– Кстати, мы уже, считай, пришли, – сказал вдруг Андрей, чем сразу оборвал поток Олегова остроумия на тему водяных и прочей болотной нечисти.
– Вот спуск с насыпи. Там дальше сломанный шлагбаум и тропинка. Еще десять минут – и мы на месте.
Песок кончился. Ноги скользили по размокшей глине; чертыхаясь, спустились вниз сами и помогли спуститься "слабому полу". Впереди, метрах в тридцати, действительно виднелся сломанный шлагбаум с облупившейся и выцветшей от времени краской.
– Вот. Дальше я, правда, не ходил, но знаю – там должна быть тропинка. Надо идти по ней, и придем на место.
– Ну, Сусанин… – Олег не закончил фразу и решительно двинулся вперед.
Теперь все мы находились в одинаковом положении – дальше никто из нас дороги не знал. Олег дошел до шлагбаума, пнул ногой обломок и, обернувшись, махнул нам рукой. Медленно, как бы нехотя, весь наш маленький отряд потянулся следом.
Да, вот и заросшая травой, но еще достаточно заметная тропинка. Вокруг туман, в двадцати метрах ничего не видно. Идем, как в белесом призрачном коридоре. В тумане мерещатся неясные тени, кажется, что вот-вот что-то жуткое выскочит на тропинку. Конечно, это просто клубы тумана плюс игра воображения; и все же – страшновато! Рука сама нащупывает в боковом кармане рюкзака ракетницу. Всего лишь самодельная однозарядка, которая палит максимум на пятьдесят метров. Но хоть какое-то, а оружие. Ага, вот и моя пушка. Она сразу придает мне уверенности. Да и вообще, чушь все это! Туман, как туман, ничего особенного.
Тем не менее, я продолжаю сжимать рукоятку ракетницы. С ней как-то спокойнее. Кстати, вон и Олег передвинул поудобнее свой любимый штык-нож, который до того все время хлопал его по одному месту. Тоже нервничает. Все идут молча. Туман скрадывает шаги, глушит звуки; ступаем как в вате. Слышно лишь тяжелое дыхание, да изредка хлюпанье воды под ногами. Хотя нет, какие-то посторонние звуки тут есть. Временами из туманна слышится отдаленное чавканье, скрипы, хлюпанье – негромко, но отчетливо. Черт его знает, что там хлюпает и чавкает. Но страшно! Еще и эти россказни… Б-р-р!
Туман расступился как-то сразу, и мы увидели дом. Несомненно – тот самый дом. Обветшалая крыша, осыпавшаяся со стен штукатурка, в окнах тускло блестят осколки стекол.
– Ну вот, пришли, – хрипло выдыхает Андрюша.
Дождь прекратился, тумана тут почти нет, и все постепенно успокаиваются. Обычный заброшенный дом, и больше ничего.
– Ладно, раз пришли – посмотрим, что тут есть, – подает голос Олег.
Чуть поодаль вырисовываются еще какие-то строения, ржавые железные фермы, но нам сейчас не до них. Первым делом – обследовать дом.
Олег берется за ручку обшарпанной двери, и дверь со скрипом отворяется. В полутемных сенях – запах сырости и запустения. Олег толкает вторую дверь, и мы оказываемся в комнате. Здесь тоже осыпавшаяся штукатурка, на полу – обломки мебели, битое стекло. В углу – закопченная железная печка. С потолка свисают обрывки проводов.
– Так, тут ничего интересного, – констатирует Олег. – Пошли дальше.
В следующей комнате то же самое, только сохранилось несколько продавленных кресел, да на стене висят старинные часы. Естественно, сломанные – колесики от них валяются по всей комнате. Отсюда лестница ведет на второй этаж. Осторожно поднимаемся по ней. Лестница громко скрипит под ногами, того и гляди рассыплется. Но нет, ничего, держит.
На втором этаже несколько светлее. Стены – в потеках сырости, один из углов комнаты закопчен – видимо, здесь жгли костер из остатков мебели.
Вот и последняя комната, маленькая, такая же заброшенная, как и все остальные. На потолке из-под обвалившейся штукатурки видна дранка. В углу – покрытый толстым слоем пыли старинный письменный стол с гнутыми ножками, и на столе – старая общая тетрадь с выцветшей обложкой. Олег сразу устремляется к ней.
Тетрадь исписана примерно наполовину, и в том месте, где кончаются записи, в нее вместо закладки вложен пожелтевший обрывок газеты.
– Ладно, думаю, стоит здесь сделать привал. Спустимся вниз, разведем огонь в печке и почитаем, что тут написано, – предлагает Олег.
Против такого плана никто не возражает, и мы снова спускаемся вниз. Да, обычный заброшенный дом. Ничего особенного. Хотя нет, одна странность все же есть: нигде не видно ни одной пустой бутылки, или хотя бы бутылочных осколков. Обычно в заброшенных домах подобного добра хватает. Но, с другой стороны, какой дурак попрется выпивать в такую даль, на болото? Я прячу ракетницу обратно в рюкзак и достаю бутерброды и термос с чаем.
Глеб с Андреем уже суют обломки мебели в печку и пытаются ее растопить. С третьей попытки им это, наконец, удается. В печке разгорается, весело треща, пламя, она начинает гудеть, постепенно в комнате становится теплее и как-то уютнее. Мы с Олегом приносим из соседней комнаты уцелевшие кресла, стряхиваем с них пыль и рассаживаемся. Броня тут же принимается грызть яблоко, Глеб с Андрюшей дружно закуривают, я достаю бутерброд с колбасой и впиваюсь в него зубами.
– Ну, посмотрим, что здесь пишут, – Олег раскрывает тетрадь на первой странице. – О, интересное изречение: "Грешник, к тебе обращаюсь я: беги отсюда! Ибо праведник не придет сюда." Выходит, все мы грешники, как я в общем-то и подозревал.
– Ладно, чего там дальше? – осведомился Глеб.
– Сейчас. Ага, вот, разобрал. Тут дальше идет дневник. Только непонятно, какой год. Одни числа. Значит так, начинается с 16 мая.
"16 мая. Пробовали выйти по той же тропе. Не можем пройти. Что-то не пускает… Зачеркнуто… Дальше неразборчиво… Ага, вот: Вернулись. Припасов хватит на три дня. Завтра обследуем другие выходы.
17 мая. Прошли ко второму дому. Кругом черви и еще какая-то дрянь. Пришлось вернуться. Пробовали через болото. Пашка чуть не утонул, еле вытащили.
18 мая. Пропал Степан. Пошел на разведку в сторону насыпи и не вернулся. Васе послышался крик, но он не уверен. Степана искали до вечера – никаких следов.
19 мая. Снова ходили к тропе. Но там что-то… Нет, не хватает слов. Но это что-то ужасное. Опомнились только здесь. Решили больше туда не ходить".
– Ну что, хватит? – усмехнулся Олег, – хорошо запугивают? – Однако в его веселости явно было что-то наигранное. По-моему, дневник и на самого Олега произвел впечатление.
– Читай дальше, – отозвался Глеб.
– А, может, не надо? – испуганно спросила Кристина.
– Ладно, потом дочитаем. Времени у нас хватает. Давайте жрать, – согласился Олег.
Намеренно грубоватые слова сделали свое дело – напряжение ослабло, все зашевелились, доставая еду и придвигаясь поближе друг к другу.
– Про это место вообще разные слухи ходят, – рассказывая, Олег, не забывал жевать колбасу (впрочем, остальные, хоть и слушали, делали то же самое). – Один мой знакомый, после того, как здесь побывал, в кришнаиты подался. А раньше ни чем таким не интересовался – работал диск-жокеем, еще где-то подрабатывал, а в свободное время, в основном, бухал и по бабам шлялся. А сейчас все забросил, сидит дома, книжки по кришнаизму читает, медитирует и бормочет "Харе Кришна". Вот такие дела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
