от пола до потолка.
Я любовался видом вместе с ней.
— Нет.
— Почему нет?
— Я не очень хорошо умею сдерживать обещания.
Она подавилась глотком водки, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Я умру, — пробормотала она, прежде чем исчезнуть.
Сухое веселье наполнило меня, и я слегка покачал головой. Встреча с моей будущей женой прошла хорошо. Я никогда в жизни не насиловал женщин и не собирался начинать сейчас, хотя по какой-то причине мне хотелось саботировать этот разговор. Наверное, потому, что я уже был взволнован, а ночь только началась.
Елена стояла на кухне и разговаривала с Лоренцо, не сводя с него глаз. Ее длинные волосы были прямыми, и на ней было золотое платье, которое обтягивало каждый изгиб ее тела. Оно было слишком чертовски обтягивающим и получало достаточно взглядов от моих кузенов, при этом зля меня. Даже Лука посмотрел на нее с понимающей улыбкой, а затем протянул мне свое пиво в неприятном жесте.
Лоренцо выставлял себя полным идиотом. Этот человек был хладнокровным убийцей, но, похоже, нервничал, разговаривая с Еленой Абелли. В данный момент он потирал затылок и чертовски краснел — и просто представив себе Елену, привязанную к кровати Лоренцо в каком-то гребаном БДСМ сценарии, кровь Руссо обожгла меня изнутри.
— Все прошло гладко. — тон Джианны был сухим, очевидно, она подслушала мой разговор с Адрианой. — Зачем тебе понадобилось его приглашать?
Ее зрачки были настолько расширены, что их окружала лишь темно-коричневая полоска. По мне пробежала волна неудовольствия. Это вернуло меня в пятнадцатилетний возраст, когда я обнаружил, что безжизненные глаза моей мамы широко открыты.
— Кого? — мой вопрос был безразличен, но я уже знал.
Ее глаза сузились.
— Кристиана.
— Не твое дело, кого я приглашаю в свою квартиру, Джианна.
Я бы не пригласил его, если бы у меня была законная причина сделать это — и больше, чем Елена, практически пускающая слюни по нему вчера. У этого мудака было красивое лицо, и это раздражало меня больше, чем я хотел признать, что это интересовало Елену.
— Я не хочу, чтобы он здесь находился, Туз. — она наблюдала, как Кристиан разговаривает с моим дядей Джимми с кислым выражением лица.
— Спроси меня, если мне равно, — сухо ответил я.
Джианна возненавидела Кристиана с того самого момента, как встретила его. Часть ФБР находилась первой в списке причин, но она также была противоположностью агента во всех пониманиях. Она насмехалась над его перфекционизмом, а Кристиан гримасничал из-за ее отсутствия приличий.
Мягкий смех Елены просочился через комнату, ударив меня в грудь.
Мои челюсти сжались.
Лоренцо не был таким уж чертовски смешным.
— Ты смотришь не на ту сестру. Нужная вон там. — Джианна указала белым ногтем на Адриану, которая сидела на диване рядом с Бенито, поджав под себя ноги. — Она, наверное, уже оправилась от твоей угрозы изнасилования.
Я сухо выдохнул, когда Адриана захихикала над чем-то на телефоне Бенито.
— Она выглядит очень травмированной.
В ней было что-то холодное и бесстрашное, но, очевидно, мысль о сексе со мной была достаточно непривлекательной, что она поверила, что умрет от этого. Возможно, это хорошая угроза, которую я мог иметь в виду, потому что думал, что мне может понадобиться сильная угроза с ней.
Честно говоря, я думал о том, чтобы переспать с Адрианой в общей сложности ноль раз. Все мысли о сексе были только о ее сестре, особенно после того, как она вчера выгнула свою задницу против меня в универсальном способе, которые все мужчины понимали как добро.
Она не стеснялась дать мне понять, что позволит прикоснуться к ней, но я не мог не почувствовать намек на это, когда она положила свою руку на мою, и я ощутил ее кольцо. Она любила какого-то мужчину. Носила его дешевое кольцо на пальце, будто это бриллиант.
Горечь пронзила меня насквозь. Она хотела выбраться и собиралась использовать меня для этого. Когда я понял это, то почувствовал то, чего никогда не чувствовал в своей жизни: будто я был расходным материалом. И это вывело меня из себя.
Тем не менее «Ты меня уважаешь?» преследовала меня весь день и всю ночь по пятам своим мягким, нежным голоском. Куда бы я ни пошел.
Всегда был какой-то порок, который в конце концов убивал Руссо.
Иррациональность. Идиотизм. Склонность к незащищенному сексу с дешевыми проститутками. У моего отца была жадность в деньгах.
Я уже начал думать, что мой порок — Елена Абелли.
Я хотел трахнуть ее и погубить для кого-нибудь еще. Хотелось раздавить ей крылья, а потом снова сложить их вместе, чтобы она стала зависимой от меня. Я хотел, чтобы она нуждалась во мне. Это темное, собственническое и опасное чувство охватывало меня каждый раз, когда она пересекала мой путь.
Елена Абелли была моим пороком, и блять, если я позволю этому убить меня.
Тем не менее, желание попытаться трахнуть ее из моей системы поглощало меня, независимо от того, хотела ли она, чтобы я был кем-то другим. Это зуд, который необходимо почесать. И когда я закончу с ней, она никогда не вспомнит другого.
Джианна покачала головой, глядя на меня сверху вниз, хотя она была на фут ниже, даже на каблуках.
— Это ужасная идея, — сказала она.
— Что?
— Переспать с Еленой.
Иисус.
Отец Елены стоял в трех футах от нее, хотя был слишком погружен в разговор, чтобы расслышать.
— Джианна, — предупредил я.
— Что? Это то, о чем ты думал.
— И о чем я сейчас думаю?
Джианна считала себя ясновидящей, когда находилась под кайфом, а это случалось довольно часто.
Она поджала губы.
— Что хочешь меня задушить.
Мои брови поднялись в согласии, когда я сделал глоток виски.
— Не понимаю, как у меня с тобой был секс, — сказала она, со вздохом наблюдая за вечеринкой.
Я тоже не знал, хотя чувствовал только облегчение оттого, что именно она все это затеяла. По правде говоря, мы были так пьяны, что почти ничего не помнили.
Мой взгляд упал на Тони, с которым, казалось, разговаривала его мама. То, что он привёл Дженни, которая на данный момент пыталась продать моей тёте товары Мэри Кей[20], было всего лишь забавным развлечением.
Джианна начала удаляться, но прежде чем я понял, что делаю, я схватил ее за руку и спросил:
— И с чего вдруг это плохая идея?
Я не смотрел на нее, но чувствовал ее грустную улыбку.
— Потому что ты в нее влюбишься, — сказала она. — А она не полюбит тебя в ответ.
ЕЛЕНА
Болтовня была негромкой, а Элвис
