* Curt. Ruftis. XI. 8. – Cicero De divin. II. 66. – Diodorus. XVII. 103. – Sirabo. XV. 2, 7.
** Plinius. Hist. nat. XXV. 11.
Замечателен вызвавший в свое время величайшее удивление сон бреславльского медика Христофора Румбаума. За историческую верность его ручается "Breslauer Sammlungen" (апрель, 1718 г.); он был рассказан почти всеми современными писателями* и многими современниками считался сверхъестественным. Дело заключается в следующем. Румбаум старался из всех сил вылечить одного из своих пациентов, но не знал, как это сделать. И вот когда однажды, сомневаясь в благополучном исходе болезни этого больного и скорбя о своем бессилии помочь ему, Румбаум погрузился в сон, перед ним явилась книга, содержавшая в себе подробное изложение интересовавшего его лечения. Применение этого лечения к болезни пациента повело за собой его выздоровление. Если бы все дело состояло только а этом, то оно не представляло бы ничего особенного, так как изложенное сновидение должно быть объяснено драматизацией врачевательного инстинкта и "отношением". Но уверяют, будто уже через несколько лет после этого события вышла в свет книга, в которой узнанный Румбаумом во сне способ лечения был изложен на той самой странице, на которой он и находился в приснившейся ему книге. Кто теперь не хочет объяснить эту часть сна простой случайностью – на что не отваживались даже наилучшим образом знакомые с делом современники, – тот должен будет допустить, что в этом случае имело место предвидение; мы ограничимся только следующим замечанием. Кант доказал раз и навсегда, что пространство и время – формы нашего воззрения, то есть формы нашего чувственного сознания. Но в главе "Сновидение – драматик" было показано, что наше трансцендентальное сознание обладает совершенно другой мерой времени, чем сознание эмпирическое; а одно уже это может склонить нас в пользу допущения возможности предвидения.
* Vgl. Horst. Deuteroskopie. II. 122.
Нередко оставляемые в сновидце по его пробуждении ясными представлениями его сновидения, смутные чаяния и неопределенные влечения могут произвольно возникать в человеке и во всех связанных с перемещением его порога состояниях бодрственной жизни. Врачи знают, что часто в нервных болезнях, лихорадках, во время беременности, скорби и пр. у человека появляются определенные инстинкты питания, умеющие в по-видимому для него вредном находить ему полезное, Сам голод есть такой инстинкт, так что на направленное на определенное питательное вещество сновидение можно смотреть как на продукт специализирования голода, который, благодаря имеющемуся у сновидца перемещению порога его сознания, находит в лежащей по ту сторону этого порога области соответственное о таком веществе представление. А так как направленное на определенное лекарство сновидение есть, собственно говоря, не что иное, как продукт специализирования целебной силы организма сновидца, находящей в трансцендентальной области его сознания соответственное о таковом лекарстве представление, то понимание врачевательных сновидений не представляет никакого труда.
4. Врачебные предписания сомнамбул
Врачебные предписания сомнамбул представляют собой продукт деятельности последнего пускаемого целебной силой природы побега. Всякая другая деятельность целебной силы природы есть непосредственная и прямая деятельность самой природы; в врачебных же предписаниях сомнамбул природа действует посредственно и косвенно, вызывая в созданном ею органе представления, необходимые ей для достижения целей ее функции. Местом возникновения врачебных сомнамбулических предписаний служит не головной мозг человека, не орган его рефлективной деятельности, но орган внутреннего его пробуждения, его ганглиозная система, которая, как было сказано прежде, испытывает со стороны земных веществ воздействия на него, вовсе не существующие для органа бодрственной его жизни, головного его мозга, почему, очевидно, и может ощущать пользу и вред для него этих веществ. Хотя процесс имеющего место у человека представления и немыслим отдельным от его головного мозга, тем не менее первый стимул к его возникновению мы должны искать в его ганглиозной системе, которая во время сна находится в меньшей изолированности от мозговой системы и собственные восприятия которой могут в это время отзываться в последней в форме представлений.
Вот что говорит об этом Шопенгауэр: "Природа прибегает к ясновидению, первую ступень которого представляет сомнамбулизм, или сноговорение, только тогда, когда для устранения болезни недостаточно бывает ее слепо действующей целебной силы, но является необходимость в посторонней помощи, которая правильно и предписывается себе находящимся в состоянии ясновидения пациентом. С этой-то целью, лечения организма, она и вызывает в нем ясновидение".
Итак, согласно теории Шопенгауэра, в сомнамбулизме повторяется в малых размерах то, что в природе совершается в больших размерах, то есть в нем имеет место процесс, представляющий только специальный вид процесса, совершающегося в природе. Хотя я, вопреки Шопенгауэру, считавшему слепую мировую волю субстанцией человека, ищу последнюю в трансцендентальной воле индивидуума; хотя для меня эта воля слепа не абсолютно, а только относительно, только для чувственно познающего человека.
Надо различать два вида сомнамбулизма: натуральный и искусственный. Но они отличаются друг от друга не содержанием соединенных с ними явлений, а обусловливающей их возникновение причиной. Натуральный сомнамбулизм во многих болезнях, в виде благодетельного кризиса, вызывается следствием магнетизирования, которое, собственно говоря, не рождает сомнамбулизм, а только вызывает к развитию лежащие в организме его задатки. Следовательно, врач-магнетизер, подобно всякому другому врачу, только помогает природе и так как оба сомнамбулизма отнюдь не всегда сопровождаются врачебными предписаниями, то отсюда вытекает заключение, что сомнамбулизм сам по себе лекарство, откуда делается понятным то явление, что во врачебных предписаниях сомнамбул главную роль играет магнетизирование, которое должно прийти на помощь лежащим в их организме природным сомнамбулическим задаткам и развить их.
К явлениям, сопровождающим обыкновенный сон, относятся: исчезновение чувственного сознания и соединенное со сновидением внутреннее наше пробуждение. В сомнамбулизме то и другое является также в усиленной степени; а так как во время внутреннего пробуждения приобретает определенность та наша способность, которая часто уже во время нашего чувственного бодрствования является в виде направленного на определенную пищу или на определенное лекарство инстинкта, то в сомнамбулизме приобретают полную определенность и врачебные предписания, главным образом направляющиеся на укрепление магнетическим лечением задатков сомнамбулизма, который не только делает находящегося в нем человека врачом, предписывающим самому себе лекарство, но и сам служит лекарством.
Жаль, но вполне понятно почему, в настоящее время магнетическое лечение утратило почти весь кредит. При большой трудности, даже, по-видимому, невозможности объяснения чрезвычайно странных явлений сомнамбулизма наука поспешила сложить оружие и отождествить невозможность объяснения этих явлений с невозможностью их существования, тогда как в вопросе о существовании целебной силы магнетизма возможность теоретического объяснения ее действия отнюдь не может иметь решающего значения. Ведь мы не можем объяснить себе и сущности минерального магнетизма, а между тем употребляем в мореплавании компас; мы не знаем, что такое электричество, а тем не менее заставляем его служить нашей культуре. Естественно, что при таком положении дела целебный магнетизм находится теперь больше в руках невежественных дилетантов, чем ученых медиков, и что область явлений его завалена сором суеверия. Непременно наступит эпоха торжества магнетизма, когда к магнетическому лечению будут обращаться своевременно, а не в безнадежных случаях, после испробования всех остальных способов лечения, и когда оно будет производиться врачами или, по крайней мере, под их контролем. Может быть и тогда мы будем знать о сущности таинственного, но это уже не будет служить для врачей препятствием к использованию магнетического лечения, и они сознаются в том, что им пришлось бы отказаться от прописывания очень многих лекарств, если бы они, не довольствуясь фактором их действия, прежде чем прописывать их, пожелали наперед узнать, как они действуют.
Итак, сомнамбулы прописывают себе магнетизм и в большинстве случаев видят в нем единственно полезное для себя лекарство. При этом они придают большое значение не только определенным часам употребления его, но также количеству и качеству магнетических пассов, которые должны быть над ними произведены.* Они даже указывают магнетизеру, какие он должен произвести над ними манипуляции,** причем, не имея никакого понятия о магнетизме во время нахождения в состоянии бодрствования, инстинктивно знают о различии их действий. Врач Корев знал одну сомнамбулу, которая, не имея никакого понятия о магнетизме, во время нахождения в бодрственном состоянии поучала ничего не смыслившего в деле магнетизирования своего врача, какие необходимо производить над ней магнетические пассы.*** Сомнамбула Тарди испытывала два совершенно различных состояния, смотря по тому, какому подвергалась она роду магнетического лечения: с изменением его изменялось и содержание ее сознания и при том в такой степени, что сознания ее в дообеденное время, когда ее магнетизировали одним способом, и в послеобеденное время, когда ее магнетизировали другим способом, принадлежали как бы двум различным лицам. Она говорит своему магнетизеру: "Я чувствую, что мой сон совершенно изменяется по существу; теперь я вижу опять то, что мне является во время моего предобеденного сна, но я не вижу ничего из того, что вижу во сне послеобеденном".****
