- Силой, конечно, можно удержать и стол и земли, - вздохнул Добрыня, - но рано или поздно это либо на тебе, либо на твоих детях скажется - сила иссякнет, а кривда останется.
- А если старшина и волхвы скажут, что Ярополку жить?
- Тогда пусть живёт. Пока конь под ним на охоте не споткнётся, либо сам на пиру мёдом не поперхнётся.
- Это не княжий путь, - сдвинул брови Владимир, - чтобы сначала спустить вину, а потом извести украдкой. Я подумаю.
Почему Ярополк, уходя в Родню, оставил в Киеве жену свою Всеславу, Владимир не знал - растрясти, что ли, боялся непраздную? Что Всеслава непраздна - это он приметил сразу по выпирающим бедрам и чуть выпирающему животу. Семя Ярополково ей предстояло носить ещё месяца четыре, вот только доживёт ли родитель до рождения своего чада? Владимиру почему-то казалась, что родится девочка, такая же тихая и послушная, как мать её Всеслава.
- Как спала княгиня?
- Хорошо, княж Владимир.
Ему захотелось сорвать платок с её головы и посмотреть, какого цвета у неё волосы. Или провести ласково рукой по щеке, ощущая тепло снежно-белой кожи. Волосы у неё скорее всего рыжеватые мягкие и пушистые. Кабы ни мамки да няньки, толпившиеся вокруг, он бы не удержался от хозяйского жеста, но старые ведьмы цепко следили за Владимиром, и на морщинистых лицах написано было недовольство.
На месте Ярополка он забрал бы жену с собой, дабы не вводить других во искушение. Или беглый князь был уверен, что у Владимира не хватит решимости её тронуть? Это ведь не просто женщина, а княгиня с семенем Великого князя в чреве, и если родится мальчик, то он по праву унаследует стол за Владимиром, даже если Ярополк потеряет и власть и жизнь. Мальчик будет старшим в роду Рюриковичей после Владимира, и поэтому прав у него будет больше, чем у Владимировых сыновей.
Кудесник Вадим объявился в Киеве нынешним утром, но остановился не в княжьих палатах, а на холопьем дворе. То ли слишком скромен первый ближник Перуна, то ли слишком горд - не захотел делить кров с Великим князем Киевским. Одет кудесник просто - белые порты, белая рубаха, а из украшений белая во всю грудь борода. Волхвы волосы не стригут, а потому и растут они по плечам чуть не да пояса. Сидит Вадим на лавке, чистый и свежий, словно только что из бани, а перед ним на столе мёд на простом блюде. И по губам не видно, чтобы он ел тот мёд. Было в этом старце что-то настораживающее, быть может глаза, в которых читалось явное стремление навязать свою волю другим. Возможно, этот человек лучше всех понимал желание своего бога, и это понимание давало ему силы твёрдой рукой направлять чужие жизни по намеченному пути. У Владимира такой уверенности не было - не было уверенности в том, что поступая так, а не иначе, он творит благо, а не зло.
- Как ты узнаёшь волю Перуна? - спросил он Вадима, глядя прямо в глаза кудеснику.
- Это долгий путь, Владимир. Боги не говорят языком человеческим, а выражают свою волю движением воздуха, полётом птиц, поведением людей и животных. Разве киевляне, открыв ворота, не выразили тебе тем самым одобрение Перуна. Каких знаков ты ещё ждёшь?
- Пущенная из новгородских лесов стрела достигла цели?
- Никто не знает цели бога, мы можем лишь узнать, чего он хочет в то или иное мгновение, но это Перуново мгновение длинною в человеческую жизнь. Бог проявляется в деяниях не только природных, но и человеческих, и через эти деяния умножает свою силу, именно поэтому он благосклонен к тем, кто способен к свершениям.
- Но к каким именно свершениям?
- Сверши то, что задумал, ибо любое свершение угодно Перуну.
- Но я ведь не только созидаю, но и разрушаю – города, сёла, жизни человеческие?
- Перун, посылая свою огненную стрелу, тоже рушит то, что неспособно жить, освобождая место тому, что полно сил, а следовательно готово к свершениям. Так устроен этот мир, а без движения он обречён.
- Иными словами: Перун помогает мне, потому что я активнее Ярополка, а коли сяду сиднем, то бог отвернётся от меня?
- Ты совершенно прав, княж Владимир, - кивнул белой головой Вадим. - Человек в своей жизни совершает разные поступки, и угодные и неугодные богам, за это ему и воздаётся по заслугам. Но коли ты ничего не свершаешь, то и воздавать тебе не за что, а в бессилии людей - слабость богов.
Нечто подобное Владимиру уже говорил Добрыня, склоняя к походу на Киев: всё в этом мире взаимосвязано, и движение князя - это движение бога. Но Перун может обойтись и без Владимира, избрав другого послуха своей воли, а вот Владимиру не обойтись без высшей силы, ибо на земле ему опереться не на что.
- Как узнать, какое из моих действий более угодно Перуну?
- То, что быстрее всего приводит к цели.
От стрелы можно укрыться за щитом или стеною, но если ты застыл на месте, то она настигнет тебя обязательно. У Ярополка была и есть возможность спрятаться от летящей стрелы, но он этого не делает, не предпринимает почти ничего для собственного спасения. Не верит, что Перунова стрела именно для его груди предназначена. Не верит, что Владимир способен взять власть, ударив в грудь соперника. Ярополк ведь тоже был стрелой Перуна, когда убивал Олега и гнал из Новгорода Владимира, но этой стреле не хватило силы, и она упала, не долетев до врага. Перуну ведь всё равно, что Ярополк, что Владимир, богу нужна стрела, способная поразить цель. А Ярополк начал да не закончил, лишив Перуна той силы, которой тот жаждал обладать. И Ярополк, перестав быть стрелою, стал целью или, точнее, помехой стремлениям бога. А потому ему ничего другого не остаётся, как только ждать в бессилии своей участи, которая свершается не волею Владимира, а волею Перуна.
Не Добрыниных и не Вадимовых советов нужно слушаться Владимиру, а решать самому. Он стрела Перуна, и от его действия и бездействия зависит если не всё, то очень многое в окружающем мире.
Глава 14
Родненское сидение
Бакуню Белые Волки не видели уже давно, ещё от лесов новгородских, а потому и обрадовались его приходу. Словно дымом пахнуло из родного гонтища. А сам печальник Перунов только посмеивался да отпускал солёные шуточки, вгоняя девок в краску. На Людмилу Бакуня посмотрел пристально, словно пытался разгадать загадку, написанную на её лице, а по младшей Блудовой жене только скользнул мимолётно взглядом.
- Ты её бойся, Ладомир, - сказал Бакуня, когда хозяйка отлучилась из горницы. - Она ещё хуже твоей новгородской вилы - утопить не утопит, но голову задурит.
- Так она Ладомиру не жена, - заметил Войнег. - Ты расскажи про неё боярину Блуду.
Бакуня усмехнулся на Войнеговы слова, но на Ладомира при этом смотрел серьёзно:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
