на мать, эти облака страданий уходят и из вас, и из вашего ребенка.
«Жизнь я очень люблю. я думала, что зря я родилась, наверное. Но каждый раз, вдыхая чистый воздух, смотря на голубое небо, лаская животных и получая простые жизненные радости… Я балдела от того, что жизнь обожаю!!! Обожаю жить!!! Я стараюсь жить. Если бы я сейчас встретила себя маленькую, то взяла бы себя на ручки. Сказала бы много ласковых слов и целовала. Зацеловывала бы…»
У героини очень сильные ресурсы, несмотря на насилие, у нее есть желание жить, есть смысл жизни. И это самое главное. Значит, она сможет освободиться от этого багажа и быть счастливой и здоровой. Полюбив себя маленькую, вы сможете научиться любить себя настоящую и любить других людей.
«В 16 лет пошла работать и ушла в барак жить, в жуткие условия. Общалась с матерью, конечно, но не жила, иногда ночевала. Рассказываю о себе потому, что тяжело. Хочется рассказать… рассказываю и становится легче, но не очень. Переполняют эмоции, плачу от жалости к себе. Сейчас уже 10 лет не общаюсь с ними. Не звоню, не вижу, не знаю. Сколько раз начинала разговор матерью о детских обидах, мягко сказано… но она как под гипнозом: “такого не было, ты брешешь”. У меня проблемы с желудком и кишечником с раннего детства. Тошнота и рвота были даже в школе и детском саду. В переходном возрасте лежала в больнице».
Обычно дети, жертвы насилия, часто болеют, страдают проблемами с ЖКТ. Это то место, где хранится страх. Но могут быть и другие нарушения: кожные, сердечные, простудные, проблемы с горлом, щитовидкой, ушами и многие другие. Это реакция организма на постоянный стресс, в котором живет ребенок.
Очень важно поверить себе и все вспомнить. Когда вы говорите и рассказываете другим, вы начинаете больше доверять себе, своим чувствам, начинаете больше осознавать, что это действительно было. Клиенты, которые вели дневники в детстве, имеют большие преимущества, они больше верят своим воспоминаниям, и это очень помогает терапии.
Даже после насилия и ежедневного избиения восстановиться возможно, для этого надо проработать детскую травму. Лучший способ работать с травмой – это терапия по методу многократного проигрывания. Посмотрите об этом методе на моем канале в плейлисте «Кризисная терапия».
Страх жить такой жизнью и страх менять жизнь
«Лет с 5 испытывала ненависть к бабушке и дедушке, терпеть их не могла. Вроде и скучала, когда их не было дома, но, когда они возвращались, мне хотелось убежать. Потом то же самое случилось с матерью: я перестала любить мать. Она использовала то, что я ей рассказывала, против меня. Иногда поддерживала, но в большинстве случаев просто обесценивала меня и унижала.
Отец тоже сдержанный и эмоционально холодный. Я была очень спокойным ребенком, достаточно закрытым, никогда не могла и не могу защищаться.
Училась на пятерки, потому что всегда боялась мать. я жила в вечном страхе, что она будет кричать. Перед школой вся тряслась, к ее окончанию заработала гастродуоденит.
Сейчас я поступила в мед и уехала в другой город. теперь у меня открылись глаза, что с самого раннего детства я жила в страхе, вечной вине и вечном стыде, потому что меня никогда не принимали такой, какая я есть. В итоге я до сих пор не могу принять своего детства, потому что мне кажется, что все наказания были заслужены, что я действительно была ребенком с “плохим характером”».
Эти закрытость, ожидание обвинения и низкая самооценка могут указывать на тревожно-избегающее расстройство личности, когда человек пребывает в постоянной тревоге сделать все не так. Может быть, этот страх и привел к гастродуодениту. К признакам тревожно-избегающего расстройства относятся избегание профессиональной деятельности, где надо вступать в контакт с людьми; сопротивление новой деятельности, лишь бы избежать позора; нежелание вовлекаться в общение с людьми, если нет твердой уверенности в хорошем к себе отношении; страх критики; страх отвержения в социальных ситуациях; страх быть опозоренным или высмеянным; застенчивое поведение в новых отношениях; чувство неадекватности. У таких людей образ «Я» характеризуется как социально некомпетентной, непривлекательной личности, посредственности, ниже других.
«6 лет хожу по психотерапевтам и чувствую, что живу не своей жизнью. Учиться не могу совершенно, целыми днями сплю, организм бастует против такой жизни. Мед был моим выбором, но такое ощущение, что навязанным. Не мое. А что-то менять – страшно. А жить своей жизнью – страшно. И с такой же силой страшно упустить собственную жизнь и еще столько же лет, но этот страх себя, некое отвержение атрофирует все побуждения уйти от того, что меня убивает».
Этот страх может быть связан со страхом быть обвиненной, верой в свою никчемность: «Что начинать? Все равно ничего хорошего не сделаю». В этом случае поможет терапия детских травм, проработка ситуаций насилия. Именно там, где мать позорила, стыдила, обвиняла, обесценивала, била, появилось чувство неадекватности.
Клаустрофобия
«Я не могу ночевать одна в квартире. А не так давно вообще даже днем не могла находиться, паника начиналась. Меня в детстве так закрывали одну. А один раз в 4 года мама взяла меня на работу к себе и меня заперли одну в комнате в старом здании. Мне тогда казалось, что я там замурована навечно. Кричала тогда, билась об дверь. Когда меня наконец открыли, мама и какой-то мужчина смеялись надо мной с издевкой. Никто не пожалел, не посочувствовал. И до сих пор у меня этот страх оставаться одной именно в квартирах и комнатах.
Когда делала простукивание на этот случай, откуда пошла эта проблема, то плакала очень сильно. А это мучительная проблема, потому что я не могла жить одна. Это клаустрофобия. А потом уже после простукиваний и 9 гамутов я вспомнила, что это не единичный случай. Меня так часто маленькую запирали одну. И это даже была форма наказания моей матери. игнор или вот хлопнуть дверью, запереть и уйти часов на 10.
Однажды у меня был бронхит, лет в 9. она сказала, что это меня бог наказал, наорала на меня, что я ей порчу жизнь, что я плохой ребенок и поэтому болею и раздражаю ее своим кашлем, хлопнула дверью и ушла. Пропала, не сказала куда. И я одна лежала в темноте. казалось, что умираю. И до сих пор я примерно то же самое чувствую, когда надолго остаюсь одна в квартире или доме. И это тоже
