В несгораемом шкафу я обнаружил толстую папку – протоколы осмотра места происшествия, результаты экспертиз, вскрытия тел, показания свидетелей… Впрочем, показаний свидетелей было на удивление мало.
– А когда убили Тимирязева, тоже поступило сообщение в шерифский участок? – спросил я. – Не могу найти данных в материалах дела.
– Нет, тогда позвонили жители, которые слышали выстрел. И не нам, а в полицию. Патрульная машина прибыла через каких-то пять—десять минут, точно сказать сложно – полицейские, если и задержались, признаваться в этом не станут. Так что, не исключено, стрелок просто не успел нам позвонить. Но это из области фантазий. Может, и не собирался он нам звонить, а может, звонил, да мы в это время на том пустыре околачивались. Сам понимаешь, убийство, да еще из армейской винтовки – шерифа сразу вызвали, а он нас подтянул. И я, как назло, опять дежурил.
– Полицейские сразу определили, что винтовка армейская?
– Да уж видно, что пуля боевая, не картечь самодельная. К тому же выстрелили очередью. Два попадания, и оба – навылет.
– Очередью?
– То-то и оно. Стрелял кто-то неплохо. Метров с двадцати – баллистики вычисляли. Пулю найти целая проблема оказалось. Но нашли. И одну, и вторую, и даже третью – ту, которая в Тимирязева не попала.
– А гильзы?
– Гильзы стрелок подобрал – не знаю уж зачем. Видно, следы хотел замести. Только мы, когда надо, не только пули, но и все, что потребуется, найдем. Всех мальчишек окрестных собрали, за каждую пулю, которая нас заинтересует, назначили премию в десять рублей.
– Не пытались со стороны пули приносить? Десять рублей – не кот начихал, особенно для мальчишки.
– Пытались, парочка особо хитрых пареньков – но мы их быстро вычислили. Одна пуля была не стреляная, другая – из мишени вытащена, на ней следы краски остались. Этим мальчишкам в поисках запретили участвовать, другие вели себя честнее.
– Отчего же стрелок не стер с пуль опознавательные метки?
– Слушай, Никита, откуда я знаю? – возмутился Рыков. – Ты дело читай да думай. Может, боялся, что баланс сместится – метку ведь просто так ножом не соскребешь. Может, не сообразил. Может, даже не знал о всех метках на пуле – если вопросом не интересовался или в армии мало занимался стрелковой подготовкой. В конце концов, не каждый знает много об оружии – более того, половина граждан, отслужив в армии, благополучно теорию забывают. Другие дела появляются… Копия заключения экспертизы в деле есть, подлинник, понятное дело, в полиции, но Голицын постарался все документы продублировать – мы ведь тоже дело ведем.
– Пустырь, я так понимаю, неподалеку от Кольцевой? То есть от дома Воскобойникова?
– Минут десять ходьбы. Почти рядом.
– Тимирязев что там делал?
– Домой возвращался. Соседями они с Воскобойниковым были. Ну, не совсем соседями, но жили неподалеку. И знакомы, я так понимаю, еще с детства. Слушай, ты работай с документами, дело читай. Там почти все написано.
Я вернулся к содержимому папки, открыл личное дело Воскобойникова – потомственного дворянина, владельца чаеразвесочного завода и нескольких магазинов, а также жилого дома в центре города, квартиры в котором он сдавал. Вдовец, вместе с ним проживал сын – Илья Архипович Воскобойников. Это обстоятельство меня сразу заинтересовало – Костя о сыне убитого молчал. Надо полагать, в подозреваемых он не числился, хотя, как известно, если взрослый сын живет вместе с отцом под одной крышей, случается всякое.
Помимо того, что Архип Агафонович был совсем не беден, он получил весьма приличное образование в Ростовском инженерно-строительном институте. Впрочем, по специальности почти не работал – разве что проектировал собственные магазины, но об этом в деле сказано не было. Сразу после обучения в институте и службы в армии – в строительных войсках, естественно, – Воскобойников открыл собственное дело – тот самый чаеразвесочный завод, который давал ему основной доход и поныне. Поскольку с армейских премиальных такой завод нипочем не открыть, было ясно, что Воскобойников либо получил хорошее наследство, либо продал большой земельный участок – потомственное дворянство указывало на то, что Архип Агафонович из рода крупных землевладельцев.
Воскобойников вел активную светскую жизнь – числился председателем двух попечительских обществ, помогающих дому-интернату, где воспитывались дети-сироты, и стоматологической поликлиники для крестьян. Еще одно указание на то, что Воскобойниковы – из помещиков. Должность в попечительском совете стоматологической поликлиники явно досталась Архипу Агафоновичу по наследству – отец заботился о крестьянах, работающих на его земле, а сыну было неловко отказываться от обременительной, но почетной обязанности.
Помимо прочего, Воскобойников достиг больших успехов в фехтовании. Еще в молодости он участвовал в поединках на первенство города и занимал призовые места среди лучших фехтовальщиков, а сразу после армии получил звание мастера школы серебряной розы. Все бы ничего, только дуэлей, в которых он участвовал, было слишком много – неприлично много для мастера такого уровня. Ведь всем известно, что настоящий мастер выиграл тот бой, который не состоялся. И убитых в поединках хватало – не всегда дуэлянты дрались только до крови, как это принято у взрослых людей.
Дважды дуэли, на которых дрался Архип Агафонович, разбирал суд чести, но оба раза выносил оправдательное определение.
Следователи поработали неплохо: помимо официального досье, в дело были вложены несколько газетных вырезок – преимущественно светская хроника. В этих вырезках Воскобойников представал блестящим кавалером и покорителем женских сердец. Если учесть, что жена его умерла больше десяти лет назад и траур по ней Архип Агафонович не соблюдал, жизнь его была насыщена событиями.
Одним словом, Воскобойников был личностью сложной и разносторонней – врагов у него наверняка хватало. И какой-то из них, зная, что на дуэли ему мастера школы серебряной розы не одолеть, вполне мог всадить в грудь врагу заряд картечи из самострела.
Я уже собирался задать еще несколько вопросов Рыкову, который напился чая и подобрел, когда в дежурку стремительно, словно желая застать там постороннего человека, вошел Голицын.
– Бездельничаете? – спросил он.
– Изучаю дело по двум недавним убийствам, – отрапортовал я.
– Давно нужно было это сделать, – буркнул Петр Михайлович. – А то ищите сами не знаете кого.
Здесь наш шеф был не вполне прав. Дело вел он, помощником его по этому делу был Рыков, и мы с Еремеем не должны были вмешиваться. Хотя, конечно, когда случаются такие серьезные происшествия, все сотрудники шерифского участка могут проявить больше инициативы… Словом, спорить я не стал – начальник всегда прав. Особенно такой начальник, как Голицын.
– Кофе хотите? – спросил шерифа Рыков, снимая с полки его чашку.
– Я пил чай дома. Но можно и еще. Только покрепче заварите. А моя супруга вам гостинец передала. – Голицын вынул из портфеля сверток, в котором оказались румяные и еще теплые пирожки.
Марфа Васильевна серьезно относилась к работе мужа. И о подчиненных его не забывала, хотя в ее обязанности кормить нас, конечно, не входило. Но доброта и внимательное отношение к окружающим, видно, или есть в человеке, или нет. Казалось бы, кто мы для богатой светской дамы? Подчиненные мужа, не более того. Но госпожа Голицына всегда старалась, чтобы мы были накормлены и обогреты. Может быть, это тоже наследственное? Так же ее предки заботились о своих людях – дружинниках, мастеровых, хлебопашцах…
Да и Голицын – демократ. Мог бы на обед и на ужин в свой ресторан ездить или приказать, чтобы ему обед привозили. Но никогда не погнушается с нами чая выпить – если на самом деле хочет.
– Будем ждать, пока этот тип позвонит? – спросил я шерифа. – Может быть, подключим полицию, посадим отряд быстрого реагирования на телефонную станцию…
– Нет, он понимает, что мы можем все это сделать. Не успеет отряд его взять. Да и полицейских зря беспокоить не стоит. Возможно, никакой это и не террорист, а обычный сумасшедший или человек, судьбой обиженный. Подождем…
Петр Михайлович вынул из кобуры под пиджаком револьвер, положил его на стол и задумался, глядя в окно. Длинные пальцы барабанили по столу, взгляд блуждал где-то в сумеречных далях – за окном уже мало что можно было рассмотреть.
– Я вот думаю, что Тимирязев и Воскобойников связаны гораздо сильнее, чем может показаться с первого взгляда, – заявил он после долгой паузы, словно разговаривая сам с собой. – Но окончательных доказательств нет. И найти их я никак не могу. Наверняка знает об этом убийца… Или убийцы. Может, что-то слышал и тот тип, что звонил вам, – поэтому хочет поговорить со мной. Ведь…
