Только очень прошу не интерпретировать мои заметки в смысле поиска «киноляпов». Тут я в Википедии прочитала, что кто-то углядел в одном из кадров фильма вышку сотовой связи, в другом – полоски от стрингов на телах голых купальщиц, а еще в одном эпизоде – слишком новую модель магнитофона. Не знаю, не заметила. Но язык – это другое. Невозможно ожидать, что если фильм про Петра I, то герои будут точно воспроизводить язык того времени. Конечно, если они будут говорить: «Вот жесть!» или «Ты типа четкий пацан», – это будет смешно. Но чтобы точно воспроизводить – разумеется, нет. Да чего там – бывают и фильмы из иностранной жизни, а герои говорят по-русски. Это условность. Так что я о другом.
Вот мне показались анахронизмами какие-то слова в фильме. Может быть, я где-то ошиблась. Но как мне проверить свои ощущения? Интернета в 70-е не было. В письменные тексты попадало далеко не все. Людей спрашивать почти бесполезно. Через пару лет они обычно забывают, что такого-то слова раньше не было. Картинки как-то получше сохраняются в памяти. А язык – язык изменчив безвозвратно. И оптимистическая формула Бродского: «Время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии» – увы, работает здесь не очень хорошо.
Грамматическое
О душе подумать
Открыв родную газету «Троицкий вариант» от 13 сентября 2011 года (№ 87), я едва не заплакала от умиления. Заметка называлась: «Антибактериальный секрет защищает личинок». В ней, в частности, говорилось: «Чтобы обеспечить появляющихся на свет личинок пищей, могильщики отыскивают трупы птиц или мелких млекопитающих и откладывают поблизости яйца». Речь идет о существующем в грамматике современного русского языка различии между существительными одушевленными и неодушевленными. Неодушевленными называются существительные, у которых винительный падеж множественного числа совпадает с именительным, а одушевленными – те, у которых он совпадает с родительным. Например, «вижу столы» – «как стоят столы», но «вижу тараканов», «как нет тараканов». У существительных второго склонения мужского рода то же соотношение и в единственном числе: «вижу стол» – «как стоит стол», но «вижу таракана», «как нет таракана». Кстати, даже несклоняемые существительные различаются по одушевленности: если «вижу эти киви» – это про фрукты, а если «вижу этих киви» – так это уж про птичек. Казалось бы, в чем тут проблема: стол неживой, ну, он и грамматически неодушевленный, а таракан живой – соответственно и одушевленный. В большинстве случаев это так и есть, но не всегда. Есть несколько групп неодушевленных существительных, которые обозначают живые существа – и наоборот. Как известно, слова покойник и мертвец одушевленные: действительно, ведь «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца», а не «мертвец». А вот слово труп неодушевленное – притащили труп, а не трупа. Оно и понятно, ведь мертвец или покойник – это умерший человек, а труп – только мертвое тело. Король в картах и в шахматах одушевленный, а туз в картах – одушевленный в единственном числе, но не во множественном: «сдал туза», но «сдал тузы», а не «тузов». Мы говорим «сел на пень», но «ненавижу этого пня» – как и «этих мочалок», и «этих старых грибов», но «недолюбливаю этот ходячий мозг» и никак не «этого ходячего мозга».
«Цыпленок жареный, цыпленок пареный» в современном языке одушевленный, но вот у Вяземского читаем о человеке, который все делает не так: «Он рябчик ложкой ест, он суп хлебает вилкой…» «Ест рябчик» – а сейчас мы бы сказали «ест рябчика». Интересно, как у них было с мехом – пока не попадались подходящие примеры. Я имею в виду, что слова типа хорек, песец сейчас употребляются как одушевленные, даже если обозначают мех: «поднялись цены на песца и хорька», а не «на песец и хорек».
А с рыбами и вовсе сплошные проблемы: «ел килек» или «ел кильки»? Еще хуже с креветками, устрицами, омарами, улитками и прочей нечистью. Вроде бы едят скорее устрицы, а не устриц, но скорее улиток, а не улитки. Независимо от степени живости в момент съедения. Вирусы, бактерии и микробы тоже относятся к таким трудным словам, и, например, в грамматическом словаре А. А. Зализняка все три слова по признаку одушевленности охарактеризованы по-разному (только неодушевленное вирус, одушевленное или неодушевленное с разными предпочтениями бактерия и микроб). В рекламе одного средства против тараканов говорится, что оно «уничтожает не только тараканов, но и бактерий, которых они переносят». В рекламе одного моющего средства – что оно уничтожает все известные микробы. И вирусы, и бактерии, и микробы в общих словарях определяются как микроорганизмы. А вот поди ж ты – мера одушевленности разная. Конечно, вирус неодушевленный, сказал мне Зализняк. Вирус – это же яд! Действительно, латинское virus означает «яд». Но, между прочим, в том же номере «ТрВ», с которого я начала, есть биологическая статья Елены Наймарк «Биологические факты, которые следует знать современному человеку, претендующему именоваться Homo sapiens». Один из фактов таков: «Все живое состоит из клеток. Кроме вирусов, которых обычно не считают живыми». Заметим, что которых, а не которые – то есть вирус здесь одушевленное существительное. Закрадывается подозрение, что сам-то автор все же не вполне согласен, что вирусы неживые.
Надо сказать, что до последнего времени словари вообще мало внимания обращали на одушевленность. А ведь на самом деле этот вопрос не всегда легко решается, и слов, с которыми не все понятно, не так уж мало. Вечные проблемы со словами типа с убъект, прототип, персонаж и подобными. «Указать на прототип» или «на прототипа»? «Создать персонаж» или «персонажа»? А вот из передачи о фальшивых поп-звездах: «Мы разоблачили всех клонов!» При этом говорят «создать клон овечки», а не «создать клона овечки». Но все-таки, наверно, невозможно сказать: «Мы разоблачили всех копий». Есть и другие группы существительных, у которых проблемы с одушевленностью. Плохо дело с куклами, манекенами и пр. Кстати, современные игрушки разной степени антропоморфности – это настоящий полигон для категории одушевленности. С каждой новой игрушкой говорящие должны отдельно решать: купили ребенку покемоны или покемонов? Ребенок потерял новый бакуган или нового бакугана? А тут еще мода на зомби и привидений – или привидения… Про это тоже хоть отдельное исследование проводи. Кстати, моя дочь в 6-м классе проводила небольшое исследование именно про призраков с бакугагнами – анкетировала одноклассников.
Сейчас можно часто услышать, как автолюбители употребляют названия машин как одушевленные существительные: ну там, взял джипа, разбил бумера, подрезал мерса. Кстати, недавно, после крушения самолета ЯК‑42, специалисты в своих комментариях называли его все время яковлевым – естественно, в качестве одушевленного существительного. В свою очередь, в польском языке одушевленными в последнее время часто оказываются обозначения разных гаджетов («купил айфона» и т. п.).
А особенно в русском языке трогательно с алкогольными напитками – когда о них говорят так: «Только успел одного коньяка взять, так с работы позвонили», «…Потому все пьют разное – кто сухаря, кто бормотуху из бракованной краски, а кто и водочку из обрезной доски, – потому что все настроены на разную заправку горючим» (И. Адамацкий. Утешитель, 1983).
Мне вспоминается одна история. Существительное плод в значении ребенок в норме все равно остается неодушевленным. Помните, у Пушкина: «И царицу и приплод / Тайно бросить в бездну вод». Конечно не приплода. Но я по мню, как врач в женской консультации убеждала беременных регулярно являться на прием. В качестве аргумента она рассказывала историю о женщине, которая относилась к своей беременности недостаточно ответственно. «И она потеряла своего плода», – заключила врач назидательно. Видимо, у нее просто язык не повернулся обозначить ребенка неодушевленным существительным, и никакая грамматика ей была не указ.
Так вот, вернемся к личинкам. Словари обычно подают личинки как неодушевленные:
