и грузных людей.
В последние несколько лет регистрируются случаи, которые, по-видимому, ставят catacausis выше всяких сомнений. В одном случае температура была настолько велика, что в кармане жертвы взорвался пистолет. В другом женщина, жертва своего мужа, задохнулась от дыма. Женщина, весившая сто восемьдесят фунтов обратилась в пепел весом всего двенадцать фунтов. Во всех этих случаях доказательство самовозгорания кажется убедительным.
Когда Крейг закончил читать, мы с ужасом посмотрели друг на друга. Прозвучавшее было слишком ужасно для понимания.
– Что вы думаете об этом, профессор? – спросил, наконец, Джеймс Лэнгли. – Я где-то читал о таких случаях, и понял, что это действительно случилось, и случилось с моим собственным братом. Вы действительно думаете, что Льюис мог умереть таким ужасным образом?
Кеннеди не ответил. Харрингтон, казалось, погрузился в свои мысли. По нашим телам проходила дрожь, когда мы думали об этом. Но, как бы ужасен не был этот факт, очевидно, что публикация данной статьи в «Рекорд» ослабила подозрения членов семьи, и казалось, что статья предложила достаточное объяснение трагической смерти. Было заметно, что подозрения, питаемые в семье, в значительной степени утихли.
Том молчал, пока все не ушли.
– Кеннеди, ты веришь, что такое возгорание абсолютно спонтанно? Ты не думаешь, что должно было быть что-то ещё?
– Я бы пока не высказывал своё мнение, Том, – осторожно ответил Крейг. – А теперь, если ты сможешь на некоторое время вывести Харрингтона и доктора Патнэма из дома, как сделал это сегодня утром со своим дядей и двоюродным братом, я смогу вскоре рассказать кое-что об этом деле.
* * *
Кеннеди снова пробрался в чужую комнату и вернулся в нашу с охотничьей курткой. Как и прежде, он тщательно протёр небольшой кусок марлей, смоченной в солевом растворе, и быстро вернул куртку, повторив те же действия с курткой доктора Патнэма, и, наконец, с курткой самого Тома. После он отвернулся, а я пронумеровал стаканы и вписал цифры и имена в свой блокнот.
Следующий день был проведён главным образом в подготовке к отправке в Нью-Йорк тела Льюиса Лэнгли. Кеннеди был очень поглощен, как мне казалось, каким-то таинственным химическим экспериментом. Я оказался полностью занят сдерживанием специальных корреспондентов со всей страны.
В тот вечер после обеда мы все сидели в открытой беседке над лодочным домиком. Том и его сестра сидели с Кеннеди и со мной на одной стороне, в то время как на некотором расстоянии от нас Харрингтон вел серьёзную беседу с Изабель. Другие члены семьи были удалены ещё больше. Мне показалось типичным то, как распалась семейная группа.
– Мистер Кеннеди, – задумчиво и тихо произнесла Грейс, – что вы думаете об этой статье в «Рекорд»?
– Написана со знанием дела, без сомнения, – ответил Крейг.
– А вы не думаете, что с завещанием получилось довольно странно?
– Тише, – прошептал Том, поскольку Изабель и Харрингтон перестали говорить, и, возможно, прислушивались.
В этот момент прислуга принесла телеграмму.
Том торопливо открыл её и с нетерпением прочитал сообщение в углу открытой беседки, где было больше света. Я инстинктивно почувствовал, что телеграмма от его адвоката. Том повернулся и жестом подозвал нас с Кеннеди.
– Что вы на это скажете? – хрипло прошептал он.
Мы наклонились и прочитали сообщение:
Нью-йоркские газеты полны историй о самовозгораниях. Во вчерашнем выпуске «Рекорд» была эксклюзивная история, но сегодня во всех газетах информации больше. Это правда? Пожалуйста, сообщайте дополнительную информацию сразу. Также непосредственные инструкции относительно потери завещания. Оно было изъято из сейфа. Мог ли Льюис Лэнгли сам его забрать? Если не появятся новые факты, нужно будет заявить об утере завещания Льюиса Лэнгли.
Даниэль Кларк
Том беспомощно посмотрел на Кеннеди, а затем на свою сестру, которая сидела в одиночестве. Мне казалось, что я мог прочитать его мысли. При всех своих недостатках Льюис Лэнгли был хорошим отчимом для своих приёмных детей. Но теперь всё было кончено, если завещание было потеряно.
– Что я могу сделать? – безнадёжно спросил Том. – Мне нечего ему ответить.
– У меня есть что ответить, – тихо произнёс Кеннеди, намеренно сложив телеграмму и вручив её Тому. – Сообщите всем, чтобы они пришли через пятнадцать минут в библиотеку. Эта телеграмма меня поторапливает, но я готов. После этого у вас будет о чём написать мистеру Кларку.
Сказав это, Кеннеди пошёл к дому, оставив нас в недоумении собирать всех членов семьи.
Четверть часа спустя мы собрались в библиотеке, расположенной через холл от комнаты, в которой был найден Льюис Лэнгли. Как обычно, Кеннеди начал с самой сути.
– В начале восемнадцатого века, – медленно произнёс он, – женщина была найдена сожженной до смерти. Не было никаких подсказок, и ученые того времени предложили самовозгорание. Это объяснение было принято. Теория всегда состояла в том, что процесс дыхания, дает организму температуру, и казалось, что, предотвратив выход этого тепла, становится возможным поджечь тело.
Мы в ожидании подались вперёд, испугавшись мысли, что написанное в «Рекорд» могло, всё же, оказаться правдой.
– Сейчас, – продолжил Кеннеди, и тон его изменился, – предлагаю провести небольшой эксперимент – тот, который очень убедительно продемонстрировал бессмертный Лейбиг. Вот губка. Я собираюсь пропитать ее джином из этой бутылки, той самой, из которой мистер Лэнгли пил той ночью, когда произошла трагедия.
Кеннеди взял влажную губку и положил ее на кухонную сковороду. Затем он поджег ее. Голубоватое пламя взметнулось вверх, и в напряженной тишине мы наблюдали, как оно горит все ниже и ниже, пока весь алкоголь не был израсходован. Затем он взял губку и передал её по кругу. Губка была сухой, но не повреждённой огнём.
– Теперь мы знаем, – продолжил он, – что из-за природы горения человеческий организм не может самопроизвольно воспламениться или сгореть так, как полагали ученые прошлого века. Если обмотать тело самым толстым непроводником тепла, что произойдёт? Начнёт обильно выделяться пот, и прежде чем такое возгорание станет возможным, вся влага должна испариться. Поскольку семьдесят пять процентов или более от всего тела составляет вода, очевидно, что потребуется огромное количество тепла, влага – это большая гарантия. Эксперимент, который я вам продемонстрировал, может быть продублирован с образцами человеческих органов, которые годами хранятся заспиртованными в музеях. Они будут гореть точно так же, как эта губка – сам образец будет почти не поврежден.
– Тогда, профессор Кеннеди, вы утверждаете, что мой брат умер не в результате несчастного случая? – спросил Джеймс Лэнгли.
– Именно так, сэр, – ответил Крейг. – Одним из наиболее важных аспектов исторической веры в это явление является его умелое использование для объяснения
