Они издавали странные звуки, похожие на рычание. Земные, грубые. Его плоть набухала и твердела, готовая пронзить ее, и она хотела его так сильно, что едва не всхлипнула от облегчения, когда он стиснул ее ягодицы.
Не прерывая поцелуя, Кенни повернул Эмму так, что теперь она прижалась спиной к стене, и загородил ее собой от посторонних взглядов. Его рука прокралась ей под платье и легла на бедро. Слава Богу, она не надела сегодня чулок!
Сильные пальцы погладили внутреннюю сторону ее бедра. Эмма бесстыдно расставила ноги, приглашая его в то местечко, где ему надлежало быть. Он сразу понял, что ей надо. Горячая рука проникла внутрь, сжала, погладила…
Тишину расколол пронзительный автомобильный гудок.
Кенни отдернул руку и отскочил. Эмма обессиленно прислонилась к стене. Оба тяжело дышали. Кенни нервно пригладил волосы.
— Черт!
При виде его обозленного лица из Эммы словно воздух выпустили. Как он может вести себя так после всего, что между ними было?
Он схватил ее за локоть и бесцеремонно потащил к машине. Чудесный поцелуй был забыт, растоптан…
— И не смейте больше меня провоцировать!
Эмме следовало бы ответить ударом на удар, но она была слишком обескуражена, чтобы найти подходящие слова. Кенни втолкнул ее в машину и, все еще кипя гневом, сел за руль.
— Мы едва не сделали это! Прямо посредине главной улицы Уайнета!
«Кадиллак» рванулся с места со скоростью ракеты.
— Еще пара секунд — и ваша юбка была бы задрана до талии, а мои штаны — расстегнуты, и не пытайтесь этого отрицать! Черт возьми, Эмма! Я еще вчера объяснял, что готов на все, лишь бы вернуться на поле, но вам это в одно ухо влетело, а в другое вылетело! Или вы забыли, что мы находимся в родном городе президента, где каждая собака его знает?
Эмма промолчала. Кенни вырулил на автостраду.
— К завтрашнему утру он узнал бы все, до мельчайших подробностей: как я лапал драгоценную девственную подружку его жены, да еще на глазах у всех. На случай, если вы чего-то недопоняли, повторяю: это не самый лучший способ восстановить мою репутацию спортсмена с твердыми моральными принципами.
— Не смейте орать на меня!
Возможно, то, что она не повысила голоса, заставило Кенни взглянуть на нее пристальнее. Он мгновенно остыл и тяжело вздохнул:
— Ладно, понимаю, тут не только ваша вина. Я мог бы отстраниться. Должен был. Но, дьявол, Эмма, я мужчина, а этот твой рот…
— Я уже наслышалась о том, что совершенно невыносима, слишком властная и люблю отдавать приказы. Если в присутствии такой мужеподобной особы, как я, вы не чувствуете себя мужчиной, придется смириться. Мне себя не переделать.
Кенни явно растерялся.
— Я имел в виду вовсе не ваше вечное стремление к лидерству. Речь шла о вашем… не важно. Знай я раньше, что неодолимо притягиваю вас… мы могли бы решить этот вопрос наедине и в более подходящем месте.
Он в самом деле неодолимо притягивал ее… но ничего, кроме бед, это не сулило.
— При чем тут ваши личные качества? Просто вы единственный, кто оказался под рукой. Человек Беддин-ггона следил за мной, и мне нужно было выкинуть что-нибудь скандальное.
— За вами действительно следят?
— Я же говорила, что так будет. Прошлой ночью он торчал в «Раустэбауте».
— Как он выглядит?
— Этакий толстяк с круглой головой и редкими соломенными волосами. По-моему, водит темно-зеленый «таурус». Вы его знаете?
Кенни долго пристально изучал ее.
— Возможно.
— Кенни, у меня осталось только десять дней до возвращения в Англию.
— Это мне хорошо известно.
Свет фар встречного автомобиля мазнул по его лицу.
— Итак, меня нагло использовали?
— По чистой необходимости, — оправдывалась Эмма и, чтобы сохранить лицо, повторила: — Кроме вас, никого рядом не оказалось.
Кенни раздраженно крутанул рулевое колесо.
— И предупреждаю: не вздумайте заигрывать с Декстером или Тедом Бодином, слышите? Я серьезно, Эмма. Прочь руки от этих мужчин.
— История моей жизни, — пробормотала она.
— И что это означает?
— Ничего. — Она была готова откусить себе язык и поэтому быстро сменила тему: — Я с таким наслаждением наблюдала сегодня за Питером! Он никого не замечал, кроме вас.
— Просто есть не хотел, иначе немедленно бы вцепился в мать.
Кенни сбросил скорость, готовясь свернуть на дорогу, ведущую к ранчо.
— Должен признаться, что благодарен вам. Вы здорово защищали меня перед Шелби, не говоря уже о том, что сумели со всеми поладить. И поэтому решил простить вас.
— Ура, — сухо пробурчала Эмма. Автомобиль покатил по длинной аллее. Кенни повернул голову:
— Собираетесь разыгрывать недотрогу?
— Может быть.
— Признаюсь, утром я слишком разгорячился. Следовало бы принять в расчет ваши сердечные порывы благодетеля человечества, особенно когда вы дали мне пощечину. Вы оскорбили мои чувства, вот и все.
— Представьте, я прекрасно вас понимаю, — многозначительно кивнула Эмма.
Кенни завел машину в гараж, примыкавший к дому.
— Если намекаете, что это я вас обидел, зря стараетесь. Мы оба знаем: это невозможно. Впрочем, вам до лампочки мое доброе мнение о вас.
— Верно, — обронила она, только чтобы позлить его. Но удар не попал в цель, и Кенни, ухмыльнувшись, схватил с ее колен пластиковый пакет.
— Я внесу это в дом.
— Нет, я…
Но Кенни уже шагнул на крыльцо, и Эмме пришлось поспешить следом за ним, на кухню.
Свет, оставленный Патриком, бросал мягкие отблески на мебель и яркие картины на стенах, но Эмма, не знавшая, под каким предлогом отобрать пакет, ни на что не обращала внимания. Кенни уже подошел к кухонному столу, когда Эмма с досадой заметила, что ручки пакета разошлись. Кенни небрежно уронил его на стол, и часть содержимого высыпалась.
— Интересно, что это у нас?
Эмма рванулась вперед, но он уже рассматривал небольшой тюбик.
— Мазь от геморроя? Это немного больше, чем я хотел узнать о вас, леди Эмма.
— Я… у меня нет никакого… Немедленно отдайте! Не обращая на нее внимания, он потянулся к книге в мягкой обложке.
«Искусство любви». Ничего себе! А это что?
— Нет!
Она попыталась было отнять пластиковую бутылочку, но Кенни ловко увернулся.
— Отдайте мне…
Кенни поднял бутылочку повыше, чтобы она не смогла дотянуться, и прочел этикетку.
— Господи, кто бы мог представить, что высокородная дама, истинная аристократка, страдает от вшей?
— Сезонная напасть, — выдавила она.
Кенни отодвинул пачку сигарет, бульварную газетенку, тест для определения беременности и захватил горсть ярких коробочек.
— «Услада Шейха», «Троянские рифленые», «Рамзес экстра», «Сверхтонкие классные»… Угу. Теперь я знаю, к кому обратиться, если мне понадобится резинка. — Он высыпал презервативы на стол и отодвинул пакетик с веревкой для сушки белья. — Об этом я даже спрашивать боюсь.
