барин или отправят в отставку – пнет со всего размаху в того, кому поклонялась, постарается обгадить. Лакеи больше всего страшатся ответственности, по духу они – заспинники, власть им противопоказана.
ЭКЗАМЕН НА ИСКУШЕНИЕ
Лакей на ответственном посту чаще становится вором: деньги, особенно большие, искушают, нейтрализируют категорию совести, приводят к вседозволенности, ощущению, что с деньгами море по колено. «Пей, гуляй, однова живем!» – лозунг лакея, по натуре калифа на час, нет в нем внутренних пружин самоограничения и самоконтроля, свойственных настоящему интеллигенту.
Державный лакей Брежнев уподобил себя самонадеянному Бурбону, провозгласившему: «После нас хоть потоп». Утром он не представлял, несмотря на стадо предсказателей-прорицателей из Госплана, что в стране будет вечером, жил в свое удовольствие.
Звонит Брежнев жене с того света:
– Виктория, все мои шесть медалей героя живы?
– Почему шесть? Их же всего пять!
– А разве посмертно не наградили?
КРУГОМ САНОВНЫЕ ЛАКЕИ
Лакеи на троне жаждали подношений, поощряли круговое воровство, тащили все, кто во что горазд. Всевозможные подарки преподносились не человеку, а должности, не лично Брежневу, а генсеку и президенту. Подношение, врученное должностному лицу и положенное по протоколу, переданное в государственный музей, не могло рассматриваться как взятка.
Лакей-генсек этого не понимал. Перед очередным съездом партии, почувствовав, что трон закачался, он через комиссионку реализовал двадцать две машины, подаренные ему как главе партии и государства. После смерти пятизвездного вождя в комиссионки пошел поток вещей с монограммами: «Дорогому Леониду Ильичу от...» Забедствовавшая семейка устроила распродажу памятных подарков. На это тридцатью годами раньше не пошел сын сапожника Сталин...
Школа плодила лакейство на всех уровнях. Вся педагогика – это педагогика лакейства. Лакей при должности всеяден, ему кажется, что он может руководить всем и всеми. Лакей Жданов, ничтоже сумняшеся, учил Прокофьева, Шостаковича и Шапорина, как и какую надо сочинять музыку. Лакей А. С. Щербаков, не написавший сам ни строчки, поучал Леонова и Эренбурга, как и что нужно писать.
Лакей уверен, что его рекомендации по любой отрасли – самые правильные. Брежневский лакей Трапезников, научные изыски которого оценивали лишь любители пародий, больше пятнадцати лет возглавлял Отдел науки ЦК, «вел» Академию наук. История повторяется: кучер царя во все годы был самым приближенным человеком к императору.
МЕСТО ЛАКЕЯ – В ПЕРЕДНЕЙ
Племя лакеев непотопляемо и неистребимо, оно бессмертно, как бессмертна глупость. Это племя вызвало к жизни классику армянского радио:
Что в России постоянно?
Временные затруднения.
Если мы действительно намерены стать богатыми, лакеям надо указать на их настоящее место – в передней. Из сопромата известно: опираться можно лишь на то, что способно сопротивляться. Способность к сопротивлению, способность иметь свое мнение и отстаивать его, независимо от субординации, – свойство незаменимое.
Армянское радио спрашивает; что такое субординация?
Отвечаем: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак.
В МЕНАТЕПе ценится независимость, самостоятельность суждений, но до определенной черты. Пока что-то в порядке обсуждения – анализируй все плюсы и минусы, выявляй, где тонко, предложи, что нужно сделать, чтобы укрепить слабое место – аргументируй свою правоту. Но если решение принято, свое особое мнение оставь при себе, все силы – на выполнение. Стоишь на своем, тормозишь – до свидания. После приказа вся рота может идти только в ногу. Новгородскую республику погубила говорильня. Наши парламенты недалеко от нее ушли. Два-три дня убивать только на принятие регламента – недопустимая роскошь.
ВО ЧТО ОБХОДИТСЯ ЛАКЕЙСТВО?
Лакей привык: план – любой ценой, цель оправдывает средства. У финансового успеха цена одна: максимальная выгода. Лакей не считается ни с чем, себестоимость его продукции много выше стоимости. Наше сельское хозяйство погубили лакеи, сделав его убыточным. До революции оно ходило в прибыльных, за рубежом котировались и высоко ценились наши рожь, пшеница, пенька, лен. Пришли лакеи к власти – все порушили. Система, державшаяся на кнуте, оказалась недееспособной, не в состоянии накормить даже свой народ, с 63-го года занимаемся импортом зерна – почти тридцать лет из шестидесяти колхозных.
Армянское радио спрашивают: что делать, если не соберем урожай?
– Ничего страшного: соберем пленум.
Пленумов собирали много, каждый мгновенно объявляли историческим. Результат, увы, известен.
ИЗ-ЗА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ ЗОВУТ РУСЬ К ТОПОРУ
У лакейства у власти были свои теоретики, которые встречают в штыки именно то, что навсегда закрывает лакейству дорогу к власти. Они во весь голос кричат:
«Караул! Отечество в опасности!» Опасность видят в том, что грядет нашествие предпринимателей. Из-за них, якобы, придется, как можно туже затягивать пояса. Призывают Русь – ни много, ни мало – к топору!
КРАСИВО ВРАТЬ НЕ ЗАПРЕТИШЬ
Замоскворецкие купчики были лакомым куском для театральной и пишущей братии Москвы. Жили они вкусно, любили и почудить. Об их «художествах» ходили анекдоты, тысячеустая молва все вмиг разносила по белу свету. Пьески о разгуле хорошо посещались, бульварные газетенки живописали, кто как куролесит, пищи для пересудов было предостаточно, особенно для бессмертного племени любителей посчитать в чужом кармане.
Иной купец до смерти работал, до полусмерти бражничал, но первая сторона жизни, без которой была невозможна вторая, никого всерьез не интересовала, внимание фокусировалось на пикантном: сколько спустил. Тогдашний обыватель завистью и ограничивался, до призывов экспроприировать у купца «излишки» не доходило, купцам создавали пусть и духовитую, но рекламу.
И ЭТО МЫ УЖЕ ПРОХОДИЛИ
Иные ныне времена. Богатством – запугивают, богатеющих изображают татями, обирающими работяг. Предпринимателя представляют виновником всех бед, обрушившихся на народ, не жалеют дегтя, чтоб изобразить его жирующим на току жизни. Нет-нет, да и появляются на страницах газет, не считающих себя бульварными, письма, якобы саморазоблачения. Вот выдержки («Советская Россия», 7 декабря, 1991 г.) из самостриптиза под названием «Здесь я настоящий дворянин» под рубрикой: «Из Москвы – о "красивой жизни" предпринимателя»:
«Я бизнесмен средней руки, даже, если говорить честно, ниже среднего. У меня три квартиры в Москве и одна – в Ленинграде. Помимо этого я купил две однокомнатные квартиры двум своим любовницам. Кроме этого, сейчас я арендую еще две квартиры (трех- и двухкомнатную) в центре, на Садовом кольце, для своих фирм, и очень даже просто эти квартиры могут стать моими. У меня две машины: «Жигули» и «Вольво» – для парадных выездов (для встреч компаньонов, заказчиков, инвеститоров и т. п., для выезда с любовницами или семейством – имею двух дочерей – и для прочих светских дел).
Со своих счетов я перевел в три московских ресторана деньги, и всегда я, члены моей семьи и одна из любовниц могут там завтракать, обедать или ужинать – если месячная плата превысит расчетную, то в конце месяца я просто доплачиваю. Если жене или любовницам хочется поготовить что-нибудь этакое дома, то все продукты они покупают или на рынке, или за валюту – ведь ходить с нужным количеством денег на рынок для женщины большое удовольствие! О такой мелочи, как одежда и обстановка, я не говорю. Еще я имею два каменных дома под Москвой и один дом на побережье Черного моря в Краснодарском крае.
