— Повезло поймать крепкую ветку. Выдержала она, правда, недолго, но это уже не главное. Нам повезло. Кажется, здесь огромный ворох листьев.
— Уффффф….
Долго моргаю, чтобы прийти в себя.
— А ты? Ты сам как? Ничего не сломал?
— Целый. Только не успел перевернуть тебя, пока мы падали. Ты не ударилась? Что-то болит? Маш?
— Я точно в порядке.
Прислушиваюсь в своему телу. Нет. Переломов точно нет. Боли совсем не чувствую.
— Разве что закоченела.
— Попробуем встать?
— Да. Я готова.
Но я все еще судорожно впиваюсь заледеневшими руками в плечи Марка.
— Так. Поднимаю. Осторожно…
Марк держит меня на руках. Поднимается вместе со мной. Несколько раз подскальзывается на мокрых листьях, чертыхаясь. Но равновесие удерживает и скоро уже ставит меня на ноги.
— В порядке? Маш?
— Да. Только немного покачивает. Марк. А ты представляешь хоть приблизительно, где мы.
— Понятия не имею.
— Вот же черт! И что нам теперь делать?
— Будем идти.
— Куда, Марк?
К меня начинается паника. Самая настоящая.
— Ты предлагаешь мне идти? Ты хотя бы понятие имеешь, в какую сторону?
Темнота просто непроглядная. Ледяной дождь льет, как из ведра. Да если Марк отойдет на два шага, я его просто перестану видеть!
И молнии эти. А в лесу это жутко опасно! А если в нас попадет? Или дерево рядом вспыхнет?
— Мы можем так забраться в такую чащу, что нас потом и спасатели не найдут!
— В любой ситуации, — цедит Марк сквозь сжатые зубы, и я понимаю, насколько он сейчас напряжен.
— В любой ситуации, Маша, нужно идти вперед. Стоять на месте это смерть.
— Еще бы знать, куда именно вперед!
— Все.
Марк быстро дергает меня на себя. Подхватывает на руки и прижимает к груди.
— Идем. Не бойся, Маша. Все будет хорошо. Я обещаю.
Марк решительно шагает вперед.
Уворачивается от веток, которые буквально вырастают перед нами.
Я вся трясусь, как осиновый лист. И даже не понимаю, от страха или от холода больше.
— А Адам?
— Здесь я ничего не могу. Надеюсь, он все же найдет дорогу домой. И что эта чертова гроза скоро закончится.
Я тоже надеюсь.
Но мы бредем по лесу уже, кажется, вечность.
Я закоченела так, что уже совсем тела не чувствую. Оно будто в кусок льда превратилось.
Не понимаю, как Марк может хотя бы просто идти. Да еще и со мной на руках!
— Пришли! Пришли, малыш!
Марк прижимает меня к себе еще крепче.
Вспышка молнии выхватывает небольшой деревянный домик.
— Все. Потерпи. Уже все закончилось! Я же говорил, что все будет хорошо!
Марк ускоряется.
А я боюсь радоваться. А вдруг этот домик окажется миражем? От нервов и стресса?
Но…
Марк решительно дергает дверь и она со скрипом открывается.
— Сейчас. Подожди. Потерпи немного.
Опускает меня на что-то мягкое.
Отходит на несколько шагов и мне уже страшно, потому что я его не вижу!
— Сейчас, малыш. Тут должно все быть.
Что-то гремит. Марк чертыхается.
Но после зажигается свет небольшого фонарика.
— Я так и думал. Это домик лесничего. Сейчас, Маш. Сейчас все будет.
Он зажигает газовую плитку, и я наконец могу осмотреться по сторонам.
Здесь какие-то мешки, именно на них меня и положил Марк. Комната небольшая, но здесь есть чайник, который уже ставит на огонь Марк.
— Сейчас будет чай. И даже еда. Снимай мокрую одежду. Маш.
— Отвернись.
— Перестань. Ну что ты, как маленькая. Воспаление легких хочешь заработать?
Я только качаю головой. Потому что не снимаю одежду вовсе не из вредности.
Просто руки совсем закоченели. И они меня не слушаются.
Марк быстро сбрасывает свою одежду и остается совсем без ничего.
Я вспыхиваю и отворачиваюсь, пока он быстро вытирается каким-то полотенцем.
— Маша. Ты еще в одежде?
Подходит ко мне.
— Ну-ка.
— Ты не мог бы одеться вначале?
— Телу нужно высохнуть. Маша. Давай без глупостей. Речь о жизни вообще-то идет!
Он берет мои руки. Быстро растирает ладони. А после просто дергает вверх их вместе с блузкой. Пуговицы отлетают, но Марк не обращает никакого внимания.
Потому что…
Потому что уже переходит к более пикантной части моей одежды.
С бюстгалтером он тоже расправляется довольно быстро.
— Марк. Я… Я сама!
Стучу зубами.
— Вижу я, как ты сама. Сейчас разотру тебя хорошенько. Но вначале нужно все снять!
Вижу, как вспыхивают его глаза. Довольно-таки жадно. Марк опускает руки на мои брюки, быстро дергая молнию вниз.
И почему его руки даже сейчас такие горячие? Он же вместе со мной был под этим ледяным дождем!
Марк быстро стягивает с меня прилипшие к ногам брючки. Сама бы я точно не сняла их. Пальцы не сгибаются, а мокрая ткань, кажется, вообще задубела от холода и превратилась в камень.
— Ох, черт. Маша.
Выдыхает хрипло сквозь сжатые зубы. Вижу, как раздуваются жадно его ноздри.
Марк так и замирает, продолжая сжимать крепко мои бедра обеими руками.
— Сейчас. Я сейчас. Дай мне секунду.
Ног не чувствую. Но замираю вместе с Марком, глядя в его расширенные зрачки.
Там, где его руки, будто миллионы иголок пронзают кожу. До самых костей.
— Ты совсем закоченела, маленькая.
Марк наконец отмирает.
— Ничего. Сейчас разотру и все будет в порядке.
Отходит на несколько шагов в поисках нового полотенца.
А я как завороженная смотрю на его полностью обнаженное тело.
То, что Марк меня хочет, не вызывает сомнений. В свете от огонька плиты это видно очень даже сильно.
Надо же. Он ведь тоже заледенел!
— Вот так.
Марк накидывает на меня огромное махровое одеяло.
Быстро начинает растирать. Плечи, ключицы, опускается ниже…
Кожа начинает гореть и покалывать. Дыхание сбивается само по себе. Марк тоже тяжело дышит и иногда останавливается, чтобы со свистом выдохнуть сквозь сжатые зубы.
— Какая ты, Маш… Господи, да от одного твоего запаха крышу сносит!
Почти рычит Марк, и я вижу, как трудно ему сдерживать себя. Но он сдерживает.
— Дальше я сама, — лепечу, когда он добирается до моих бедер. Раздвигает ноги, чтобы растереть их с внутренней стороны.
А у меня искры из глаз летели уже когда он до живота добрался!
— Перестань. Чего ты боишься? Разве я животное, чтобы… Сделать что-то, чего ты не хочешь?
Обиженно бурчит Марк, переходя к внутренней стороне моих бедер.
Он растирает их прямо с какой-то дикой одержимостью.
Так, что сейчас трением, кажется, добьется того, что на моей коже вспыхнет огонь!
Я не вижу его лица сейчас, потому что Марк опускается передо мной на корточки.
Но сама кусаю губы, еле сдерживая блаженный стон.
— Все. Только стопы остались, — хрипло выдыхает Марк с явным облегчением. — Сейчас…
Осматривается по сторонам и кивает сам себе.
Подхватывает на руки и несет к дальней стене домика. Опускает на узкую кровать. А я ее даже не заметила, свет же слишком тусклый и слабый.
— Вот так.
Бережно заворачивает меня в теплые одеяло. Снаружи остаются только мои ноги. Которые он начинает растирать, опускаясь на колени.
Черт. Это блаженство. На самом деле.
Марк очень умело занимается моими стопами. Растирает каждый пальчик на ногах. Это и правда, просто нереально приятно. Так, что я уже даже и не сдерживаюсь.
Просто откидываюсь головой на подушки и с моих губ слетают стоны. Сами по себе.
Марк останавливается.
Поднимаю голову, открыв глаза и наталкиваюсь на его просто безумно напряженный взгляд.
Мы так и замираем. Не в силах ни моргнуть, ни пошевелиться.
— Спасибо, Марк, — наконец выдаю, сама не узнавая собственного голоса. — Я очень согрелась. Очень.
Быстро втаскиваю ноги под одеяло, заворачиваясь в него, как в самый настоящий кокон.
Я не эгоистка. Для Марка тоже есть еще одеяла. Мысленно благословляю лесничего, у которого здесь все так хорошо приспособлено.
