Кожаный не терял времени даром. Он, сместившись чуть в сторону от тела девушки, рванулся навстречу Сэму, уже выцелившему его. Выстрел прозвучал как пушечный залп. Широкое дуло "Марка II" вспыхнуло, и ускоренный магнитным полем снаряд понес кинетический заряд смерти, лишенный порохового следа, навстречу фигуре в шлеме. Но вся сила крохотного куска металла, вытолкнутого оружейным механизмом, пришлась на каменный пол подвала, когда кожанокурточный вдруг покатился кубарем в нескольких шагах от стрелявшего Ватанабэ.
Сын Кобаяси знал, что сейчас шансы его были невелики. Против огнестрельного оружия просто так не потягаешься. Но малая дистанция и спрятанная в рукаве раскладная дубинка могли помочь. Старый кэндоистский прием - кувыркнуться и атаковать с неожиданной позиции. Почти невозможно, на таком-то расстоянии, не против меча, а против пистолета. Но попытаться стоило.
Чувствуя, как трещит от напряжения все нутро, он резанул мерзкую ведьму по горлу, толкнул вперед, не давая толстяку выстрелить сразу, и запустил в полет тело, годами изнуряемое тренировками ради такой минуты.
Все происходило быстро, но странная причуда человеческого сознания растянула доли секунды, разорвала реальность, как это всегда бывает, оставив вокруг лишь обрывки чувств.
Звук выстрела и горячая струйка воздуха над ухом.
Ощущение кувырка.
Рука, нырнувшая в рукав и выпроставшая оттуда дубинку.
Стальной конус оружия самозащиты, летящий вперед и вверх вместе с распрямляемым телом.
Ожидание хруста сломанной кости и звука падения смертоносного оружия на пол.
Но все пошло неправильно. Дубинка рассекла пустоту, так и не встретив на пути человеческой плоти, скрытой тканью одежды.
А потом мотоциклетный шлем на его голове вдруг затрещал под ударом чего-то невероятно сильного. Настолько сильного, что голова, а вслед за ней и все его тело отбросило назад, к трупу ведьмы.
- А-а-а!
Противник плюхнулся на спину, выронив дубинку. Ошалело затряс головой, на которой звенел по ушам шлем, едва не расколотый ударом.
Ватанабэ препогано ухмылялся, выставив вперед свободную руку.
- Крепкая у тебя голова, - выразительно покрутил он пудовым кулачищем. - И, отдам должное, двигаешься ты быстро.
- Акх! - только и выдавил из себя едва не лишившийся сознания неизвестный.
-Знаешь чего... - Сэм откинул полу пиджака, обнажив кобуру на боку. - Как-то неприкольно с тобой играть, если ты так тормозишь.
Отточенным движением Ватанабэ убрал оружие и застегнул кобуру. Сидящий на полу и окончательно растерявшийся байкер приложил ладонь к шлему, что спас его мозги от сотрясения.
- Я ничего не понимаю... - промычал он почти страдающе. - Ты же выстрелил мимо. Зачем ты все это делаешь? Кто ты такой вообще?!
- Я-то? - в темноте подвала не было видно, как усмешка на лице Сэма стала еще кривее. - Я - змей, что тащит на хвосте Солнечную систему.
- Ч-что?
- Вставай.
Глава 4: Смерть - это лишь начало
Мегуми Канзаки была возмущена. Мегуми Канзаки была разъярена. Мегуми Канзаки была в одном шаге от того, чтобы уподобиться скандинавскому берсеркеру и порвать в клочки самодовольного выскочку и тирана, в самом категоричном тоне запретившего ей идти за ним в здание школы. Когда Ватанабэ остановил машину и ткнул ей под нос свой внушительный кулак со словами: "А теперь - сидеть тихо!", Мегуми готова была его покусать. Однако наглец и сволочь невозмутимо покрутил ручищей у нее перед лицом, нисколько не смущаясь подобной фамильярности, и пояснил:
- Вам там делать нечего.
- А можно поинтересоваться, - закипая, сказала девушка. - Зачем вы тогда меня таскаете с собой?
- Для красоты, - отрезал Сэм. - Вот что: возьмите с заднего сиденья чемоданчик.
И он отрыл дверцу, выбираясь на парковку возле главного школьного корпуса. Канзаки поймала себя на желании зашипеть подобно разозленной кошке и как следует заехать толстяку в глаз. Или хотя бы пнуть в зад со всей силы.
Тем не менее, стоило воздержаться от столь желанных актов возмездия и делать, как велел этот сатрап. Обернувшись, Мегуми протянула руку и взяла с заднего сиденья небольшой черный кейс, чуть поблескивавший металлом кодового замка. Выбравшись из машины следом за Сэмом, она поставила кейс на капот автомобиля и захлопнула свою дверцу. Получилось чуть сильнее, чем стоило бы.
Ватанабэ с равнодушным видом обошел машину спереди и положил кейс набок, начав вводить код на клавиатуре кодового замка.
- У вас, Крестоносцев, ведь есть боевая подготовка? - спросил он.
- Разумеется, - тон девушки был мрачен.
- Ну, мне-то откуда знать, - он сосредоточенно вводил цифры кода, но она буквально кожей чувствовала очередную издевку. - Вдруг у вас вместо строевой и боевой чаепития?
- Это вы сравниваете с тренировочной программой Инквизиторов? - попыталась нанести контрудар Канзаки, обидевшаяся за альма-матер.
- Ну, тренировки Инкизиторов... - безразлично поименовал свой отдел обидной кличкой толстяк. - ... Вам еще самой предстоит пройти. А вот Крестоносцы... Честно говоря, в отличие от большинства, я не воспринимаю вас как "последнюю военизированную организацию христианского мира". Вы не армия ни разу.
- Естественно! - воскликнула Мегуми. - Мы не хотим иметь ничего общего с военными старого времени. Мы подчиняемся только Церкви, мы строим обучение и быт совсем иначе, нежели...
- Нежели мирские военные старого времени? - он ввел код и взялся за ручку кейса. - А что вы о них знаете? Вам было-то, наверное лет пять, когда Явление случилось?
- Больше, - буркнула Канзаки.
- Пардон. Вот и скажите - видели вы хоть одного солдата в жизни? Вы знаете, как себя вели солдаты старого мира? Как они смотрели, думали, сражались? Вы знаете, каков был быт казармы двадцатого века? Какими были рядовые и офицеры? И главное - зачем?
- Только по книгам и фильмам.
- Я знал, что вы это скажете. А теперь объясните мне, с чего вы взяли, что дневные службы в церкви, столовые и общежития вместо казарм - это лучше? Насмотрелись на сержанта Хартмана и пришли в ужас? Вот почему вы думаете, что если вместо аромата несвежих портянок вас будет окружать запах ладана, что-то изменится в положительном смысле? Ну, будут солдаты вместо катания друг друга сапогами по полу отбивать поклоны. Ну, будут жить в тепличных условиях. Ну это же не солдаты.
- Это еще почему?
- Потому что в пансионе воина не обучишь, - Сэм хмыкнул и открыл кейс, стоя к ней спиной. - Это будет рафинированный ребенок с умением убивать. Ничего хуже нет на свете. Не надо путать превращение жизни в ад с тяготами воинской службы.
- То есть, по-вашему, все Крестоносцы - рафинированные дети с умением убивать?
- Ага, - коротко ответил Сэм. - Надеюсь, вы хотя бы последней частью моего утверждения спорить не будете? А то совсем уж нехорошо выйдет.
Он шагнул в сторону, и Канзаки увидела, что в кейсе, обложенные пластиком, лежат два пистолета "Марк II". Слегка неуклюжие стальные прямоугольники, перетекавшие в рифленые рукояти. Наиболее успешная модель ручного оружия со времен, предшествовавших Явлению. Над монументально возлежавшими на своих местах стволами примостились широкие толстые обоймы, вмещавшие тридцать пять крохотных металлических патронов.
- Это я к тому, - продолжил Ватанабэ. - Что мне интересно, учили вас управляться с этими штуками?
- Учили.
- Тогда держите, - он небрежно ухватился пальцами за лежавший справа пистолет, вынул его из кейса и протянул ей. - Вдруг да пригодится.
Мегуми протянула руку и взяла у толстяка пистолет. Рукоять легла в ладонь, в который уже раз создав ощущение непонятного комфорта. Канзаки словно надела недостающую половинку нижнего белья. Непроизвольно она отвела оружие чуть в сторону и прицелилась. При всех своих габаритах "Марк II", изготовленный людьми далеко не глупыми, весил не так уж много. По крайней мере, меньше, чем мог бы.
- Обоймы стандартные, - сказал Ватанабэ, глядя на нее. - Только вот не надо стоять тут и размахивать пушкой. Держите при себе на всякий случай, а я пошел.
- Может, все-таки соизволите объяснить? - риторически спросила Канзаки в широкую спину развернувшегося толстяка, зашагавшего к зданию школы.
- Не соизволите, - бросил он, не оборачиваясь.
Так она и осталась одна на школьной стоянке, с пистолетом за пазухой и в полнейшем неведении относительно цели посещения этого места. Прошло около пяти минут, и раздражение, сперва поднявшееся до верхней отметки на шкале ее терпения, понемногу схлынуло, уступая место размышлениям.
Размышления в голове варились самые разные, но в основном бегающие по извилинам мысли разделялись тематически на две большие группы: "Что, собственно, происходит?" и "Ватанабэ". И если в отношении первой группы мыслительные процессы работали вхолостую, то о толстяке Мегуми думала с неожиданной продуктивностью.
