хотят или не могут рожать. Когда женщина осознает, что с ней произошло в детстве, и прорабатывает травмы, то ее семья (она, муж, дети) укрепляется, репродуктивные способности усиливаются, методы воспитания улучшаются, а соответственно, улучшается и уверенность в себе как матери. В итоге семья укрепляется и демографическая ситуация в стране тоже улучшается. Так что давайте не путать следствие с причиной и смотреть на себя.
Ступор перед работой
Дети токсичных матерей часто сталкиваются с проблемами на работе, особенно когда продолжают жить вместе с матерью. У них нет сил и нет мотивации, нет энергии, потому что всю энергию у них забирает мать.
«Когда садилась делать заказ, мама просто начинала из кожи вон лезть, лишь бы как-то помотать нервы, хотя мне нужно было сосредоточиться. Зато потом, когда я получала деньги, говорила, что если бы она меня не пинала и не понукала, то я бы ничего не сделала. Хотя она только повышала тревожность, напряжение и стресс, она еще и осмеливалась приписать себе заслуги! После каждого заказа я проходила через выгорание от высокого уровня стресса и долго потом не могла решиться взяться за новый заказ. Даже начала хитрить и не сообщать маме, работаю я или просто для себя рисую – выглядит же одинаково. Вот только теперь страхи проработать надо, потому что ступор перед работой».
Мать всячески мешает в работе, а потом обесценивает те усилия, которые тратились и на работу, и на борьбу со стрессом. Мать приписывает все заслуги себе. В итоге работа не получает позитивного подкрепления: нет радости, нет чувства победы, остается только глубокое истощение. Ступор перед работой – это и есть страх, что все повторится снова.
Диссоциация
Это история моей клиентки, девушки с тяжелой формой диссоциации, которая включает в себя деперсонализацию и диссоциативную амнезию. Деперсонализация выражалась в том, что девушка не ощущала себя собой, она видела в зеркале вместо лица кусок мяса, не понимала потребности своего тела, не знала, что чувствует. Она ощущала себя как будто не внутри себя. Частичная диссоциативная амнезия проявлялась в провалах памяти. В момент жестокости матери сознание отключалось и эпизод стирался из памяти. Кроме психологических проблем, у нее есть серьезные проблемы со здоровьем.
«Мать меня все детство лечила. Она часто колола мне антибиотики многоразовыми шприцами. Я орала и рыдала от боли. Она меня била и орала, чтоб я заткнулась. Но помню я мало. Сознание выключалось. Например, упала кастрюля с кипятком, которую она приготовила, чтобы делать ингаляцию. Кастрюля упала сама. Я ее не трогала. Да и сейчас, если логически подумать, как я могла горячую алюминиевую кастрюлю в четырехлетнем возрасте взять и уронить? Мать влетела в зал и орала на меня благим матом. Все. Я дальше ничего не помню. И вообще ничего не помню: ни последовательность событий, ни когда я очнулась и пришла в себя.
Такие провалы постоянно. Потому что она постоянно орала на меня, обвиняла, придиралась, выворачивала все ситуации наоборот.
В детстве это был постоянный разрыв связей. Они с бабкой знали, как я люблю всех животных и забочусь о них. Однажды новорожденных котят утопили в помойном ведре, которое стояло на кухне. Они там дохлые плавали, и я вынуждена была туда ходить в туалет, потому что это единственное место, куда все ходили в доме… был один туалет на улице и далеко. Это жесть. Мне сложно описать чувства, когда очень жалко беспомощных котят, они там испускают пузыри, а потом я должна туда ходить в туалет. Полный бред и жестокость.
Как-то я подобрала собачку и мать не пустила ее в дом в сорокаградусный мороз. она была в заброшенной холодной будке, и я все время металась по дому, сильно просила, чтобы она разрешила взять ее домой. А когда разрешили, было уже поздно. Она умерла на моих руках. я рыдала и до 40 лет чувствовала себя виноватой. Но это я помню…
Я не помню, когда она орала, била меня. Я отключалась. Потом помню, что я рыдала взахлеб без остановки. Тогда мать брала меня на руки типа успокоить. Я этот момент помню. Но тогда у меня возникало непонимание: зачем надо мной издеваться, бить, а потом жалеть? И потом я опять отключалась.
Про пищевое насилие – тоже в основном в отключке. Это все уходило в подсознание. Я до сих пор не могу восстановить питание. Сейчас стараюсь кормить себя нормально. Но в какой-то момент могу сорваться и просто забыть про еду и не есть. А часто просто хочу есть, но тело как парализовано: не могу встать и приготовить себе или сходить в магазин, просто нахожусь в каком-то оцепенении.
В детстве вдруг как-то я очнулась на том моменте, когда мать раздражается, что у меня вши, больно мне выковыривает их, со злобой и раздражением. Потом мое сознание пропадает. Потом помню, что она говорит, что подстрижет меня налысо. Я не хочу. Но мое сознание пропадает, я ничего не помню. Мне плохо от этой идеи, но я ничего не могу поделать. Я не помню, как я ходила лысой. Помню, что бабка и мать смеялись надо мной. Все – у меня полное затмение. Потом очнулась, когда у меня волосы были со стрижкой, как у мальчика. Опять они смеялись, что я похожа на мальчика. Я потом опять в отключке.
Помню больше летних фрагментов, когда у меня была возможность пойти в огород или сесть на крышу дома одной, наедине с природой. Я хорошо чувствовала природу: небо, любила солнце, облака, воздух. Общалась с ними. И это я помню хорошо.
В садике тоже было постоянное затмение. Меня все время переводили из садика в садик и часто оставляли ночевать там, потому что некогда было забирать. Мне так было плохо и одиноко. Потом сознание отключалось. Например, я помню один момент, когда всех детей разобрали, а за мной никто не пришел. Один пустой садик. Сознание отключается. Дальше ничего не помню. Не помню, как я засыпала, спала и просыпалась, и следующий день, и потом ничего не помню. Наверное, от сильной боли выключалось сознание.
Таких ситуаций было много, они были постоянно.
Как-то в терапевтической группе, вспоминая детство, я периодически выключалась.
Этой осенью, в очередной раз задумываясь, почему я легко поддаюсь на манипуляции и не понимаю, как люди манипулируют мной, я решила сама изучить манипуляции.
