Теперь те двое. Ящер развернулся, и я увидел матово блеснувший ствол пистолета. Вспышка, грохот выстрела. Пуля ударила ящеру в грудь и рикошетом ушла в стену. Больно, но не опасно. Чешуя выдержала.
Лицо несостоявшегося насильника исказилось от ужаса. Он поспешно выстрелил три раза подряд, но пули лишь разозлили и меня, и моего монстра. Мы прыгнули к стрелявшему и одним движением оторвали ему голову. Кровь ударила фонтаном, заливая двор.
Третий с криком "Не надо! Пощадите!" бросился бежать в арку. Но монстр был неотвратим, как сама смерть. А у смерти бесполезно просить пощады. Я наблюдал как бы со стороны: ящер в три размашистых полушага-полупрыжка догнал очередную жертву. На этот раз он обхватил парня лапами, впился когтями и, удерживая перед собой, откусил кусок руки. Хрустнули кости, я ощутил вкус крови и еще живой плоти. Проглотил, откусил еще. Парень был еще жив, но без сознания.
Ящер (или я?) – нет, все-таки ящер! – быстро отгрыз ему вторую руку; вырвал кусок мяса из спины. Насытившись, бросил жертву, предварительно размозжив ей голову.
Черт, я, наверное, весь в крови…
Да, но был еще один! Однако он куда-то пропал. Видно, на свое счастье, успел унести ноги.
Ящер чувствовал себя сытым и довольным. Враги убиты, желудок полон – самое время поспать. Очертания предметов начали расплываться. Я уже знал, что это означает, и ухитрился при обратном превращении удержаться на ногах.
Жестоко, конечно. Жестоко и страшно. Но они сами виноваты! У меня просто не оставалось другого выхода. Или я их, или они меня. Уж из-за этих подонков у меня совесть болеть не будет. Не будет!
Кстати, а где девушка? Хорошо, что я о ней забыл, а ящер – не увидел. А, вот и она – все еще без сознания лежит у стены. Тем лучше. Хорошо, что она ничего не видела.
Я, не глядя, замотал повязку и подошел к девушке. Хрупкая блондинка примерно одних со мной лет, с очень милыми, чуть детскими чертами лица, несколько испорченными ссадинами.
Я легко поднял ее; усадил, прислонив спиной к стене. Девушка глубоко вздохнула, открыла глаза и, увидев меня, вскрикнула.
– Не бойтесь! Я не из той компании. Тут мы с ними немного подрались… Короче, я их разогнал. Так что не волнуйтесь. Все в порядке.
– Спасибо! Не знаю, как вас даже благодарить. Ой, у вас лицо в крови! Это они вас?
– Они. Ничего, им больше досталось.
Знала бы она, насколько больше!
Надо поскорее увести ее отсюда, пока она не увидела трупы. Хорошо хоть, в темноте их не сразу-то и заметишь.
– Вы можете идти?
– Да.
Я помог ей встать.
– Большое вам спасибо. Я тут недалеко живу, я дойду.
– Ну нет! Одну я вас не отпущу. Да и куда вы – домой в таком виде? Идемте ко мне. Это совсем рядом. Приведете себя в порядок, а потом я провожу вас домой.
– Ой, да неудобно…
– Удобно-удобно. Я один живу, так что вы никому не помешаете. Обещаю не приставать. Я – не они.
– Хорошо, уговорили. Спасибо.
Мы вышли через другой конец двора, и я облегченно вздохнул. Она так ничего и не заметила.
– Кстати, как вас зовут?
– Люда.
– Очень приятно. А меня – Сергей.
– Взаимно.
– Вот здесь я и живу. Заходите.
Я выделил Люде нитки, иголку, мыло, полотенце и пузырек йода и отправил ее в ванную. Сам умылся на кухне, заклеил пластырем царапину на щеке, полюбовался на синяк под глазом и распухшее ухо (покойники бить умели) и, вернувшись в комнату, стал ждать, слушая доносившийся из ванной плеск воды.
Вскоре появилась Люда. Юбка на ней была аккуратно зашита – если не приглядываться, ничего и не заметишь. Правда, царапины на щеке остались, но Люда успела сделать другую прическу, которая почти полностью их скрыла.
– Ну вот, теперь совсем другое дело. Можно идти домой. Я провожу.
– О, у тебя видео есть. Можно посмотреть?
– Да, конечно. Только недолго – тебя, наверное, дома заждались.
– Да, Сережа, ты прав. Мне, пожалуй, пора.
– А ты заходи в другой раз, не так поздно. Тогда и посмотрим.
– Обязательно зайду! Спасибо.
– А пока я тебя провожу.
* * *
Люда пришла на следующий же вечер. Для начала я поставил ей комедию. Сам-то я смотрел ее раз двадцать, но Люда так заразительно смеялась, что и я не мог удержаться.
Она поразительно умела сопереживать тому, что творилось на экране – пугалась чудовищ, волновалась за судьбу попавших в беду героев, радовалась их удачам. И ее состояние передавалось мне – я волновался и радовался вместе с ней.
А потом мы танцевали с ней вдвоем в моей квартире, лихо отплясывали рок-н-ролл, и, устав, повисали друг на друге в медленном танце; и вот тогда, замирая от волнения, я впервые поцеловал ее. И она не отстранилась, не оттолкнула меня, а лишь прижалась крепче, и мы кружились, кружились по комнате, не замечая, что пластинка давно кончилась.
А потом я провожал ее домой, и мы снова долго целовались, стоя в лифте, и кто-то уже сердито громыхал в дверь, а мы все никак не могли оторваться друг от друга…
Больше мы не расставались. Мы оба поняли, что нашли друг друга. Я забыл про знак, про своего монстра, про Кольку, про то, что собирался уволиться и уехать – как мог я уехать, если у меня теперь была Люда?! Я забрал заявление, и даже начал находить кое-что привлекательное в своей работе.
Каждый вечер мы проводили вдвоем. Нам было хорошо везде – в парке, в кафе, в кино, у меня дома, у нее. Главное – вместе!
Как-то раз мы сидели в кафе, ели мороженное с орехами и болтали о какой-то ерунде. И тут к нам подсел Коля – я даже вздрогнул, когда он возник на стуле между нами. И Люда тоже запнулась на полуслове.
– Здравствуй, Серега. Привет, Люда. Давно мы не виделись, – Коля был сама любезность, но за этой любезностью скрывалась неприязнь, если не хуже.
– Привет, – хмуро бросил я.
Люда промолчала.
– Извини, Серега, нам с Людой надо поговорить. Выйдем?
– Мне не о чем с тобой разговаривать.
– Ты так думаешь?
– Ты тоже.
– Ну, хорошо. Запомним. Серега, тогда у меня есть разговор к тебе. Отойдем.
Я неторопливо поднялся.
– Подожди меня, Люда. Я скоро вернусь.
– Хорошо, Сережа.
Мы выбрались наружу.
– Слушай, Серега, оставь ее. Я ее давно знаю, и она мне нравится. Так что, пожалуйста, не мешай.
– Осталось только выяснить, нравишься ли ты ей. На этот вопрос она, по-моему, уже ответила. А у нас с ней серьезно. Так что не встревай. Пожалуйста.
– Серега, ты пожалеешь. Лучше уступи. По-хорошему. А то…
– А то – что будет?
– Сам увидишь. Пожалеешь.
Он думал, я ничего не знаю. Но я-то знал.
– Я могу тебе сам сказать, что тогда будет. Я встречу тебя в каком-нибудь безлюдном месте и размотаю вот эту повязку. Дальше продолжать? Ты все понял?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
