— Вы оказались совсем другим человеком.
— Простите за прямоту, сэр, но вам давно пора было с этим разобраться.
Арнольд кивнул головой и вновь засмеялся.
— Предубеждение, — пояснил он. — Чистой воды предубеждение. Раньше я преследовал всех лоялистов. Они, кстати, даже внешне были похожи на вас. Это сходство становится разительным, если сравнить вас с вашим братом-близнецом. Он грубоватый, со складным, сильным телом, тогда как вы более рыхлый, полный. Ваши руки никогда не знали мозолей. — Арнольд сел ровнее. — Поразительно, что может сделать с мужчиной небольшая прогулка по лесам Мэна.
Исав вытянул руки и взглянул на свои ладони. Удивительно, они и впрямь выглядели так, будто принадлежали Джейкобу — жесткие и мозолистые. Ну и конечно, суровая, голодная жизнь, которую он вел в последнее время, не могла не сказаться на его весе.
Арнольд запрокинул голову и уставился в потолок. Ему хотелось поговорить.
— То, что я поначалу испытывал к вам неприязнь… Это чувство уходит корнями в прошлое и не связано с нынешними политическими разногласиями. Вы напомнили мне меня самого. В юности я себя не любил. Я был трусом. — Он приподнял голову и взглянул на Исава. — Удивлены?
— Я был с вами в экспедиции, видел, как вы, раненый, держались под огнем… Да, должен признаться, меня это удивляет.
Арнольд расплылся в широкой улыбке; он откровенно наслаждался словами Исава.
— Был! — настойчиво повторил он. — До пятнадцати лет я был трусом, и ненавидел себя за это. Вечно изощрялся в глупых трюках — пытался доказать самому себе, что я храбр. — Арнольд снова вперил свой взгляд в потолок и принялся вспоминать: — Однажды я прыгнул на вращающиеся лопасти водяного колеса. О, как я цеплялся за свою драгоценную жизнь, когда меня, перепуганного до смерти, затянуло под воду, протащило под колесом, а затем подняло наверх. — Он сделал паузу, дожидаясь, пока в памяти всплывут другие образы. — А еще я, пытаясь произвести впечатление на мальчишек и девчонок, с разбегу перепрыгивал через груженые телеги на центральной улице. Да!.. — Прежде чем продолжить свой рассказ, он выпрямился и глянул на Исава. — Как-то раз в День благодарения[35] весь Норвич собрался на печеные бобы. Так вот, мы с дружками стащили где-то около порта бочонки с дегтем. Пока все наслаждались обедом, мы подожгли деготь на вершине горы Бин. Отличное было зрелище! — Арнольд засмеялся. — Но, само собой, констебль смотрел на это иначе. Он полез на гору. Ребята сбежали, а я остался отражать нападение: размахивал курткой, будто саблей, безостановочно молол всякую чушь, что-то напыщенно выкрикивал! Словом, вел себя как сумасшедший.
Исав рассмеялся.
— Вы убежали?
— Нет, меня в конце концов обуздали. Впрочем, у меня не было ни единого шанса. Констебль весил фунтов триста, не меньше! Все, что от него требовалось, — навалиться на меня сверху!
И они вновь расхохотались. Надо сказать, что Исаву его собственный смех казался странным. Истории полковника заставили его вспомнить о проделках Джейкоба. Как раз за подобное ребячество Исав презирал брата более всего, а вот хулиганские выходки Арнольда почему-то пробуждали в нем теплое чувство.
Повисла небольшая пауза; полковник закрыл глаза — он отдыхал.
Когда раненый заговорил, стало ясно, что он пролистнул в памяти несколько страниц своей жизни.
— Вы женаты, Морган?
— Нет, сэр, и никогда не был.
Брови Арнольда взлетели вверх.
— Не интересуетесь этим?
— Да, нет, интересуюсь, — вздохнул молодой человек. — Просто женщина, которую я люблю, недосягаема.
Во взгляде Арнольда промелькнул острый интерес.
— Она замужем?
— За моим братом.
— Ну и дела! — полковник зашелся в таком громком смехе, что в палату вбежали испуганные монахини (они ухаживали за больными). Полковник Арнольд успокоил встревоженных женщин, а затем, приглушив голос, задумчиво произнес:
— Вот почему брат глядел на вас волком, — а потом прибавил: — Давайте, Морган, выкладывайте вашу историю.
И Исав рассказал, как ловко у него увели прекрасную Мерси; сознался и в том, что бездетность Джейкоба и Мерси он принимал за знак Божьего неодобрения их брака. При этом он умолчал о сделанном Мерси предложении бежать с ним в Англию, не упомянул и о ее беременности.
Выслушав Исава, Арнольд закинул руки за голову и изрек философским тоном:
— Отношения с женщинами всегда не просты, верно?
— А вы женаты, сэр?
— Был. Я вдовец. Она скончалась год назад, в июне, пока я находился на озере Чамплин с генералом Шуйлером. Ей было тридцать. Умерла по неизвестной причине. Ее звали Пегги.
— Мне очень жаль, сэр.
Полковник вновь мысленно вернулся в прошлое. Пока память оживляла видимые только ему сцены, его взгляд перебегал с предмета на предмет. Наконец он заговорил:
— Она была дочерью старшего шерифа округа Нью-Хэвен. Всегда беспокоилась о моей компании. Слишком беспокоилась… Небольшой спад в делах — и ей казалось, что предприятие на краю гибели.
— Чем вы занимались?
— Держал аптеку. На Чепел-стрит можно было прочесть вывеску: «Б. Арнольд аптекарь, продавец книг и многого другого. Из Лондона. Sibi Totique».
— Для себя и для всех, — перевел Исав.
— Я всегда гордился этим девизом, — улыбнулся Арнольд. — Мой магазин в Нью-Хэвене был единственным в своем роде. Лечебные травы и медицинские препараты, косметика из Лондона, ожерелья, серьги, пуговицы, картины, офорты, канцелярские принадлежности, бумажная драпировка для комнат и даже медицинские книги и хирургические инструменты. У меня было несколько судов, и я регулярно ходил в плавание. — Затем он снова вернулся к Пегги. — Уезжал я надолго, даже до нашей женитьбы. Писал письма на каждой почтовой станции. А вот она редко отвечала мне тем же. Помню, как умолял ее черкнуть хотя бы строчку. Однажды на Барбадосе я задержал корабль на два дня — думал дождаться от нее письма. Мысль провести два месяца в море, не получив от нее весточки, казалась непереносимой. — Арнольд закрыл глаза и тяжело вздохнул. — Когда ждать уже было нельзя, мы подняли паруса. И правильно сделали: Пегги письма не посылала.
Исав решил молчать. Так будет лучше. Все, что он мог сказать, прозвучало бы банально или покровительственно. Пауза длилась минуту. Две… Ритмичное дыхание полковника Арнольда указа-до на то, что он уснул. Стул Исава заскрипел; молодой человек поднялся и вышел на свежий воздух. Воспоминания о Мерси и разделенная с полковником печаль по недавно ушедшей жене наполнили сердце Исава тоской.
До 4 января полковник Арнольд отказывался покидать окрестности Квебека. Однако потом он все же дал согласие на то, чтобы его перевезли в санях в бывшую штаб-квартиру генерала Монтгомери. Организовав вербовку канадских солдат и бессовестно блефуя, он сумел продержать Квебек в осаде до первого апреля, когда бригадный генерал Давид Вустер прибыл ему на помощь.
