- Какого здесь происходит?! Почему этот морунский ублюдок тебя лапает?
Едва не перекрыло тихое:
- С вашей мамой все будет хорошо. Верьте в это. И, я не уверен, но думаю, вы с братом можете поделится энергией и помочь повелителю бороться за жизнь вашей мамы.
***
Вот так мы с Адамом оказались в маминой спальне. А вместе с нами телохранитель Адама, на которого брат косился, как на кровного врага.
Первым делом Турф, так звали телохранителя, плотно зашторил окно. Поставил для нас с братом кресла вплотную к большой кровати и как можно дальше от окна и дверей. Сам застыл посреди комнаты. Я далеко не сразу поняла, что Турф таким образом просто старается одновременно контролировать окно и вход.
Брат на морунца не смотрел. Как будто того и не было в комнате. Пришлось мне снова принимать решение самой:
- Турф, возьмите стул. Вы быстро устанете, если останетесь стоять.
Морунец, услышав мой тихий голос, низко мне поклонился, прижав в традиционном жесте руку к груди:
- Благодарю вас, Видящая.
Я поморщилась. Мне дико не нравилось такое обращение. Тем более, что я совсем не понимала, что все это значит, чего от меня ждут.
Брат все это время не сводил глаз с кровати. А там…
Я очень быстро выяснила, что то, что вижу я, видят и морунцы. А вот брат нет. И когда я стала описывать ему тот кокон из цветных потоков энергии, который покрывал лежащих на кровати маму и отца, он мне не поверил. Пока Турф не добавил тихим голосом несколько подробностей. Адам недоверчиво посмотрел на меня:
- Ева, ты меня не разыгрываешь?
- Да зачем мне это надо?
Я устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Яркие разноцветные потоки слепили. Глаза от них болели и слезились.
- Ну, не знаю.
Мы чуть помолчали. Но Адама на долго не хватило. И он как в детстве осторожно подёргал меня за рукав:
- Ев, а что конкретно ты видишь? Расскажи! — брат состроил, как ему казалось очевидно, умильную рожицу. Выглядело на деле как гримаса голодного крокодила — Мне как-то не верится. Да и интересно.
Все. Теперь не отвяжется, раз признал, что ему интересно.
Вздохнув, я открыла глаза, чуть прищурилась на яркий свет, и стала подробно описывать, где какой цвет находится, и как все выглядит в общем.
Брат слушал внимательно, не перебивая. А когда закончила, спросил:
- А ты еще что-то видишь, кроме этого… — Адам беспомощно провел в воздухе рукой, словно нарисовал кривую.
А я огляделась. И заметила еще кое-то.
Во-первых, от Турфа к двери и к окну тянулись тонкие багровые нити. Когда я это озвучила в слух, Турф кивнул и добавил:
- Сигнальные. Я один. Могу нечаянно пропустить появление нежелательных лиц.
А также от меня и Адама тянулись довольно толстые серебристо-голубые жгуты к лежащим на кровати. Похоже, Дилон оказался прав. И мы с Адамом делимся своей энергией с родителями. Услышав об этом, Адам недоверчиво на меня покосился:
- Ты уверена? Мы действительно помогаем маме?
Пришлось со вздохом признаваться:
- Ни в чем, братец, я не уверена. Мне вообще кажется, что я сплю и вижу сказочный сон.
Адам возмущенно фыркнул:
- Да что же здесь сказочного? Мама ранена. В нашем доме почему-то распоряжаются прихвостни приблудного морунского папаши. Маму вместо того, чтобы поместить в медбокс, лечат какой-то морунской энергией, которую все видят, кроме меня.
Турф хмыкнул и, чуть поклонившись в нашу сторону, сказал:
- С вашего позволения, мэйзи Ева. Я объясню.
Я кивнула. Кажется, авторитет у телохранителей я бесспорно заслужила.
- Как я понимаю, в вашем доме медбокса нет. А императрица умирала. Повелитель успел буквально в последний момент удержать ее ускользающую энергию. В таких условиях нию повелителя просто не довезли бы до медбокса.
Я слушала объяснения Турфа и наблюдала, как глаза брата становились все больше. Ну да, он ведь не в курсе всего того, что узнала я. Пришлось рассказывать.
Говорила я долго. У брата постоянно были какие-то вопросы. И далеко не всегда я могла на них ответить. Что-то добавлял от себя Турф. А потом брат принес планшетник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Адам давно и категорично отказался работать в маминой компании. Всегда говорил, что межзвездное право и межзвездные отношения ему гораздо интересней, чем компания, пусть и крупная, с кухонным уклоном. Поэтому я пошла учиться на экономический. Поэтому мама давно уже делилась со мною многими событиями и многими проблемами нашей фирмы. Обычно легче всего мне давались финансовые операции и прогнозы. Хотя, кроме этого, мама натаскивала меня разбираться в работе других отделов, напрямую связанных с технологией приготовления. Учила меня самой, своими руками все делать. Говорила, что, если я сама сумею приготовить, то никто и никогда не сможет меня надуть.
Самым тяжелым для меня всегда был выход в люди. Как президент и совладелец крупной фирмы, мама часто выходила «в люди». Я это ненавидела люто. Под чужими любопытными и не всегда доброжелательными взглядами я терялась и забывала все, что знала. Не знала, куда деть руки, ноги, глаза. Словно эти части моего тела вдруг становились чужими, лишними. «На людях» я всегда почему-то превращалась в угловатого и нескладного гадкого утенка. Публичность и я совершенно не совместимы.
И вот теперь, когда брат включил планшетник, я обомлела. Везде, во всех новостных лентах, на всех сайтах было только одно: «Землянка Наталия Солнцева, владелица крупной корпорации «Забытые легенды», оказалась супругой императора Моруны Алексарта!». Мне стало дурно при мысли о том, что нас ждет.
Брат лихорадочно листал сайты:
- Это какое-то всеземное помешательство! Откуда они узнали? Да еще и так быстро!
- Сегодня утром отца вынудили при свидетелях признать маму своей женой.
Адам подскочил, как ужаленный:
- Вынудили?! Значит, если бы не ситуация, он бы промолчал?!
Я застонала и схватилась за голову:
- Адам, я не те слова подобрала!
- А почему это ты его защищаешь? Отцом называешь? Империю в наследство захотела?
Мысленно прокляв свою усталость и несдержанность, я лихорадочно искала способ утихомирить взбесившегося брата. Способ не желал находиться.
Неожиданно на помощь мне пришел Турф:
- Мэйзи Ева, вашему брату нужно успокоиться. Отдавшись злости, он забирает энергию у повелителя и его нии, убивает свою мать.
Как ни тихо говорил Турф, Адам услышал. Рухнул в кресло, словно марионетка, у которой одним движением обрезали все нити. Надо же, а я и не заметила, как он вскочил на ноги.
Брат встревоженно всматривался в лежащих:
- Проклятье, как ты все видишь? Ева! Посмотри скорее, что с мамой? И почему ты видишь, а я нет?
Пока я судорожно всматривалась в разноцветные переплетения энергии, за меня опять ответил Турф:
- Мэйзи Ева — Видящая. Единственная женщина на весь космос, которой даровано видеть не только потоки энергии, но и картины будущего. Хотя, наверное, будущее вашей сестре еще не покорилось. Ведь дар, на сколько я понял, только открылся.
Брат потрясенно на меня уставился:
- Ева?!
Я потерла заслезившиеся глаза:
- Я почувствовала, когда мама попала в беду. Ничего не видела, но точно знала, что это с мамой. И что мы не успеваем. — я посмотрела на брата — Адам, потом поругаемся. А то, если не успокоишься и не возьмешь себя в руки, ругаться будет не с кем.
- Я… я причинил боль?
- Не думаю. Но энергия, которая щедро текла от тебя к родителям, почти перестала поступать. Плюс, ты оттянул на себя и мою энергию. Поэтому, братишка, тебе действительно лучше успокоится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Я не знаю, сколько мы так просидели. Плотные шторы, которые сразу по приходу в спальню задернул Турф, не позволяли увидеть ночь за окном или день. А к планшетнику я даже прикасаться боялась.
После того, как брат взял себя в руки и перестал злиться, энергия, текущая от нас, уплотнилась и стала серебристо-голубой. Из кокона, оплетающего маму и отца, тоже ушли почти все оттенки, кроме серебристо-голубого. Турф сказал, что это очень хороший признак и я успокоилась окончательно.
