Голову царапнула неожиданная мысль. Посмотрев на липкий от крови аутсгабе, залез в сокет. В нём оказалось… пусто. Системе глубоко наплевать на то, кого и чем я убил, пока я нахожусь на Земле. Хорошо это или плохо? Для простых людей определённо хорошо — они не станут единицами опыта. Для меня и других избранников системы — не очень. В нашем мире полно тех, кто заслуживает смерти. Банально ублюдки, лежащие сейчас у моих ног, отличный тому пример. А сколько ещё таких как они шляются по тёмным закоулкам. Сколько нечистых на руку чиновников с полицаями отъедают задницы в кабинетах. Сколько крикунов, смущающих умы простых людей речами, о благе войны и о том, что не нужно думать о мирском, тогда на том свете воздастся. Да и сколько вообще тех, без кого мир стал чище, а жизнь легче.
Бррр, я помотал головой. Сейчас раскочегарю себя и пойду мстить за всех притеснённых. Систему тоже можно понять. Какой ей резон вознаграждать нас просто так. Считай, будем поднимать уровень в тепличных условиях, а когда придёт время вернёмся в тот мир с сотыми уровнями, сократив население Земли на несколько процентов. Её такой вариант не устраивает.
Всё же, если бы можно было получать опыт за убийства на Земле, воспользовался бы я этой возможностью? Определённо. Гуманизмом я не страдаю и ставлю свою выгоду превыше всего. Здоровый эгоизм — залог выживания.
А сейчас, может можно было поступить иначе? Лично Ковачару, я ничего не сделал. Впрочем, даже если бы не убили, переломать ноги вполне могли. Чтобы другим нагляднее было. Без толку думать, как повернулась бы жизнь. Произошедшего не изменить. Цел остался и ладно. Ну, почти цел. Жалости или сожаления я не испытываю, а значит поступил верно. Только вот дорога домой мне закрыта. А денег кот наплакал. Стоп, а что если…
Так, подумаю об этом после того, как приведу себя в порядок. А то от меня даже бездомные носы воротят.
Я пробежал весь Рамерсдорф насквозь меньше чем за пол часа. Постоянно петляя и даже проходя сквозь постройки. И наконец вышел к одному из злачных мест. Ночью тут бордель на пополам с притоном, а утром обычная корчма.
— Фууу! А ну давай пошёл отсюда! Вали в канаву, из которой ты вылез. Из-за тебя моё заведенье насквозь дерьмом провоняет. Давай, пошёл! — Низкорождённый со смуглой кожей и тонким голосом как у кастрата, голосил, махая передником. — Ты оглох! Я щас метлу возьму и по горбу тебе надаю.
— Пасть закрыл!!! — На вежливость и расшаркивание у меня нет времени. — В этой помойке есть баня? Слышь, я к тебе обращаюсь, любитель масла!
— Да. Есть. — Тихо и чуть пришибленно ответил владелец.
— Отлично. Мне нужна бадья с горячей водой. Пока я совершаю омовение, пускай растопят баню. А прачки в это время пускай займутся моей одеждой. Прокипятят, постирают и заштопают. Именно в этом порядке! Как помоюсь, подай какую-нибудь похлёбку. Только поменьше пищевого концентрата добавляй. Сколько всё это будет стоить?
— Бадья четыре леи. Баня одна крона… — Корчмарь начал перечислять, загибая пальцы.
— Я тебя разве просил рассказать ценники? Тебя спросили сколько всё вместе будет стоить?!
— Пять с половиной крон.
— Вот тут десять. Две кроны сдачи. На остаток вызови цирюльника прямо в баню. Проконтролируй, чтобы, когда закончу, одежда была высушена. И хватит на меня пялится!
И почему с ними можно только так? Если к ним нормально обращаться, то они сначала поторгуются, потом начнут расспрашивать что произошло, затем предложат купить какую-нибудь хрень, которая только у них есть, попутно втюхивая ханку и потасканную девку, которую пользовал ещё основатель.
После бани и плотного обеда, обритый наголо и облачённый во всё свежевыстиранное, направил свои стопы к скупщику краденного. Откровенно говоря, я засыпаю прямо на ходу. Но сначала нужно сделать дела.
Скупщик жил и работал в помещении бывшего военного склада. Для закона и несведущих людей здесь была обычная лавка старьёвщика. Раньше, ещё до поступления в академию, но уже после побега из дома. Уличная шпана, с которой я якшался, свела меня с Хомом. Он не честнее других скупщиков, но, когда ему в руки попадает годная вещь, он умеет быть щедрым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На входе весело зазвенели колокольчики, которые сильно контрастировали на фоне железной двери толщеной в ладонь и с таким же массивным засовом. В просторном помещении только два длинных стеллажа. По правую руку стеллаж с самыми разными инструментами от молотков до отмычек. Если знать, что и кому говорить то можно купить и более необычные инструменты. Для абсолютно любого тёмного дела. По левую руку всё то, что можно съесть без относительного вреда здоровью. Различные концентраты, растворы, стимуляторы, выжимки, пищевые брикеты. По центру располагался прилавок с женщиной в годах. Если нужно что-то продать, то она осмотрит и выдаст вердикт. Если тебя интересует что-то чего нет на стеллажах, говори и тебе это покажут. Опять же нужно знать, что и как говорить.
— Добрый день. Я бы хотел купить изацитрат.
— Конечно. Какой вас интересует?
— Тот которого здесь нет.
Женщина не пошевелилась, но её палец дёрнулся, нажимая на кнопку под прилавком. Из кладовки показался крепкий мужик. Пристально рассмотрел меня и кивнул, позволяя пройти. Вниз вела небольшая каменная лестница, в конце которой обычное складское помещение. Мужик подвёл меня к одному из ящиков и открыл его. Крышка за мной закрылась, а дверь передо мной открылась. Пройдя по тёмному коридору, вышел в настоящие место скупки. По совместительству обиталище Хома. Тут вещей больше, чем в ином музее.
За высоким прилавком, отгороженный от клиентов толстенной решёткой сидел Хом в своей не изменой солдатской кирасе. Он её вообще никогда не снимает. Слухов об этом ходит так много, что и гадать не хочется.
— Здорова Хом.
— И тебе не хворать, малёк. Давненько ты не захаживал. — Медленно и чуть тягуче произнёс он.
— Повода не было.
— А сейчас значит появился?
— Да. Тот, кто со мной ими поделился, не носил с собой дешёвок. Так что я рассчитываю на честную цену.
— Дешёвка аль нет решать уже мне. Ведь ты именно за этим пришёл. Ладно выкладывай, что там у тебя.
В выдолбленное углубление в прилавке упал розовый шарик.
— Так, так давай посмотрим.
Хом взял шарик в пальцы, помяв и покатав его. Затем, надев монокль ювелира, внимательно рассмотрел его в свете лампы. После чего капнул сначала одним раствором, затем другим. В конце опустил его в стакан с прозрачной жидкостью.
— Хмм. Сколько хочешь?
Вот ведь жук. Сразу понял, что я понятия не имею сколько он стоит. Может это обычный жемчуг, а может редчайший камень, которых на Земле не существует. Я как ни как его из другого мира притащил.
Вопрос, заданный Хомом рассчитан на то, чтобы узнать в курсе ли клиент что находится у него в руках. И ведь наугад не скажешь. Назовёшь высокую цену тебе вернут товар со словами: — «Дешёвка. Не стоит ничего. Я могу купить, но только из уважения к вам». Назовёшь меньше, с тобой для приличия поторгуются и выдадут гроши.
— Скажу честно, без понятия насколько он ценный. Но я могу тебя заверить, его бывший владелец точно бижутерию с собой таскать бы не стал.
— Ты никак в макрушники заделался? — Всё так же тягуче спросил Хом.
— Сам знаешь, что не твоё это дело.
— Ты прав. Не моё дело. — Крутя шарик отозвался Хом.
— Скажи это жемчуг или может…
— Коралл. Это коралл.
— Сколько?
— Хмм. Дайка подумать. — Хом задумчиво посмотрел на шарик, затем на меня.
— Три сотни.
— Хом.
— Больше не дам. Если цена не устраивает, можешь идти в другое место. — Шарик лёг обратно в углубление на прилавке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот ведь! Видит, что мне деньги нужны и знает, что к незнакомцам не пойду. Ибо голова у меня на плечах не только для того чтобы в неё есть. Если он в лёгкую отгрузил три сотни сразу, значит он стоит минимум раза в четыре дороже. Можно конечно пойти в ювелирную лавку в городе, но там меня моментально повяжут, так как не документов на коралл, не подорожного листа, не сопроводительного письма от другого ювелира у меня нет. А без этого сбыт драгоценных металлов и минералов является незаконным.
