Оторвавшись от её губ, я заглянул в ясные, чистые глаза.
— Я люблю тебя, Лили. — Эти слова, что я носил в себе долгие-долгие месяцы, может, даже годы, просто и легко соскользнули с моего языка.
Лили удивлённо моргнула и по привычке закусила губу.
— Давно? — осторожно спросила она, её глаза заблестели от подступающих слёз.
— Давно, — прижавшись к её лбу своим, подтвердил я.
Её раскрытая ладонь, легла мне на щёку, отстраняя от себя, чтобы она смогла видеть моё лицо. Пальчики нежно очертили мои скулы и задержались на губах.
— И я люблю тебя, Честер Бейл, — уверенно, без тени сомнения в голосе сказала она.2fb12f
— Как официально, — попытался пошутить я, тогда как горло сжало от чувств. Казалось, слишком долго я ждал этих слов от неё. А когда-то даже и не надеялся услышать.
И это не было её обычным: Я люблю тебя, Чест. Ты самый лучший друг на свете, Чест. Чтобы я без тебя делала, Чест…
Нет, всё было иначе, её интонация была другой и то, как она это сказала, как она подчеркнула всю чувственность своих слов, заставило всё внутри у меня перевернуться.
Было что-то правильное в нашем признании, именно в этот момент, когда мы лежали вот так, соединённые в одно целое не только физически. И без всяких преград. В этом было большее. Лили всегда была большим для меня. Всегда. И… навсегда.
И теперь я задвигался, сначала медленно, неторопливо, постепенно увеличивая темп и силу своих толчков, чувствуя, как она двигается вместе со мной, в едином ритме. Я уткнулся ей в шею, губами и языком лаская нежную кожу. Руки легко подхватили её под ягодицы, приподнимая над кроватью и притягивая ближе, когда я переместился, опираясь на колени, чтобы усилить проникновение, сделать его ещё более интенсивным.
Мягкий свет комнаты ласкал её тело, раскрытое передо мной. Я видел, как двигается мой член в ней, слышал, как она постанывает в ритм моим толчкам, чувствовал, как она сжимается вокруг меня, приближаясь к оргазму. Это было самое прекрасное зрелище. Самое чувственное и самое эмоциональное.
Лили не была идеальна, но только не для меня. Я любил каждый сантиметр её души. Я любил её всю, такой, какая она есть. И был счастлив, что меня любят в ответ. Но не как друга. Как мужчину.
Коснувшись её клитора, я начал поглаживать его, замечая, как меняется интонация её тихих вскриков и стонов. Я принялся двигаться медленнее, но более резко и более глубоко проникая в неё.
— Пожалуйста, — закрыв глаза, прошептала она, сама не до конца понимая, о чём просит. — Пожалуйста. Я уже… близко…
— Да, Лили, сейчас, — я тоже закрыл глаза, сосредотачиваясь на её ощущениях, и пытаясь оттянуть своё собственное освобождение. — Кончи для меня.
Она что-то согласно прошептала, а затем вскрикнула, двигаясь мне навстречу, пока мои пальцы играли с её центром.
Лили выгнулась, стоило желанному оргазму накрыть её с головой, слепо цепляясь за меня, пытаясь притянуть ближе. Но я, дав ей освобождение, потянулся за презервативом. С недовольным вздохом, покидая её тело, я разорвал упаковку, и через несколько секунд уже снова был в ней. Двигаясь, не сдерживаясь, стремясь к собственному удовольствию.
Лили притянула меня к себе, безостановочно целуя и шепча о том, как сильно любит.
Я зажмурился от глубины переполнявших меня чувств, ощущая, как рушится моя сдержанность. Кончая, я врезался в Лили жёстко и яростно, пока не почувствовал себя окончательно опустошённым.
Перекатившись на бок, я провёл ладонями по обнажённой спине Лили, она слегка вздрогнула от удовольствия, и я почувствовал, как её кожа покрылась мурашками. Улыбнувшись её реакции, я притянул Лили к себе, целуя долго и крепко.
Она оторвалась от меня, чтобы сделать вдох.
— Вау, — она зажмурилась, широко улыбаясь.
— Что "вау"? — уточнил я.
— Ты — "вау", я — "вау", всё происходящее тоже "вау", — посмеиваясь, перечислила она.
Я прижался губами к её шее, пряча ответную улыбку, слегка посасывая и покусывая горячую кожу.
— Слишком много событий для одного дня, милая? — спросил я, не прерывая своего занятия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ага, — протянула она, вздыхая, не способная в данный момент на более здравый ответ. Не тогда, когда я сосредоточен на том, чтобы доставить ей удовольствие.
— Я сейчас, погоди минуту, — шепнул я, вставая и уходя в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Вернувшись, я обнаружил зарывшуюся в одеяла Лили. Она откинула край, любезно приглашая меня присоединиться к ней, что я и сделал с превеликим удовольствием. Она тут же обвилась вокруг меня и опустила голову мне на грудь.
Лили Айден в моей постели. Обнажённая. И даже не пытающаяся никуда сбежать. И мы только что занимались любовью. Мог ли я ещё недавно подумать о таком? Разве что в откровенных снах, навеянных отчаянием безнадёжно влюблённого друга.
Пальцы сами собой зарылись в волосы Лилиан, лаская затылок.
— Я люблю тебя.
— Скажи ещё раз, — попросила она.
— Я люблю тебя, — послушно повторил я и, коварно улыбнувшись, добавил. — Твоя очередь. А то я что-то много сегодня говорю.
Посмеиваясь, она приподнялась на локте и, наклонившись, легко поцеловала.
— Люблю…
Эпилог
Полгода спустя
Лили Айден
Школа гудела, как настоящий улей. Сегодня здесь без сомнения собралось почти всё население Абердина, а также всевозможная родня, приехавшая чёрт знает откуда. У нас был выпускной.
До свидания, школа, здравствуй взрослая, отдельная от родственников жизнь. Как-то так.
Наверное, именно поэтому мы с Честером решили оторваться от родни и уехать подальше от дома, вот и подали документы в Северо-Восточный Университет, который, на удачу, принял нас обоих. Так что после непродолжительных каникул, нам предстояло обучаться в его стенах: мне — не особо серьёзной, но приятной и понятной для меня истории искусства, Честеру — архитектуре. Он мог бы пойти по стопам отца и отправиться на юридический факультет, но выбрал то, что было ему ближе, а я была готова поддержать любое из его решений.
Мы сразу отвергли вариант с разными Университетами. О том, чтобы разъединиться, разъехаться по разным концам страны, даже речи не шло. Мы вместе с трёх лет, нам сложно расставаться надолго, тем более теперь, когда мы только-только обрели друг друга в другом, более близком, любовном плане.
— Эй! — Перед моим носом щёлкнули пальцами с идеальным маникюром. — Вернись в реальность, Лил!
— Я просто не верю, что это всё происходит с нами, — пробормотала я, отводя от своего лица руку Фионы. Эта нахалка как всегда не церемонилась.
Впрочем, её парень тоже не страдал излишней вежливостью.
— Лили, надо улыбаться! Улыбайся, когда тебя фотографируют, ты нам всю картину испортишь. Представь, будем потом пересматривать фотки с выпускного, а там ты — с отсутствующим взглядом, унылая и задумчивая. Так что улыбайся! — громко возмутился Пол, размахивая фотоаппаратом. — Эй, Честер, сделай что-нибудь уже, что б она улыбнулась.
— Только сделай качественно, — с умным видом добавила Фиона, — чтоб улыбка намертво приклеилась к её губам. Желательно сохранить эффект до самого вечера.
Я закатила глаза: то ли возмущённо, то ли обречённо. Чего, спрашивается, пристали?
— Боюсь, тогда нам надо уединиться, — обнимая со спины и покачивая меня в своих руках, ответил Честер.
Он поцеловал меня в затылок. Я спиной чувствовала, как он вздрагивает от сдерживаемого смеха. И невольно захихикала в ответ.
— Вот так и замри, — крикнул Пол, щёлкая фотоаппаратом.
— Блэквуд, папарацци из тебя никакой, — вздохнула Фиона.
— Грэг, — выдохнул мне в ухо Честер, выпуская меня из объятий.
Я развернулась к подошедшему отцу, за которым плелась моя мать со своим очередным бойфрэндом. Она приехала всего на день, а уже сумела внести суматоху в жизни окружающих. Флоранс была из той породы матерей, похожих на разноцветный фейерверк, врывающийся в твою жизнь, словно вихрь, и оставляющий после себя пустоту и растерянность. Рене всегда приезжала стремительно и с подарками, тискала меня и зацеловывала, а потом так же стремительно уезжала. Во мне слишком много было от Грэга — приземлённого, основательного, консервативного. И, задумываясь о будущем, я решила, что никогда не буду такой матерью для своих детей.
