— Я велю медсестре, чтобы она сделала вам укол. Вы сегодня что-нибудь ели?
— Да, бульон.
— Вот и хорошо, просто замечательно, — снова улыбнулся доктор. — Вам обязательно нужно есть, набираться сил. А я к вам гостью привел, — показал он на Галину. — У нее есть к вам несколько вопросов. Вы сможете с ней поговорить? Вас это не затруднит?
— Нет, не затруднит, я поговорю.
— У вас ровно три минуты, — сказал доктор Галине и вышел из палаты.
— Привет, — улыбнулась Галя. — Вот я вас и нашла!
— Вы меня искали?
— Вас искала ваша мама, а мы ей помогали.
— Мама?
— Да, ваша мама.
— Как она?
— Очень ждет вас, вот мы ее сегодня и обрадуем. Мы вас очень долго искали.
— Мы?
— Ну да, мы, с моими подругами. Вас ведь Анфиса зовут?
— Да.
— Скажите, Анфиса, вы помните, что с вами случилось?
— Да.
— И что же? Кто с вами сделал вот это? — показала Галя на забинтованную голову девушки.
— Борис Канценгольд.
— Адвокат семьи Ступиных?
— Да, адвокат, а еще… еще он любовник… — прерывающимся голосом заговорила девушка. — Он любовник Марии Станиславовны, я видела отчет детектива, а Кирилл Николаевич… Я специально подкараулила адвоката… у его дома… чтобы сказать ему прямо в лицо, что это он убил… — вдруг, сморщившись от боли, она схватилась за голову руками. — Больно, очень больно, — простонала девушка и сильно побледнела.
— Я сейчас позову доктора, — испуганно сказала Галина и опрометью выскочила из палаты. — Семен Петрович, вы где? Анфисе плохо, быстрее!
Врач и две медсестры вбежали в палату, а Галина медленно пошла в кабинет, где остались ее подруги.
— Поехали, я узнала все, что нужно, теперь дело за правоохранительными органами, — устало проговорила она, едва ступив на порог. — Как я и предполагала, это дело рук адвоката, Канценгольда Бориса Ефимовича. И Виктор оказался прав: по «совместительству» адвокат семьи подрабатывал любовником мадам Ступиной.
Глава 24
— Я не хотел ее убивать, у меня даже в мыслях этого не было! — уверял адвокат капитана Старкова. — Все получилось совершенно случайно. Я ее оттолкнул, она упала и ударилась о бордюр виском.
— И вы, вместо того чтобы оказать девушке помощь и вызвать врачей, отвезли ее подальше и выкинули из машины?
— А что мне оставалось делать? Садиться по нелепому недоразумению в тюрьму? Я пощупал пульс, он не прослушивался, вот я и решил, что лучше будет, если… Да, я испугался и не вижу ничего в этом смешного, — взвизгнул Борис, увидев, что следователь усмехается, слушая его оправдания. — Эта девчонка подкараулила меня у подъезда моего дома и начала говорить ужасные вещи! Будто бы я убил Кирилла… бред какой-то! Я на него работал, получал неплохие деньги, зачем мне было его убивать? Ко всему прочему мы дружили.
— Это вы, значит, чисто по-дружески спали с его женой? — усмехнулся капитан. — Оригинально, господин семейный адвокат.
— Кто вам сказал такую чушь? — взвился на стуле тот. — Это неправда, это все интриги, зависть, инсинуации неудачников! Мне все, все завидовали! Завидовали моему профессионализму, хватке, уму, молодости, наконец…
— Вы особо-то не напрягайтесь, господин адвокат. Нервные клетки не восстанавливаются, а они вам еще ой как пригодятся на зоне, — с иронией заметил следователь, швыряя на стол пачку фотографий.
— Что это? — брезгливо отодвинул тот внушительную стопку.
— А вы полюбуйтесь, весьма занятные снимки: и ракурс выдержан, и освещение не подвело.
Адвокат нехотя взял в руки один из них, увидел, что там запечатлено, и мгновенно побледнел. С усилием взяв себя в руки, он сморщился и заявил:
— Это фотомонтаж.
— Да нет, это не фотомонтаж, вот заключение экспертизы, в котором черным по белому написано, что снимки подлинные. А вот отчет частного детектива, которого нанял ваш друг, Ступин Кирилл Николаевич, чтобы он проследил за его супругой, — спокойно сообщил капитан.
— Мерзавец, импотент! — процедил Борис сквозь зубы. — Ну и что? — с вызовом спросил он. — А может, это любовь? Мы свободные люди, имеем полное право на высокие чувства!
— Имеете, имеете, кто бы спорил, — вздохнул капитан. — Только еще и совесть не помешало бы иметь. Ладно, рассказывайте подробно, что там и как у вас получилось с Анфисой Кучумовой, а дальше видно будет.
— А что получилось? Я и сам не знаю, как все вышло, — пожал плечами адвокат.
— А поконкретнее?
— Подъезжаю я, значит, к своему дому, выхожу из машины, а эта идиотка, как черт из преисподней, выскакивает и хватает меня за грудки. Я, говорит, все знаю, это ты убил Кирилла Николаевича, чтобы его деньги себе заграбастать. И если ты немедленно не явишься в милицию с повинной, то я сама в прокуратуру пойду и все о тебе и вдове расскажу. Вы представляете, дура какая?! А у самой глазищи, как у сумасшедшей кошки, горят, того и гляди, в лицо мне когтями вцепится. Ну, я ее и оттолкнул, отцепись, говорю, ненормальная. Она споткнулась и упала, и головой прямо о бордюр. Я, конечно, испугался до смерти, пульс щупаю, а его нет. Ну, думаю все, конец всему теперь пришел, и карьере, и… всей жизни, в общем. Потом меня осенило. Думаю, а что, если посадить ее в машину да отвезти отсюда подальше? Девушка молодая, симпатичная, вот и догулялась… Короче, так я и сделал, посадил ее в машину и поехал за город. Еду, еду, все никак места подходящего не вижу, так и доехал до самой Каширы, а там и…
— Выкинули ее из машины, — закончил за адвоката капитан.
— Ну, в общем-то, я не хотел, — замялся тот. — Так получилось.
— Не хотел, так получилось, — передразнил его следователь. — Я смотрю, у вас здорово получается именно то, чего вы не хотите! Ладно, на сегодня хватит, подпишите протокол допроса, здесь и вот здесь, — показал он.
— И я могу быть свободным? — с надеждой спросил молодой человек.
— Обязательно будете свободны, господин адвокат, только лет через семь-восемь.
— Мне так много дадут?! — округлил глаза тот.
— А что вы хотите? Две статьи: покушение на убийство и неоказание помощи пострадавшему. Вы же адвокат, уголовное право тоже изучали.
— Вы сказали, покушение на убийство? Так, значит, она не умерла? — с надеждой спросил адвокат.
— К счастью, не умерла, но девушка была в коме, и еще не известно, как это в дальнейшем отразится на ее здоровье.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Борис. — Тогда я буду настаивать не на покушении на убийство, а на тяжких телесных, по неосторожности, — радостно сообщил он о своем намерении. — А что касается Кирилла Ступина, то вам не удастся повесить на меня это ярмо! Насколько я знаю, он умер от сердечного приступа, и об этом имеется официальный документ. А если его действительно убили, то я здесь совершенно ни при чем. Да, я спал с его женой, но, как известно, этот процесс не предусматривает уголовную ответственность.
Капитан нажал кнопку вызова конвоира и, как только тот появился в дверях, устало бросил:
— Уведите.
— Вам не удастся повесить на меня смерть Ступина, — продолжал талдычить адвокат, идя к двери и поминутно останавливаясь. — У меня крепкие тылы, у меня связи, я не буду отвечать за то, чего не делал, так и запишите. Нет, вы запишите, запишите!
— Витя, да уведи ты его, наконец! — не выдержав, крикнул конвоиру капитан. — Надоел хуже горькой редьки.
Как только за арестованным закрылась дверь, он облегченно вздохнул и потер уставшие глаза.
— Так, Ступина Екатерина Кирилловна должна прийти через час, значит, я успею сходить в столовую, перекусить, — пробормотал он, бросив взгляд на часы. — Только вот придет ли она?
Девушка пришла вовремя. Она культурно постучала в дверь и спросила разрешения войти.
— Да-да, проходите, я вас жду, — ответил ей капитан.
Катя подошла к столу, положила перед следователем повестку и села на стул. Она спокойно смотрела на капитана, ожидая начала разговора.
— Ну, что ж, давайте познакомимся для начала, — приветливо улыбнулся тот. — Меня зовут Дмитрий Анатольевич.
— Меня Катя… Екатерина.
— Очень приятно, Екатерина. Давайте поговорим?
— Давайте, — пожала девушка плечами.
— Вы мне ничего не хотите рассказать?
— Что вас интересует?
— Все.
— Хорошо, как скажете.
— Слушаю вас.
— Вы уже наверняка догадались, что весь этот спектакль с гробом, с телефонными звонками разыграла я?
— Ну, в общих чертах, — согласился капитан. — Но хотелось бы услышать подробности. Зачем вы все это делали? Для чего?
— Я хотела отомстить матери за смерть своего отца! Это она довела его до сердечного приступа, и за это я решила довести ее до койки в сумасшедшем доме, — спокойно призналась Катя.
— Но почему?
— Потому что я поняла, что она никогда не любила его, а лишь использовала как машину для печатания денег.
