Франсуа Леклерк дю Трамбле (1577—1638), более известный как «серый кардинал» отец Жозеф, был настоящим вундеркиндом. В четыре года он уже знал латынь, а затем быстро овладел древнегреческим. Восьми лет мальчика, получившего титул барона де Мафлиера, отдали в один из лучших парижских коллежей, где он сразу же стал первым учеником. По окончании коллежа он тоже прошел полный курс в академии Плювинеля, а затем отправился путешествовать по Италии и Германии. Вернувшись в Париж, он был приближен ко двору (фаворитка Генриха IV Габриэль д'Эстре называла его «французским Цицероном») и выполнил дипломатическую миссию в Лондоне, после чего вдруг решил постричься в монахи, причем остановил свой выбор на ордене капуцинов. За два года он одолел четырехлетний курс обучения в семинарии капуцинов в Руане, а также в учебных заведениях Орлеана и Парижа. С 1603 года отец Жозеф уже сам преподавал богословие и философию монахам в монастыре Сент-Оноре в Париже, а затем в Медоне и Бурже.
Таким образом, мы видим, что у желающих получить образование был широкий выбор. И все же на протяжении двух веков безусловное лидерство в этой области захватили иезуиты.
Управление учебными заведениями ордена иезуитов осуществлялось независимо от государства. В иезуитских коллегиях могли учиться представители всех сословий – дети дворян, горожан и крестьян. Программа обучения подразделялась на две части: среднее образование и университетский курс.
Сначала следовало пройти обучение в трех грамматических классах. В первом преподавали основные правила латинского синтаксиса на основе самых легких писем Цицерона. Ученики учились читать и писать, постигали начала греческого языка и катехизиса (древнегреческий язык вошел в моду благодаря популярным литераторам – Бюде, Рамю и Ронсару). Во втором классе штудировали латинскую грамматику на основе работ Цицерона и Овидия. В третьем изучение латинской и греческой грамматики заканчивалось: к Цицерону и Овидию добавлялись Катулл, Проперций, Вергилий, Иоанн Златоуст и Эзоп.
В классе филологии преподавали иностранные языки и правила риторики, греческий синтаксис, чтение и письмо. В классе риторики – красноречие, ораторское искусство, поэзию, историю, законы риторики на материале произведений Цицерона, Аристотеля, Демосфена, Платона, Фукидида и Гомера, а также основы христианского вероучения.
В первом высшем классе, рассчитанном на три года – философском, изучали философию Аристотеля, логику, физику и метафизику, нравственную философию по «Этике» Аристотеля, курс метафизики по Евклиду и географию.
Во втором высшем классе – богословском, четырехлетнем – штудировали Святое Писание, древнееврейский язык, схоластическое богословие, основанное на учении Фомы Аквинского, казуистику, греческий, халдейский, сирийский, арабский, индийский языки. Наиболее талантливые ученики учились еще два года, после чего, с разрешения генерала ордена, могли стать учителями или получить докторскую степень. На высших курсах все лекции читали на латыни.
Переход из класса в класс осуществлялся на основании экзаменов.
Ученики подразделялись на три категории: схоластики, готовившиеся ко вступлению в орден, жили в коллегиях вместе с учителями; дети богатых горожан и аристократов проживали в пансионах, внося умеренную плату; были и приходящие ученики.
Учеба продолжалась 190 дней в году. Ученикам запрещалось заниматься больше двух часов без перерыва, а также во время, предназначенное для отдыха и сна. «Работая умеренно, с соблюдением равновесия сил, человек будет в состоянии трудиться более долгое время во славу Божик», – утверждали наставники.
Каникулы воспитанники проводили на принадлежащих ордену «дачах», где занимались фехтованием, верховой ездой, музыкой, плаванием, катанием в санях и на коньках, игрой на бильярде (любимой игрой основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы). Карты и кости были строжайше запрещены.
«Наука преподается людям для того, чтобы научить их любви к Творцу и Спасителю», – твердили ученикам учителя, побуждая их к частой исповеди, причастию и регулярному присутствию на мессе, внушая отвращение к пороку и любовь к добродетели. Диспуты и театральные представления поощрялись: это было полезно для воспитанников, многие из которых готовили себя к политической карьере.
Монахи занимались не только преподавательской, но и научной деятельностью. В 1616 году было официально утверждено общество мавриниан, основанное ученым монахом Дидье де Ванном (святой Мавр был одним из учеников святого Бенедикта). Новиции, вступавшие в конгрегацию, должны были пять лет изучать богословие и философию, затем поступали в одну из академий ордена в качестве преподавателей или для кабинетных ученых работ, по назначению приора. Часто применялся принцип разделения труда: один собирал материал, другой систематизировал, третий обрабатывал, четвертый готовил к печати, пятый наблюдал за печатанием и корректировал издание. На первых порах конгрегация занялась историей ордена бенедиктинцев, его монастырей и великих деятелей, затем расширила круг своих интересов и внесла большой вклад в историю и археологию, собирая и издавая рукописи по древней литературе, в особенности христианской. Кропотливую работу, связанную с собирательством научных знаний, во Франции стали называть «трудом бенедиктинцев». Мавриниане часто были вынуждены вступать в полемику с траппистами, считавшими научные занятия несовместимыми с монашеским званием, и иезуитами, которые видели в издании памятников внецерковной литературы опасность для церкви и «шаг к безусловной свободе разума».
В иезуитских коллегиях получили образование принц Конде, герцоги Бульонский, де Роган и де Монморанси, а также Декарт и многие другие. Герцог Энгьенский, будущий Великий Конде (1621—1686), получил образование в иезуитской коллегии Святой Марии в Бурже. В одиннадцать лет он свободно говорил на латыни, через два года освоил философию и естественные науки (в существовавших тогда пределах), после чего обучался праву и истории (чтобы возвыситься над окружавшими его молодыми дворянами), попутно занимаясь игрой в мяч, фехтованием и верховой ездой. В пятнадцать лет он поступил в Военную академию в Париже, на улице Тампль, а завсегдатаи светского салона его матери Шарлотты де Монморанси (Корнель, Вуатюр, мадемуазель де Скюдери и маркиза де Рамбуйе) довершили его образование.
Рене Декарт восьми лет поступил в коллегию «Ла Флеш», где преподавали иезуиты, и проучился там десять лет. Мальчик был болезненным, но чрезвычайно способным, а потому пользовался некоторыми послаблениями, например, ему позволяли все утро заниматься, лежа в постели. Он обучился латыни, греческому, риторике, схоластической философии, но последняя не заключала в себе никаких неоспоримых истин, утверждая, напротив, что «нет такой вещи, которую нельзя было бы оспорить». Для максималиста Декарта любое вероятное утверждение было ложным. Поэтому он остался невысокого мнения о полученном образовании, и лишь изучение математики имело какой-то смысл в его глазах. В двадцать лет он стал бакалавром, а потом лиценциатом права в университете Пуатье. Он продолжил научные изыскания, обращаясь уже не к книгам, а к жизненному опыту и собственным размышлениям.
Для начала он отправился в Бреду (Голландия) и записался в армию протестанта Морица Нассауского, а по сути, стал вольным слушателем Военной академии Бреды. Странный офицер не получал жалованья, сам себя содержал и располагал множеством свободного времени, занимался математикой с Исааком Бекманом и написал небольшой трактат о музыке. В следующем, 1619 году Декарт поступил в войско католика Максимилиана Баварского, но не принимал участия в Тридцатилетней войне. Армия расположилась на зимние квартиры на берегах Дуная; ничто не мешало Декарту предаваться размышлениям. Он понял, что предназначен соединить все знания в новую, изобретенную им науку. Он был обеспеченным человеком, располагая шестью тысячами ливров ренты (в двадцать раз больше, чем жалованье сельского кюре), и, по его словам, «не чувствовал себя, благодарение Богу, обязанным заниматься ремеслом ученого для облегчения собственной участи». Декарт приехал в Париж, где познакомился с Марином Мерсенном.
Отец Мерсенн (1588—1648), монах из ордена минимов, преподававший богословие и философию в Невере и Париже, был увлечен науками и философией и превратил свою келью в монастыре рядом с Пляс-Рояль в один из центров европейского просвещения. Мерсенн публиковал произведения Евклида, Архимеда и других греческих математиков, а также «Диалоги» Галилея и на протяжении двадцати лет переписывался на латыни со всей ученой Европой, включая Гюйгенса, Гоббса, Галилея и Торичелли, способствуя обмену научными знаниями. (После его смерти в его келье нашли письма от 78 разных корреспондентов.) В те времена, когда научных журналов не существовало, эту его деятельность трудно переоценить. Известность ученому монаху принесла работа о «простых числах Мерсенна», однако он писал и на другие темы: опубликовал «Трактат о движении» (1633), «Универсальную гармонию» (1636), «Трактат об универсальной гармонии» (1627) – обширный труд о музыке, музыкальных инструментах и акустике. Мерсенн развил несколько идей Галилея в области акустики, чем подвигнул итальянского ученого на новые открытия; предложил Гюйгенсу использовать маятник для измерения времени, вдохновив того на создание первых часов с балансиром. Он изучал свойства телескопа с параболическим зеркалом, скорость звука, создал чертежи первой подводной лодки, которая так и не была построена, и всеми силами боролся с алхимией и астрологией, считая их лженауками.
