Внезапно Волькер осознал, как близко к нему стоит вампирша. Она пахла чем-то тошнотворно-сладким, он даже различал черные вены, бегущие под ее бледной кожей. Волькер напомнил себе, что она — не человек и не была таковой уже много лет, по ее собственному признанию. Он медленно перевел дыхание, заставляя себя успокоиться.
— Ну, не думай. Я предпочитаю, чтобы моя кровь оставалась там, где есть.
— Это трудно. Когда я теряю контроль, я кормлю своего внутреннего зверя. Порой мне хочется сбросить кожу вместе с последним воспоминанием о том, чем я была. — От ее улыбки делалось жутко. — Так было бы лучше. Стать зверем, чья единственная забота — найти себе еду. Но нет. Я становилась тем, что я есть, не для того, чтобы забывать. И не для того, чтобы прощать. — Она погладила дымчатый завиток эфирного золота, скользнувший возле перил. — Это делает меня чудовищем?
— Да, — сказал Волькер. — Но каким именно чудовищем, зависит от тебя. — Он поднял оружие. — Этой винтовкой я отнял больше жизней, чем могу сосчитать. Вражеских жизней в основном. Я снимал их по одному. Но сперва я следил за ними. Узнавал их, пускай только на миг. А потом убивал. — Он печально улыбнулся. В скверные ночи лица некоторых убитых являлись ему во снах: стражник вольной гильдии, пойманный кровеграбами, умоляющий о милосердной смерти до того, как дикари начнут трапезу; старик-вождь, который повел своих людей в отчаянную атаку на металлических чудовищ Железноспаянных и который отказался поклониться высокородному из Азира; гордая королева в паланкине, не пожелавшая покориться воле избранных Зигмара, потребовавших, чтобы она низвергла идолов своего народа.
Он видел их лица — и пробуждался с криком, и уже не мог больше заснуть, размышляя, было ли все это необходимо, и является ли правосудие жестокой правдой или просто фикцией, вымыслом богов для оправдания своих капризов. Он посмотрел на вампиршу:
— Хорошо это или плохо — убить противника, не видящего приближения смерти? Вождь-варвар, бражничающий со своей родней. Зверолюд, прыгающий в луже. Оррук, пляшущий под бой барабанов племени. Они не слышат выстрела, обрывающего их жизнь. И не видят его последствий.
— Там, откуда я пришла, это считается милостью. Моя царица — и тот, кому она служит, — предпочитает, чтобы враг полностью прочувствовал глупость сопротивления. Смерть нельзя победить: ее можно только отсрочить. — Адхема смахнула с лица упавшую прядь. — Даже твой грозовой бог это знает.
Волькер коснулся амулета, но ответить не успел — раздался голос Ниоки:
— Смерть всего лишь часть жизни под брюхом небес.
Он повернулся. Жрица наклонила голову, приветствуя его, потом перевела взгляд на Адхему. Вампирша выпрямилась.
— Явилась с проверкой, жрица? Пришла присмотреть, чтобы я не обольстила его своими смертельными чарами?
Ниока хмыкнула:
— Не думаю, что ты из тех, кто обольщает мужчин, сестра. Ты пахнешь хищником, и надо быть очень тупым, чтобы не прочитать твои намерения у тебя на лице.
Адхема нахмурилась, но только на секунду. Потом ее улыбка вернулась.
— Я бы оскорбилась, не будь это правдой.
— Ложь ни на что не годна в этом мире. — Ниока держала молот — но держала его свободно, слегка покачивая. Напоминанием, а не предостережением. — Некоторые говорят, что вампиры — воплощенная ложь. Я так не думаю, поскольку считаю, что смерть любит ложь не больше, чем Заг’мар.
— Смерть — последняя правда, — промолвила Адхема.
Женщины смотрели друг другу в глаза, а взгляд Волькера метался между ними. Наконец он откашлялся:
— Ты что-то хотела, Ниока?
Жрица улыбнулась ему:
— Зана просила меня передать тебе, что Лугаш расшифровал окончание бусинной книги. — У огнеубийцы оказалась отличная память, и большую часть путешествия они провели, сопоставляя прочтенное им с тем немногим, что было известно о Горче. Ниока сильно помогла, прихватив среди прочих вещей ордена несколько карт. — В сердце леса стоит крепость. Огромное выдолбленное дерево, превращенное в цитадель.
— Это имеет определенный смысл, — неуверенно пробормотал Волькер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Адхема хрипло хохотнула.
— Только человек вроде тебя способен так думать.
Не успев ответить, он услышал пронзительный свист с юта «Занка». Матросы начали перекрикиваться, кое-кто помчался вниз. Волькер направился к корме, размышляя, что же такое увидел дозорный. Узкая планка, отходящая от кормы, соединялась с эфирными двиргателями и корпусом стальными тросовыми вантами. На конце планки располагалась маленькая башенка, в которой всегда сидел дозорный. Сейчас этот матрос, цепляясь за растяжки, спешил вернуться на палубу. На ходу он показывал назад и кричал, но ветер уносил его слова.
Адхема зашипела. Волькер посмотрел на нее, потом — на густые облака позади «Занка», багряно-синий океан, волнующийся в черном небе. Но было там еще что-то. Нечто стремительно летело под облаками, и на глазах Волькера в тучи вонзилось подобие черного горного пика. Острие с оглушительным рокотом поднималось все выше и выше, пока не пробило облачный покров насквозь.
Волькер ошеломленно наблюдал явление, пока не сообразил, что это вовсе не гора, а верхушка гигантского спинного плавника. Сердце его упало.
Во тьме взревел Великий Король.
— Я знал!
Поперек палубы шагал Брондт, Зана и остальные — за ним. Харадронец раскурил сигару и ухмыльнулся:
— Я знал. Знал, что этот ублюдок с нами еще не закончил. — Он схватил висящий у перил рупор. — Всей команде занять свои места. Следить за выпускными клапанами. Великий Король вернулся, и я собираюсь встретить его на славу! Уж он меня век помнить будет!
От рева Великого Короля вздрогнули небеса. Облака разошлись, звезды затрепетали на небесном своде. Или так показалось Юхдаку, вновь натянувшему поводья своей колдовской энергии. Огромные крючья потрескивающей магии впились в необъятное тело мегалофина, расплескивая по небу галлоны ихора. Левиафан взревел снова, но наконец развернулся, подстегиваемый болью. Однако Юхдак понимал, что радоваться рано. Секундная рассеянность — и он мигом слетит с титанической спины монстра.
Он стоял на макушке чудовища, расставив ноги, удерживаемый на месте только магией. Мантия хлопала на ветру, грани доспехов заиндевели. На такой высоте лишь колдовство не давало воздуху замерзнуть в легких. Вдалеке он различал мягкое свечение своей Добычи — летучего корабля, несущего слуг Хромого Бога. Вскоре Великий Король почует эфирное золото — и тогда он ринется вперед, стремясь вцепиться в жертву зубами. Волею Судьбы.
Вороны сидели на его плечах или на твердых наростах, испещряющих шкуру бестии маленькими горными цепями. Они каркали дельные советы, когда Юхдак старался подтолкнуть Великого Короля в верном направлении. Вечный голод, владеющий разумом зверя, бился о ментальную защиту чародея, угрожая разрушить ее и затопить Юхдака.
— Тише, друзья, — прошипел колдун. — Мне и без ваших благих намерений достаточно тяжело.
Харадронский корабль пересек горизонт, направляясь на юг. К великому обиталищу пауков — лесу Горч. Юхдак посмотрел на предводительницу стаи. Она была сейчас в человечьем обличии и стояла позади него, не обращая внимания на сильнейший ветер и шаткость опоры под ногами.
— Ты уверена, что они идут именно туда?
Она смотрела на него не мигая. Маг вздохнул.
— Да, конечно. Прости. Я просто хотел быть уверенным, прежде чем мы избавимся от них. Становится трудно контролировать… О! Он почуял запах.
Колдовские цепи ослепительно вспыхнули, когда Великий Король с зубодробительным ревом резко рванулся вперед. Теперь можно предоставить монстру возможность действовать самому. Цепи и крючья исчезли, и Юхдак пошатнулся: его трясло.
Женщина протянула руку, удерживая его, ее черные глаза смотрели изучающе.
— Ты болен.
— Устал. Просто устал. Это все равно что управлять бурей. — Он отстранился. — Думаю, пора. Великое Дерево-Крепость ждет.
Но едва он произнес это, воздух вокруг превратился в огонь. Великий Король дернулся, вновь заревел — взрывы основательно подпортили ему шкуру. Юхдак осторожно повернулся — и выругался. Он совсем забыл первое правило обхождения с небесными жителями — никогда не доверять первому взгляду.
