– Так я ж его озвучивал! Не признала мой ангельский голосок?
– Не признала… В реальной жизни ты не стонешь и не воешь. Надо же! Особенно лихо ты косишь под ураганный ветер.
– Он настоящий. Как и вой из печной трубы. А завтра будет другая песня. Слышала, как выпь надрывается?
– И не один раз. В каждом фильме ужасов.
– Завтра еще буду бормотать голосом Черного монаха. – Данька остановился, поднял голову. Из-под клобука выглянуло довольное лицо с явными признаками мании величия. – Почти вся постановочная часть спектакля – моя. После того как мы с Киселем смонтировали запись, я расписал все действия актеров. И я же помогал ему с системой световых эффектов и акустики… Кстати! Надо отключить акустику и…
Он не договорил. Хвастливое выражение на его лице сменилось крайним изумлением с примесью откровенного испуга. Глаза смотрели куда-то вверх. Я не нашла в себе сил посмотреть туда же. Зачем мне лишний раз любоваться на покойницу?
Через минуту стало ясно, что очередной визит Полины закончился. Данька оторвал взгляд от самого верхнего пролета лестницы и вполне осознанно посмотрел на меня. Я ему точно больше нравилась – как мудрая старшая сестра.
– Отк-к-уда…
Дальше у парня что-то не заладилось с языком. Пришлось прийти ему на помощь.
– Насколько я поняла, во дворце должны быть какие-нибудь потайные входы и выходы.
Он согласно кивнул, подумал и сказал:
– Нет! – И тут же сам себя опроверг: – Но дверь же была закрыта! Если только Вероника не оставила…
Не договорив, он ринулся назад. Храбрый, однако, парень. Но повторное восхождение на второй этаж его разочаровало и испугало – дверь со стороны запасной лестницы и там была закрыта. А меня оно окончательно утомило.
– Она поразительно похожа на эту девицу с картины, – убитым голосом произнес Данька.
Я мигом засуетилась, заявила, что нам некогда – нас ждут на прогулку под луной… Если, конечно, есть, кому ждать. Моя краткая речь подстегнула парня к решительным действиям. Мы благополучно спустились на площадку первого этажа, где он, не вполне доверяя своим ощущениям, раз пять подергал ручку стеклянной двери, ведущей в освещенный холл. Было хорошо видно дворецкого. Сидя в кресле, он безмятежно протирал очки, любуясь их прозрачностью, на коленях лежала газета. Увидев нас, улыбнулся. Мы кивнули и вышли на улицу. Про систему акустики Данька так и не вспомнил.
Героини спектакля, поставленного на втором этаже, с нетерпением поджидали нас в беседке, коротая время за приятной беседой о преимуществах материального благополучия и путях его достижения. Наше приближение отметили недовольным «ну вы и застряли!». С насиженных мест обе поднимались нехотя. Наташка ворчала, жалуясь на обильную росу.
– Как прошло действо? – поинтересовался Данька. – Кто-нибудь мешал?
– Всего лишь одна истеричка, требующая у мужа немедленного переселения во флигель, – зевнула Вероника. Следом за ней зевнула и Наташка. – У меня даже возникло желание подсказать, что в административной части есть свободный номер. Потапов не иначе как предвидел ее реакцию и во время его освободил. Посмертно. А так… Представляете, никто даже не высунулся. Там, в основном женское население. Повизжали для приличия, потом посмеялись, передали приветы через закрытые двери – и вся развлекаловка. Дань, а стоит ли нам вообще гулять по территории? Дворецкий говорил, что все отдыхающие на местах. Кого пугать-то? Покружимся около фонтана – ночная программа «для тех, кто не спит» и назад, в родное подземелье. А наши статистки вполне могут идти спать. Дань?! Ты меня, вообще, слышишь? Тебя что, подпоили в номерах?
Данька кивнул, соглашаясь со всем сразу. И заявил, что проводит нас с Наташкой до дверей нашей комнаты, только во дворец пойдем с парадного входа. Костюмы можем вернуть завтра. И забрякал большой связкой ключей.
– А у тебя есть открывалка от кладовой на третьем этаже? – поинтересовалась Наташка.
– Зачем она вам нужна? – Данька снова побрякал ключами. – Ключ от кладовой у Кречетниковой. Если она опять его не потеряла. Ладно, пошли. Вероника, без меня фонтан не покидай.
Наше возвращение в свою комнату прошло без осложнений.
4
В начале седьмого мы с подругой сорвались с кроватей от громкого марша, которым надрывался Наташкин мобильник. Приспичило же ей установить на будильнике такую безумную мелодию! Обеим спросонья показалось, что мы прямо в ночных рубашках присутствуем на показательном смотре в каком-нибудь краснознаменном полку. Из-за отсутствия тумбочки Наталья пристроила телефон прямо на полу и запамятовала, в каком именно месте. Пытаясь нашарить его рукой и заставить заткнуться, шуранула под кровать, откуда он издевательски гремел барабанной дробью.
Через полчаса мы уже сидели в машине, зевая и поеживаясь от утренней прохлады. Довольный нашей дисциплинированностью Вовчик, заставший нас на местах, сыпал анекдотами на разные темы. Честно говоря, в такую рань они плохо воспринимались. И было непонятно, почему так долго прогревается двигатель. Наташка резонно отметила этот факт как перевод дармового бензина, Вовчик с ней согласился и выключил зажигание. Резервных десять минут давно истекли, стало понятно, что ждем особу не королевских кровей, которая может позволить себе задержаться. Точность – вежливость королей. И каково же было наше удивление, когда этой особой оказалась свежая, как это самое майское утро, Настенька! Я пришла в ужас. Рогожинский клетчатый монстр, куда Наташка тщательно упаковала портрет Полины, нагло демонстрировал себя на соседнем сидении как главный предмет перевозки. Насте просто необходимо было проявить к нему интерес – намеренный или нет, не важно. Главное, что она, по моему разумению, тоже входила в число подозреваемых лиц. Да еще эта совместная с нами поездка…
– Мы пересядем назад, – сказала я Вовчику. – Хочется немного вздремнуть.
Вовчик обиделся и оборвал очередной анекдот на самом интересном месте.
– Там трясет! – лаконично известил он.
– Замечательно! – обрадовалась Наташка. – Поедем, как в люльке, без всяких там колыбельных.
И, подхватив сумищу, метнулась назад. Следом за ней я. Опустив затаренную картину в ноги, Наташка прикрыла ее моей, взятой на всякий случай ветровкой, и обе мы успокоились. Вплоть до того момента, когда Настенька влезла в машину, приветливо поздоровалась и, обрадовавшись нам, как родным, выразила намерение занять местечко рядом. Подруга, заалевшая, точно маков цвет, объявила, что в машине невыносимо жарко, быстро стянула с себя кофту, небрежно бросила ее к ногам, окончательно замаскировав сумку.
– На ходу похолодает, – пообещала Настенька и приоткрыла с двух сторон окна.
Не успев согреться, я перешла на новую, высшую стадию замерзания, завистливо поглядывая на тщательно укутанную сумку. Наташка не выдержала и попросила сначала закрыть окна, а затем предложила пересесть всем вперед. Трясет хуже, чем в люльке. А впереди и обзор лучше. Вовчик понимающе хмыкнул.
Лесной пейзаж за окнами машины радовал глаз. Помнится, такой лес мы в школе проходили, называется смешанный. В любом случае, слава Творцу, который столь искусно смешал деревья по своему разумению. Неудержимо хотелось вылезти и прогуляться, о чем я не преминула заявить вслух.
– Ага, и влезть в первое попавшееся болото! – хохотнул Вовчик.
Я сразу мобилизовалась и перестала глазеть по сторонам.
Дорога была грунтовая, но отличного качества. Через семь километров мы выехали на асфальт с его многочисленными выбоинами и трещинами.
– А вы зачем едете в город? – поинтересовалась Настя.
– Надо приобрести билеты в Москву, – деловито пояснила Наташка.
– Так мы бы сами за вас это сделали.
– Еще чего! – делано возмутилась я. – Сюда приехали ночью, можно сказать, ничего не видели, кроме названия станции. Хочется составить более полное впечатление о Великих Луках.
– Хотите, я вам покажу город?
– Ну что ты! – запротестовали мы с Наташкой хором. И обе замолчали, предоставляя слово друг другу. Не дождались этого слова!
