— Но почему?
— Потому что я поняла, что она никогда не любила его, а лишь использовала как машину для печатания денег.
— Катя, давайте все с самого начала и, если можно, подробно. От этого зависит ваша дальнейшая судьба: вас могут привлечь к уголовной ответственности, а мне не хотелось бы…
— Моя судьба исключительно в моих руках, и никакая уголовная ответственность мне грозить не может, — перебила девушка капитана. — И вы, Дмитрий Анатольевич, прекрасно об этом знаете. Но все равно, я вам все расскажу.
— Извольте. Я весь внимание.
— Только не перебивайте меня, ладно?
— Хорошо, не буду.
— Мы с папой были очень близки, у нас никогда не было секретов друг от друга, и то, что я узнала о своей матери после его смерти, повергло меня в шок! Папа никогда, ни единым словом не обмолвился о том, что мать неверна ему и что их благополучная семейная жизнь — всего лишь видимость для окружающих. Я знаю, что он любил ее. Я это чувствовала по тому, как он говорил о ней, как смотрел на нее, как ей улыбался. Она же всегда была холодна и сдержанна, у нее от природы жесткий характер. На меня она мало обращала внимания, занималась исключительно собственной персоной, а моим воспитанием с самого раннего детства ведали няньки, гувернантки и папа. Несмотря на свою беспросветную занятость, он умел выкроить для меня время, чтобы поговорить, поиграть, сходить со мной куда-нибудь. Я учусь в Англии, уже два года, и мне очень не хватало его тепла, участия и понимания. Мы с ним созванивались практически каждый день и болтали по тридцать-сорок минут. Когда мне сообщили, что его больше нет, я думала, что я умру! Я прилетела за два дня до похорон, и мне захотелось приехать в его компанию, чтобы посмотреть на его кабинет, на стол, за которым он сидел, на вещи, которые совсем недавно видел и он. В его кабинете стоит сейф, и я решила заглянуть в него. Нет, не ради чего-то меркантильного или корыстного, мне это ни к чему, отец обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь. Просто захотела посмотреть, что он там хранил — вдруг оставил для меня какую-нибудь весточку? Я понимаю, это звучит по-детски, но тем не менее так и было. От тоски и безысходности я не знала, что делать, поэтому занимала себя всякой ерундой. Я подошла к его секретарше Анфисе, попросила у нее ключи от сейфа и вдруг увидела, как она испугалась. Меня это страшно заинтриговало, а она залепетала какую-то ерунду. Что вроде у нее нет никаких ключей, это не в ее компетенции и тому подобное. Я очень хорошо помню, мне папа говорил, что у секретарши всегда имелись запасные ключи и от кабинета, и от сейфа. Правда, они всегда лежали в небольшом специальном металлическом ящичке. Он был опечатан, но ключи были. Я не стала ее слушать дальше, а просто внаглую открыла стол и забрала этот ящичек. Недолго думая, я вскрыла пломбу и отомкнула сейф. И вот там я увидела то, что повергло меня в настоящий шок! В конверте лежали фотографии и отчет детектива о проделанной работе. Рядом с конвертом лежала большая толстая тетрадь, и, когда я ее открыла, поняла, что это дневник отца. Смешно, правда? Взрослый мужчина — и вдруг дневник, как у школьницы. Но мне не было смешно, я знала, что папа романтичный и сентиментальный человек с душой поэта. Казалось бы, как может серьезный бизнесмен, руководящий такой крупной компанией, быть романтиком, но тем не менее это именно так. Дневник я прочитала уже дома, закрывшись у себя в комнате и обливаясь слезами. Последняя запись была сделана в ту злополучную пятницу, и вот что там было написано: «Как же болит сердце, как будто в него впиваются тысячи иголок. И как же болит душа, она плачет кровавыми слезами. Я боготворил эту женщину, а она так подло предала меня! На следующей неделе подам на развод, и ничто меня не остановит — ни ее слезы, ни ее оправдания, я буду непреклонен в своем решении. Но это произойдет позже, а сегодня я уеду в свой загородный дом, чтобы не видеть ее. Хочу побыть один, совсем один, чтобы никто не мешал мне думать. Как мне сказать Катюше о своем решении? Впрочем, она уже взрослая девочка, она меня поймет».
И вот когда я прочла эти строки, когда просмотрела фотографии, когда еще раз перечитала отчет детектива, я очень сильно разозлилась на свою мать. Я даже хотела ее убить, а потом решила, что это будет слишком гуманно для нее. Я начала усиленно думать, и в результате у меня сложился неплохой сценарий жестокой мести, который я в дальнейшем и осуществила. Когда обсуждалось, в чем будет похоронен папа, что ему положить в гроб, я сделала первый шаг. Зная, что мать собирается положить в гроб его мобильный телефон, я вытащила из него сим-карту. Эта мелкая операция позволила мне в дальнейшем начать крупное дело против своей матери. Вы сейчас, наверное, меня слушаете и думаете: «Такая молодая, симпатичная, и какая дрянь! Сводить с ума свою родную мать, это же какой нужно быть жестокой?» Да, я жестокая, но только не вообще, а по отношению именно к ней. Я специально выждала, когда пройдет девять дней со дня смерти папы, и только тогда начала действовать. На кладбище я познакомилась со сторожем, дедом Ефимом, он живет постоянно. Он одинокий человек, своего крова у него нет, вот и доживает свой век на погосте. Я с ним поговорила, угостила водочкой, накупила хороших продуктов на неделю вперед и предложила ему хорошую сделку. На его счет я положу сто тысяч долларов, на которые в дальнейшем, когда все завершится, он сможет купить себе неплохой домик с садиком и будет жить припеваючи. За это он будет следить, чтобы телефон, который я ему оставлю, был все время заряжен, а каждую ночь, ровно в двенадцать, будет нажимать определенную кнопочку. Я ему купила еще один телефон, на который звонила сама, чтобы напомнить о его обязанностях. Он без вопросов согласился и делал все как положено. Следующим шагом было нанять частного детектива, чтобы он следил за моей матерью и докладывал мне о ее перемещениях, встречах и делах. Так я узнала, что она обратилась в детективное бюро «Третий глаз», и сразу же велела своему сыщику в кратчайшие сроки узнать все об этом бюро и о людях, которые там работают. Дома мать все время была у меня на глазах, поэтому я сразу же узнала, что она купила себе новую трубку. Естественно, я догадалась, где может быть ее старая трубка, и дала деду отбой на одну ночь. Потом я приехала к нему на кладбище и перепрограммировала запись на номер нового телефона матери.
— Простите, что перебиваю вас, — извинился капитан. — А как же голос вашего отца, который она явственно слышала?
— Проще некуда, — усмехнулась Екатерина. — Любой голос можно пропустить через компьютер, и завтра вам пожелает доброго утра сам президент России, а если хотите, то и Америки. С этим нет проблем, у меня неплохое знание компьютера плюс навороченное, суперсовременное оборудование к нему. Следующим шагом было исчезновение гроба из склепа. Здесь мне снова помог дед Ефим. Сначала я купила хорошее место для могилы, а дед нанял двух бомжей, чтобы они выкопали ее и перезахоронили моего отца. Перезахоронение я назначила на новогоднюю ночь, чтобы была гарантия секретности. Естественно, бомжам я тоже заплатила, причем очень неплохо. Думаю, им теперь надолго хватит, будут спокойно жить и не думать о хлебе насущном.
— Сомневаюсь, — засмеялся капитан. — Им сколько ни дай, пропьют в мгновение ока.
— Это уже их дело, куда девать заработанное, кстати, весьма нелегким трудом, если учитывать, что на улице зима и земля мерзлая. Правда, настоящих морозов Москва пока так и не дождалась, но все равно, копать на холоде — это не ложкой работать.
— Это верно, — согласился следователь.
— Еще я их попросила открыть гроб и снять обручальное кольцо, за отдельную плату.
— И они согласились?
— С радостью, как только услышали, о какой сумме идет речь.
— Значит, вы перезахоронили тело своего отца?
— Да.
— Но ведь все захоронения регистрируются в администрации кладбища. Вы не боялись, что их заинтересует новая могила?
— Я вас умоляю, Дмитрий Анатольевич, — сморщилась Екатерина. — Кому это надо?
— Ну, мало ли? А вдруг кому-нибудь и надо, чем черт не шутит?
— Поэтому я и велела могилу сровнять с землей и засыпать снегом. Я знала, что это временно, уже на этой неделе там будет стоять достойное надгробие, которое я заказала.
— А вам не страшно, что вы потревожили прах отца? А вдруг ему бы не понравилось, что его тело куда-то перетаскивают, ведь вы вынесли его из семейного склепа.
— Вот именно, что из склепа! Тело умершего должно быть предано земле, таков христианский обычай. А какая земля в склепе? Там же один бетон, в который и замуровывают несчастных покойников. Нет, я все сделала правильно, только вот девушки-детективы мне помешали, немного изменили сценарий. Мы ведь с матерью уже договорились, что второго января поедем на могилу отца. Вот тут она и должна была увидеть, что гроб с телом пропал, но зато осталось обручальное кольцо. Впрочем, теперь уже неважно, результатом я все равно довольна. Я видела дикий страх в глазах своей матери, я видела, как она горстями пила антидепрессанты и транквилизаторы, я слышала, как она лаялась по телефону со своим любовником, и, наконец, завтра она улетает в Швейцарию — ложится в неврологическую клинику. Для меня этого вполне достаточно, я отомстила за отца.
