– Простите, я, кажется, перепутал цифры.
– Бывает, – ответила я и убрала телефон в сумку, но ощутила, как засосало почему-то под ложечкой, как заныла душа и даже, казалось, заболело сердце.
Я опустилась на диван в курилке, не в силах справиться с неприятными ощущениями.
Снизу, с лестницы, раздался голос Артема:
– Мэри, ну что ты? – И я встрепенулась, отгоняя от себя дурные мысли и предчувствия.
– Да-да, Тема, иду. Уже иду.
Застегнув пряжки туфель и поправив гетры, я спустилась в зал.
Ноги нестерпимо ныли – сегодня я с чего-то вдруг взяла на тренировку новые туфли и ухитрилась так стереть ими ноги, что даже наступать теперь больно. До вожделенного подъезда, квартиры и дивана оставалось всего ничего – повернуть за угол, но этого-то я и не успела сделать. Откуда-то вдруг взялся серебристый джип, из него выскочил человек, в руках которого я увидела бейсбольную биту. Не успев понять, что происходит, я, однако, сделала шаг назад, развернулась и побежала, но он догнал меня, толкнул в спину, и я упала. Подняться он мне не дал, прижал ногой к асфальту и зашипел, наклонившись:
– Лежать, сучка!
Я пыталась сбросить его ногу, но получила пинок под ребра и, охнув, прекратила попытки. Внутри все кипело от злости на себя – ну, почему, почему я отказалась от предложения Артема проводить меня?! В нашем дворе три дня не горят фонари, темень – хоть глаз коли, но я, видите ли, гордая, самостоятельная! Черт меня дери…
Рядом с моим лицом возникли мужские ноги в лаковых остроносых ботинках и серых брюках. Я пыталась повернуться таким образом, чтобы увидеть лицо подошедшего, но тщетно – тот, кто удерживал меня на асфальте, не давал пошевелиться.
– Ну что, сестра, со свиданьицем. – Теперь у меня не осталось никаких сомнений.
Рядом со мной стоял Вартан Кавалерьянц. Пусть я его не вижу, но это он, его голос…
– Думала – откупишься от меня камнями? Промахнулась. Мне ты была нужна, ты – потому что я спать не могу, когда вспоминаю своих братьев! Будь ты умнее – и на стоимость этих бриллиантов могла бы заказать меня этому же наемнику! Но ты дура, как все бабы. Швырнула мне, как кость собаке, то, что и так было моим? – Нога в лаковом ботинке поддела мою голову за подбородок и задрала так, что я почувствовала боль в шее. – Но я тебя прощу, так и быть. Не думай, что я зверь, Мария. Я тебя даже не убью.
«Лучше бы убил, – подумала я, закусив губу от боли. – Потому что вряд ли ты сейчас уйдешь отсюда просто так. А о вашей фамильной жестокости в нашем городе легенды ходили».
Хруста собственного позвоночника я не услышала…
Алекс
Голос в телефонной трубке срывался, было слышно, что Марго не в себе. От ее крика у него заломило в висках.
– Прекрати орать! – рявкнул он, не разбирая ни слова из ее воплей. – Хочешь говорить – говори нормально!
– Алекс… Мэри… – она захлебывалась словами и рыданиями, но тон сбавила. При упоминании имени Мэри у него нехорошо екнуло под ложечкой.
– Что – Мэри?
– Она… ее… она в больнице, в Склифе… меня не пускают… там реанимация… или почти реанимация, я не поняла… – выдавила из себя пару относительно связных фраз Марго и снова зарыдала. – Джеф поехал туда…
– Почему Джеф, а не ты?
– Я… мне… я беременна, Алекс…
«О черт! Только не сейчас… ну, почему, зачем, за что?!» – Алекс схватил со стола сигарету, закурил, пытаясь успокоиться.
– Что с Мэри?
– Я не знаю… Джеф не звонил еще.
– Хорошо, я сам.
Он положил трубку, бросил сигарету в пепельницу и вцепился в волосы. Неприятности посыпались как из рога изобилия. Марго беременна… Вот что она имела в виду тогда в Париже, говоря о том, что отомстит по-крупному. Да уж – девочка не мелочилась. Сколько он ее знал – все это время Марго мечтала о ребенке. Будучи его женой – от него. Потом от своего никчемного мужа – как его там? А, неважно.
Алекс в свое время был категорически против – при его роде занятий дать кому-то в руки козырь в виде ребенка означало обречь и себя, и Марго с малышом на верную гибель. Как же потом, когда появилась Марго-младшая, взрослая Марго рыдала и обвиняла его в том, что ей он не дал этого шанса. И не слушала доводов о том, что Соня просто не спросила.
Со вторым мужем как-то не сложилось, а вот Джеф, значит, не побоялся. Ну что ж…
Теперь нужно выяснить, что же там с Мэри.
Едва только Алекс протянул руку к трубке, чтобы набрать Джефу, как телефон издал пронзительную трель. Это оказался посредник.
– Я звоню… был у заказчика, – заикаясь, отчитался он. – Даже не знаю, что сказать… Вы были правы – дело не в камнях. Я только сегодня вернулся от него. Даже не знаю, как вам сказать об этом, но… Он завершил то, что не смогли вы. Он даже не счел нужным скрыть это от меня, так и сказал – мол, все приходится доделывать за кем-то, разгребать завалы. А это значит, что оставшиеся тридцать процентов… – Но Алекс уже не слушал.
Он заметался по квартире, разыскивая паспорт. На шум из своей комнаты вышла Марго-младшая, удивленно застыла на лестнице:
– Папа, ты куда?
– Мне нужно, малышка. Я скоро вернусь.
Он легко взбежал по лестнице, подхватил дочь на руки и поцеловал. Маргоша обхватила руками его шею, прижалась всем тельцем и пробормотала на ухо:
– Папочка… ты только поскорее вернись, ладно?
Алекс запрокинул голову так, чтобы девочка не видела слезы, выкатившейся из уголка глаза, а потом еще раз крепко поцеловал дочь в щеку и поставил на ступеньку:
– Конечно, милая. Ты не успеешь соскучиться.
– Успею, – печально вздохнула Маргоша, обхватив руками стойку перил. – Я быстро успеваю соскучиться.
Алекс, не в силах больше выносить этого разговора и печального взгляда дочери, крикнул няне, чтобы увела Марго, а сам подхватил небольшую сумку и ринулся вон из дома.
Джефу он позвонил уже из накопителя аэропорта «Хитроу», ожидая посадки на московский рейс. Голос бывшего напарника звучал глухо и как-то расстроенно.
– Ты скажи – что с ней? – потребовал Алекс с ходу, зная, что Джеф поймет, о ком речь.
– С ней плохо, Алекс. Меня не пустили в отделение, но врач по телефону сказал – состояние стабильно тяжелое. Она в сознании, но это, мол, только к худшему.
– Да ты нормально скажи – что случилось? – вскипая, процедил Алекс, обозлившись на Джефа за бестолковую и неконкретную информацию.
– Никто не знает. Ее подобрали с улицы, лежала во дворе у мусорного бака – знаешь ведь, где он у нас.
– Ну, – нетерпеливо подстегнул Алекс.
– Что – ну? Лежала без сознания, сумка, кошелек, телефон, деньги – все при ней.
– А травма? Какая травма?! – окончательно потеряв терпение, Алекс рявкнул по-русски на весь зал, и на него начали оглядываться.
– Я не смог выяснить обстоятельства, но раз Мэри в реанимации, то, наверное, не нос сломали.
Похоронный юмор Джефа и раньше выводил Алекса из терпения, а тут дело касалось Мэри, и фраза про сломанный нос выглядела совсем уж кощунственной. Но Алекс сдержался:
– Я прилечу через несколько часов, забери меня из Домодедова, если сможешь.
Отдав приказ, Алекс отключил телефон и заметался по залу, не в силах удержать себя на одном месте.
«Мэри-Мэри… что же с тобой случилось? То, что это сделал ублюдок Вартан, я знаю. Накажу его позже – так накажу, что век будет помнить. Ты только дождись, я должен тебя увидеть».
Мысль о том, что Мэри может умереть, не давала покоя. Как так – он будет, а она?… Только бы скорее, скорее…
Джефа он увидел сразу, едва только вышел в зал прилета. Багажа не было, поэтому Алекс быстро проскользнул мимо сверявшего багажные бирки сотрудника аэропорта. Джеф молча пожал ему руку и пошел в сторону парковки. Алекс едва поспевал за ним.
Уже в машине Джеф хмуро спросил, глядя в залитое дождем лобовое стекло:
– Знаешь о Марго?
– Знаю.
Джеф резко развернулся всем корпусом в сторону Алекса, и тот, слегка растерявшись, чуть отпрянул к дверке.
– Я тебя прошу как человека – прекрати мотать ей нервы, хорошо? Прекрати звонить, писать, приезжать. Дай ей спокойно родить ребенка.
Алекс собрался было ехидно возразить, но, поймав взгляд Джефа, осекся. Лицо напарника выражало решимость защищать жену и будущего ребенка до любого исхода, и Алекс решил, что в чем-то Джеф прав. Марго заслужила свое право быть счастливой и родить ребенка.
– Куда мы едем? – сделав вид, что не расслышал просьб, спросил Алекс.
– Я так понял, что ты сразу в Склиф захочешь, к Мэри.
– Да.
– Ну, вот туда и едем.
Прорваться в отделение, куда перевели из реанимации Мэри, оказалось не так просто. Но Алекс сумел убедить всех, кого нужно, и теперь шагал в направлении палаты интенсивной терапии отделения травматологии.
Перед дверью он остановился, перевел дыхание и только после этого взялся за ручку.
В небольшой палате были опущены жалюзи, тихо пищал какой-то аппарат, а на стоящей посреди палаты кровати, закрыв глаза и вытянув вдоль тела руки, лежала Мэри. Рыжие короткие волосы спутались, бледное лицо похудело. На груди, едва прикрытой больничной сорочкой, виднелись наклейки электродов монитора, под правой ключицей торчала тонкая трубочка подключичного катетера, к которому тянулся прозрачный шланг капельницы. Мэри спала.
