стояли смущённые Андрей и Шурик.
— Ой, извините, если мы помешали… Правда, мы не хотели, но очень надо. Вадик, нам нужна помощь твоей девушки.
— Да ну?
— Серьёзно. Мы тут создаём образ. Тоня, только ты можешь нам помочь. Ты кого-нибудь когда-нибудь стригла?
— Нет, и не думайте, я вам уши случайно отрежу.
— Тоня, ну ты же девочка, вы, девочки, умеете стричь. Это важно. Нам с Шуриком нужны косые чёлки. Пожалуйста.
Настало утро отъезда. Джек на террасе вручил мне конверт с зарплатой — это была моя будущая новая гитара, я сложил конверт пополам и сунул в задний карман. Джек не протянул мне руку и не предложил приехать следующим летом. Подошли автобусы, вожатые помогли уложить чемоданы и сумки в багажные отделения. Скауты прощались с вожатыми. Вдруг я услышал громкий смешок, потом ещё один, и вот уже все дети и подростки зашлись хохотом. В дверях главного корпуса стояли два Адольфа: ветер трепал их чёлки, под носом у каждого красовались нарисованные маркером усы, а на щеках — эмблема английской школы и свастика. Мятые рубашки подростки застегнули под горло. Стараясь держать шаг, оба подошли к автобусу, таща за собой чемоданы на колёсиках. Поравнявшись с багровым от ярости Джеком, Андрей вскинул вверх правую руку. Потом юноши с каменными лицами полезли в салон. Автобусы уже тронулись, а Джек так и остался стоять у желтеющего платана. И тут одинокий детский голос затянул песню, неожиданно её подхватили все остальные. Водителю оставалось только выруливать по дорожке и слушать.
Только скажи —
Дальше нас двое.
Только огни
Аэродрома.
Мы убежим,
Нас не догонят.
Дальше от них,
Дальше от дома.
Небо уронит ночь на ладони.
Нас не догонят, нас не догонят!
Небо уронит ночь на ладони.
Нас не догонят, нас не догонят…
Я наклонился к водителю:
— Вы высадите меня в Симферополе?
— Хорошо. На центральном автовокзале подойдёт?
Я утвердительно кивнул и сел в кресло рядом с Тоней. Мы миновали тоннель, потом справа замелькали посёлки Большой Ялты. Когда автобус начал подъём к Ангарскому перевалу, Тоня положила голову мне на плечо и уснула. Ветер ласкал подол её короткого платья, открывал загорелые коленки. Я смотрел на эти красивые коленки и всё не мог понять, как это происходит: вчера я мог вмиг снять с девушки платье и целовать прекрасное тело; сейчас я могу лишь любоваться подругой и чувствовать её дыхание; а через два часа уже не смогу увидеть. Я надену косуху и поеду по ночному Симферополю в паб, где любимые друзья разольют по бокалам тёмное пиво. Закрою за собой стеклянную дверь студии звукозаписи, надену наушники и подключу гитару. Проснусь дождливым утром в прокуренной комнате: «Пирамида зеленых штыков, россыпь кассет — это наш сумбурный still life…» Буду пить дешёвый кофе в университетской столовке, пойду холодным коридором университета в библиотеку, и за заклеенными в зиму окнами читального зала начнётся снегопад. Проснусь в палатке на нижнем плато Чатыр-Дага, замёрзшими руками разведу огонь, а потом возьму рюкзак и зашагаю мимо луж осеннего шоссе. И Тони рядом со мной — не будет. Я представил, как она в коротких шортах и маечке играет в теннис на залитой солнцем лужайке, подпрыгивает с ракеткой, и как поднимается её грудь. Идёт со стопкой книг по брусчатке Андреевского спуска. Кутается в серое пальто рядом с памятником князю Владимиру и смотрит, как на Днепре начинается ледоход. Засыпает в вышитой буковельской рубашке при мягком свете жёлтой лампы, обнимая подушку, а за окном шумит дождь.
Мы въехали в Симферополь, миновали центр, свернули на улицу Воровского. Вот справа осталась Петровская балка, замелькали скалы Неаполя Скифского.
— Эй, парень, там стоять нельзя, я приторможу на минуту — и ты выйдешь, ладно?
Я прикоснулся к щеке Тони, она проснулась и секунду не могла понять, что происходит, где мы.
— Тоня, надо идти.
— Иди, — она улыбнулась, — я тебя ещё увижу?
— Конечно, — ответил я и поцеловал её.
Автобус притормозил, я взял гитару, сумку и спрыгнул на траву газона. Мерседес тронулся, выехал на кольцо, а потом скрылся за поворотом. Я перешёл дорогу у гостиницы «Москва», спустился по ступенькам к речке, остановился у чёрных железных перил над водой. Начал искать сигареты и не мог найти. Руки не слушались. Вспомнив, я присел на корточки, открыл боковой карман чёрной сумки и вытащил оттуда пачку красных Marlboro. Оказалось, что в пачке — последняя сигарета. Я облокотился на железную ограду и посмотрел на Салгир.
В прозрачной воде проплывала пожелтевшая листва, над тополями вдоль реки поднимались кучевые облака.
Я чиркнул спичкой и закурил.
08.02.2016 — 25.11.2022, Севастополь
