- А-а, теперь-то вы здесь, госпожа Бирг! Теперь, когда вам тут делать нечего. А может, нечего было с самого начала? Может, напрасно вы предпочитаете действовать врозь с патрулями стражи? Где вы были, когда тварь напала на этого человека? Мыслимое ли дело доверять охоту на такое существо девице, когда и мужчины не могут справиться с ним...
Люди, которые до сих пор так и не разошлись, стали оборачиваться к Ярле.
"Ты уж определись, - мрачно подумала она, обращаясь беззвучно к Воллету, - или тут кара за грехи от Творца мира, и ждать надо, пока он милостью своей избавит, или все-таки собственными силами с тварью справляться - девицам ли, мужчинам, кому угодно".
Но это мысленно можно первого священника на противоречиях ловить, а вслух ни за что нельзя с ним пререкаться. Но и промолчать нельзя - это все равно как согласиться с ним.
- Охота - не самое простое дело, отец Воллет, - с холодной почтительностью отозвалась Ярла.
Воллет такой взгляд на нее метнул, что, кажется, истинное значение этих слов понял. "В противостояние с тобой вступать не собираюсь, но и нападки покорно не буду сносить",- такое оно было, истинное значение. Но это Воллет понял, а не толпа. Люди, когда в толпу превращаются, вообще мало что понимать способны кроме самого поверхностного. Где уж ей, толпе, к примеру, явное противоречие в словах первого священника уловить... Она одно слышит: отец Воллет против охотницы говорит - и не зря, видно. Тут же ропот поднялся, не то чтобы совсем враждебный, но неодобрительный: "Охотник... убийца".
Воллет хотел было продолжить свой монолог, адресуясь к Ярле, но сотник Герен все-таки сделал то, что собирался - отвел ее в сторону, на всякий случай сказав во всеуслышание, что им надо посоветоваться и - опять же, на всякий случай - извинившись перед Воллетом. Первый священник, потеряв своего оппонента, не потерял присутствия духа и стал произносить речь, обращаясь к горожанам.
Стражники между тем закончили осмотр места происшествия и помогли перенести тело погибшего в дом. Женщина все рыдала взахлеб, и кто-то твердил, что надо увести ребенка, твердил и твердил, вместо того, чтобы взять и увести.
Воллет вдохновенно вещал перед небольшой толпой, не желая успокаиваться. Хотел выплеснуть инстинктивную неприязнь двухбережника к видуну? Преследовал какие-то другие, более личные мотивы? Так или иначе, он дошел до того, что рухнул на колени и начал воздевать руки к небу, восклицая, что его прямо сейчас посетило некое откровение. Небольшая толпа в ответ издала что-то похожее на дружный полувздох-полустон.
- Ваша охота прошла впустую? - спросил Ярлу Герен.
- Можно сказать и так. Я видела зверя и стреляла в него, но со слишком большого расстояния - побоялась упустить из виду. В итоге промахнулась.
Скрывать свой промах она не собиралась. Это было бы позорно. Но говорить о нем Ярла старалась просто как о свершившемся факте, без извиняющихся интонаций. Хватит с нее того, что в душе она чувствует за собой вину... Это чувство, не лучшее из чувств, как знают все видуны, вцепилось в нее и, похоже, не желает отпускать. "Был ли промах-то? Или нужен тебе этот зверь живым пока?.. А человек погиб. Не из-за тебя ли?.."
Но Герен услышал не весь этот поток самокопания, а только "в итоге промахнулась", и коротко кивнул. Как мастер своего дела он знал, что когда имеешь дело с убийцами людей, будь они человеческого племени или нет, с ночными преследованиями и с оружием - ситуации возможны всякие. Относительно Ярлы с выводами сотник не торопился. Но посокрушался на свой счет:
- Мои люди были неподалеку и услышали шум, но не успели ни вовремя прийти на помощь, ни понять, в каком направлении скрылась тварь.
Герен поговорил еще немного о том, что хорошо было бы выследить зверя днем. Эта мысль все не оставляла его. Ярла и сама ухватилась бы за нее, если бы имелась хоть малейшая зацепка - ну, скажем, если бы стражники действительно заметили, в какую сторону побежал зверь, расправившись с последней жертвой. Но он явно ушел невидимым.
По всем подряд подвалам да чердакам не станешь шарить. К тому же, зверь на день может и за город убраться, притаиться в любой норе. Охотничье чутье, которое и ночью-то, случается, слабеет, как сегодня, днем еще тише становится. Днем почти на одно только видунье зрение приходится рассчитывать, но для этого хотя бы какие-то предположения о месте поисков нужны.
В таком духе Ярла отвечала Герену, про себя, впрочем, не сомневаясь, что в этой вот части города, вокруг злополучного пустыря, сотник и его люди все равно и по чердакам, и по подвалам лазить станут. Но ни отговаривать Герена, ни напрашиваться на совместные поиски Ярла не стала. Одну подсказку все-таки даже сейчас давало ей чутье: как раз в этих окрестностях зверя теперь нет.
К Ярле и Герену подошел глава лореттского старшинства Орвен Кейр - они и не заметили, когда прибыл он. Поздоровался, бросил косой взгляд через плечо на Воллета, который все еще разглагольствовал перед народом.
- Госпожа Бирг, мы с вами работать продолжаем... несмотря ни на что, - сказал Кейр Ярле и снова покосился выразительно на первого священника. - Постараемся, чтобы это... слишком далеко не зашло. То есть... какой бы то ни было неприязни против вас среди горожан не допустим.
- Да, - кивнула Ярла.
Пусть Кейр понимает это как угодно. Еще не хватало - становиться причиной "неприязни среди горожан" или распри между местными власть имущими. Вляпалась же она в этом Лоретте не пойми во что! Нет бы сделать свое дело да уехать... Но говорить все это главе старшинства Ярла, конечно, не собиралась. И вообще не собиралась продолжать разговор, поэтому и отделалась ничего не значащим кивком.
За эту ночь Ярла устала, причем не только физически. Сейчас ей просто необходимо было вернуться на постоялый двор и несколько часов поспать.
8. Крушение и обретение
Едва Ярла переступила порог своей комнаты, как заботливая Саулина, по утрам раньше всех на постоялом дворе поднимавшаяся, уже принесла ей горячей воды и спросила, позавтракает ли она в столовой или у себя. Но Ярла отказалась от завтрака вовсе - ложиться на полный желудок не любила. Попросила только травяного чаю. Не дожидаясь, когда заказ будет выполнен и не запирая двери, задернула занавеску, специально в одном углу комнаты приспособленную, и принялась за мытье. Выйдя из-за занавеси, обнаружила на столе поднос с дымящейся глиняной кружкой и несколькими ломтями поджаренного хлеба. Саулина на всякий случай все-таки заказ дополнила. А зашла тихо, точно мышка - Ярла, умываясь, плескаясь в воде, и не заметила, когда.
Устало улыбнувшись, Ярла пожевала хлебный ломтик, выпила чай и свалилась в постель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
