- А где ваш Миша?
- Миша? - Инженер-механик как-то растерялся оттого, что вопрос был задан почти трагическим шепотом. - Миши здесь н-нет… Миша…
- Да-да-да, простите, я сейчас, - и Мария застучала каблучками вслед за Николь, но уже не в ее, а в свою каюту.
Ее каюта была поменьше, но обзор моря и неба и отсюда открывался замечательный. Мария мельком взглянула в окно, а потом села в кресло спиной к нему, и тяжелая, безысходная тоска навалилась на нее, как будто плиту надвинули. "Это сколько же тащиться до этого Марселя? А потом еще в поезде до Парижа? Какая скука! Какая смертная скука!" Она хотела поплакать от обиды, но даже не плакалось, так ей было горько. "Вот так всегда, - думала Мария, - блеснет одно, а выплывет другое. Какая тоска! И улыбается этот Иван Павлович, как китайский болванчик. Мастер-ломастер! Ну, Николь! Я тебе воздам по заслугам! А где же этот бедный Миша? Небось копается с каким-нибудь мотором в мастерских бизертского порта. Кстати, их хорошо бы купить… Сейчас они могут стоить чепуху, а со временем… Да, надо сказать Хаджибеку. А губернатор поможет со сделкой, они перед ним все трепещут".
- Вот ты где! - заглянула в каюту Николь.
- Входи, - пригласила Мария.
- Я тебя ищу, а ты пропала, - затараторила Николь, - а он, ох, как хорош! У тебя со вкусом все в порядке! - Она стрельнула в Марию глазами и дурашливо потупилась, хлопая ресницами.
- Не валяй дурака! - почти зло сказала Мария. - Ты ведь прекрасно знаешь, что если речь идет об инженере-механике, то он скорее твой, чем мой.
- Это еще почему? Только от того, что я старше тебя?
- Нет! - покачала головой Мария. - А почему, ты знаешь не хуже меня. Ладно. Давай хоть пасьянс разложим от скуки. Ты взяла карты?
- А как же! Я без них никуда не езжу. Сейчас принесу.
Николь принесла запечатанную колоду карт. Мария затеяла довольно простенький пасьянс, и он сошелся.
- Тебе в картах везет, - подмигнула Николь.
- Твой прозрачный намек понятен, - в тон ей отвечала Мария, - но я и в любви не теряю надежды.
- Правильно делаешь! - Николь чмокнула Марию в щеку. -Боже мой, как я счастлива, что хоть на старости лет у меня появилась такая сестренка, как ты!
- Ну тебе до старости еще далеко. Не кокетничай! Ты выглядишь изумительно!
- Спасибо. Я чувствую, что ты не врешь.
- А когда я тебе врала?
- Ну, - Николь помедлила с ответом, - ну, наверное, ты права, я что-то не припомню.
- Кстати, мы уже давно вышли в открытое море, и не грех накрыть в кают-компании второй завтрак. Ты не против, если я приглашу инженера? - спросила Николь.
Мария пожала плечами: мол, какая разница? Но тут же спохватилась и добавила:
- Пригласи обязательно!
- Хорошо, тогда я пошла распорядиться. - Николь игриво выпорхнула за дверь.
Кают-компания на этой большой, фактически океанской яхте была отделана красным деревом и инкрустирована перламутром. Притом не тяп-ляп, а с большим вкусом, с тем артистизмом, который отличает подлинное от подделки.
Стол в кают-компании был накрыт на три персоны и прекрасно сервирован.
- Право, неловко, - бормотал Иван Павлович, усаживаясь за стол и пряча под белой скатертью свои иссеченные работой с металлом грубые кисти рук.
- Очень даже ловко, - отвечала ему Мария, - мы искренне рады вам. И просим впредь обедать и ужинать вместе с нами.
- Спасибо, спасибо за честь. - Иван Павлович покраснел, а его светлые голубые глаза вдруг налились синевой и заблестели. - Я это… я не успел вам сказать давеча на палубе: мой Михаил ведь поступил в Марсельское военное училище и теперь уж точно, как я, будет подводником.
По выражению лица Николь Мария поняла, что та уловила суть сказанного инженером-механиком, ведь Марсель, он на всех языках Марсель, и не только уловила, но, видимо, была в курсе событий в семье Ивана Павловича, просто скрывала все до поры до времени.
LXVIII
Марсель встретил их шквальным ветром и мелким обложным дождиком. Даже в закрытой бухте бежали по темно-свинцовой поверхности моря пенные, рваные гребешки волн.
Они еще стояли у окна в каюте, хотя уже и оделись на выход.
- О-ля-ля! - морща аккуратный, в меру напудренный носик, пропела Николь. - Погодка собачья… Говорят, дождик к удаче!
- Будем надеяться, - тихо обронила Мари, думавшая только об одном: "Как же так, побывать в Марселе и не увидеть его?! Нет, это невозможно!"
- Да, я согласна с тобой, - решительно сказала Николь, и в ее больших темно-карих глазах кувыркнулись озорные чертики. - Это невозможно. И я этого не допущу!
- Я что-то сказала вслух, или ты читаешь мои мысли?
- Боже, какая сложность - прочесть твои мысли, они у тебя на лбу написаны! - рассмеялась Николь. - Не бойся, сестренка, - она положила руку на плечо Марии, - я все устрою в лучшем виде! - От волнения Николь облизнула полные, красиво очерченные губы - она всегда облизывалась, когда замышляла что-то бубновое.
- Как?
- О, это моя забота, я старая сводня! Сказала - значит, устрою!
- Но как?
- Боже, дай причалить! Ты хочешь увидеться с ним до Парижа или после?
- После.
- Молодец! Дело есть дело. Хотя кто сказал, что любовь не дело? Я думаю, что это самое важное, самое главное дело в жизни, а?
- Наверное, - покорно согласилась Мария, она была совершенно заморочена Николь и сбита с толку. Конечно, ей хотелось увидеть Мишу до Парижа, увидеть немедленно, соблазн был так велик… Но соблазн соблазном, а характер характером, и она его выдержала.
В Париже они остановились в трежэтажном, с лифтом, доме Николь, большая часть которого сдавалась внаем, и только верхний этаж всегда ждал владельцев.
- А ты рачительная хозяйка, Николь, - похвалила Мария, - у тебя ничего даром не пропадает.
- Конечно. Я денежки считать умею. Да и потом ведь это грех, если что-то пропадает втуне. Дом, в котором никто не живет, мертвеет.
- Пожалуй. Ой, а вон мост Александра Третьего! Совсем недалеко! - глядя в широкое окно гостиной, воскликнула Мария. - Опять меня догнала Россия…
- Мне тоже нравится этот вид, хотя в твоей России я никогда не была и, наверняка, не буду. Молодец ваш царь - самый красивый мост построил через Сену, это все признают.
- Еще бы вам не признавать! - запальчиво сказала Мария, и настроение у нее сразу улучшилось, она почувствовала себя спокойно, уверенно. И это внезапно пришедшее к ней чувство уверенности не обмануло ее во время дальнейшего пребывания в Париже.
Николь решила помочь Марии выполнить задачу, ради которой они и предприняли свое путешествие, - продать орудия с линкора "Генерал Алексеев".
- Чтобы дело было наверняка, давай все-таки потревожим старика Петена, - предложила Николь.
- Давай, - неуверенно согласилась Мария. - Когда-то он обещал мне свое покровительство.
Николь позвонила в загородный дом маршала, сказала, что ей необходимо срочно встретиться с ним, и тот счел возможным подойти к телефону.
- Вы помните русскую девочку, дочь адмирала, что жила у меня в начале двадцатых? Ту, что играла в спектакле во рву форта Джебель-Кебир? Ну вспомните, маршал! Вспомните…
- Что-то припоминаю… А, такая хорошенькая, в белом платье, вспомнил!
- Не хорошенькая, а красавица - это я вам еще тогда говорила! - наступала Николь.
- Да, да. Наверное. Тебе видней, ты сама у нас красавица! - Маршал глухо рассмеялся. Он действительно вспомнил форт Джебель-Кебир, русскую пьесу во рву, украшенном гирляндами цветов, русскую девушку в белом, русских военных…
- Ее зовут Мари, она рядом! - крикнула в трубку Николь. - Она хочет вам что-то сказать! Говори, - шепнула она Марии, - говори!
Мария бережно взяла трубку из рук Николь.
- Пароль "Мари"! - громко сказала она.
На том конце телефонного провода воцарилось молчание. Потом маршал сказал:
- Отзыв "Бизерта"! Приезжайте! - И положил трубку.
- Все. Считай, дело в шляпе, - подытожила Николь.
- Откуда у тебя такая уверенность? Он ведь не в курсе…
- Какая разница, в курсе не в курсе! Это мне объяснил мой родной муженек: если люди такого ранга соглашаются вас принять, то отказать в вашей просьбе они уже не могут.
- Почему?
- Это совсем просто: берегут свое здоровье.
- Как?
- О, Мари, какая ты недогадливая - это совсем на тебя не похоже! Проще простого. Когда человек делает другому человеку доброе дело, он сам становится от этого чуточку лучше. Во всяком случае, здоровее, тут уж на сто процентов! Ты не думай, что я такая умная - Николь широко улыбнулась, показывая белые, ровные, хотя и чуточку крупноватые зубы. - Жизнь так устроена, сама жизнь. Ты обратила внимание, что от моего мужа все просители выходят с улыбкой до ушей, все сияют. Конечно, его секретари и я отбираем тех, кто будет к нему допущен, но такая наша работа. Шарль говорит, что этот принцип знали еще египетские фараоны, им ведь тоже не мешало хорошее здоровье. А если отказывать, представляешь, сколько проклятий посыплется на его голову, а так одна осанна!
