— Дай мне слово, Софи.
Но я не могла его дать просто потому, что все слова застряли в горле. В голове вспыхивали отвратительные картинки, вплоть до тех, что я сейчас действительно застряну в мире теней, а весь мир полыхнет от адского пламени двоедушника.
— Всего лишь слово, я не прошу большего.
Мне страшно было давать такого рода обещания, но и ничего другого я сделать не могла. Если Лео не отрежет Аннабель от своей магии, мне бесполезно с ней бороться. Она снова обратиться в пепел и исчезнет, а я упущу единственную возможность снять проклятие. Меня трясло. Кожа то вспыхивала, то леденела от страха.
— Софи, — продолжал настаивать Лео с мрачным выражением лица. Он с каждой секундой терял ко мне доверие, которого и до этого момента было не так уж и много.
— Обещаю.
— Так-то лучше. К слову, если все еще сомневаешься в своей победе, то я и в этом могу помочь.
— Как?
— Я всего лишь приблизился к тебе, а магия моя уже встрепенулась. Как думаешь, что будет, если я тебя…
Лео не договорил, а сделал еще один шаг навстречу и коснулся руками талии. Магия начала раскачиваться и постепенно громыхать внутри. Я растерялась, пытаясь разобраться с новой силой и подчинить ее себе. Он же воспользовался моментом и коснулся моих губ. Под кожей пробежали электрические разряды. Магия Лео льнула к нему, а тот пользовался этим и сначала очерчивал теплым языком контур губ, а после углубил поцелуй. Мое тело рассыпалось на тысячи осколков, будто взорвавшись. Лео целовал жадно, необузданно. Я ощутила вкус зимней вишни и случайно позволила стону сорваться с губ. Он в ответ улыбнулся и отстранился. Плавным движением руки заставил свечу полыхнуть.
Горло защипало. Я возвращалась в мир живых.
Глава 28
Аннабель
Осень 1921 г.
Изуродованное тело Ноа несколько дней пролежало на сырой земле, и никто из них даже не попытался притронуться к нему. Сочувственные взгляды окружили меня со всех сторон, когда я вышла из дома и направилась к нему. Мой муж. Моя любовь. Они позволили тебе погибнуть. Они не защитили твою честь. Не заступились. Не отомстили.
Боль разрывала грудь. Хотелось вырвать кровоточащее сердце и положить его в руки Ноа. Пусть заберет его с собой. Пусть будет упокоен с ним.
— Аннабель. — Элизабет коснулась моей руки.
— Почему он до сих пор лежит здесь?
— Я подумала, что ты захочешь сама упокоить его душу.
— И поэтому вы не переложили его в дом? — закричала я, взмахнув руками. Мне хотелось воззвать их к совести. Заставить почувствовать хоть каплю тех чувств, что бушевали во мне. Но они молчали, отвернув головы. Не опустив. — Вы предали одного из своих, лишь бы эти не объявили войну? Трусы!
Рыдания вырвались из горла, стоило мне приблизиться к Ноа. Моя любовь. Что сделали с тобой эти твари? Сколько зла причинили твоей светлой душе? Как измывались над тобой, прежде чем привести домой? Ты предупреждал. Всех нас предупреждал, что с тварями нужно общаться так, чтобы они боялись взглянуть в сторону деревни. Каждое твое слово — чистая истина. Но они не слышали. Не хотели слышать.
* * *
Я упокоила душу Ноа, задула свечи и отправилась к Элизабет. Ее дочери встретили меня возле дверей и одарили сочувствующим взглядом. Очередным. Я заглянула в глаза Майи, в надежде, увидеть раскаяние. Но его там не было. Девица совершенно не чувствовала свою вину. А ведь именно она не спала нашего малыша. Потому что слишком высокомерна для использования магия. Или не захотела снизойти до меня.
Наш мальчик. Ты не успел увидеть этот мир. Не успел поймать солнечные лучи, поиграть с лошадями и обучиться у ворчливой Маргарет. Ты бы стал следующей главой клана. И все бы слушали тебя, внимали каждому слову. Ты бы отомстил за отца. За каждую пролитую мою слезинку.
И снова слезы текли по щекам. Снова боль расползалась по всему телу, охватывая каждую клеточку. В памяти вспыхивала кровь. Много крови, что потоками лилась из меня. Вместе с ней и утекал смысл жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты призовешь волков к ответу?
— Аннабель, — вздохнула Элизабет, откладывая пряжу. Удивительно, как хладнокровно она отнеслась к нашей беде.
— Волки обязаны понести наказание. Мы должны уничтожить их лагерь и убить каждого, кто причастен к смерти Ноа.
— Я не стану отправлять людей на смерть. Мы обе знаем, что Ноа не следовала нападать на лагерь волков. Он убил волчиц, волки в ответ убили его.
Меня возмущала ее хладнокровность и спокойность. Словно она не росла бок обок с Ноем. Не делила еду, воду.
— Отправься к предкам и проверь его.
— Аннабель, Ноа не отправился к предкам.
И вновь этот сочувствующий взгляд.
— Почему ты ничего не сделаешь? Почему стоишь напротив и смотришь так, словно я наглая ведьма, пытающаяся выбить очередную порцию ужина? Ты обязана защитить нас. Обязана объявить волкам войну и убить каждого! Мой муж мертв! Мой ребенок мертв! А ты сидишь здесь, в тепле и сытости, и занимаешься невесть чем.
— Не смей указывать мне. Я знаю кто я и чем обязана заниматься. Ноа молча пошел на риск, ввел меня в заблуждение и задурил голову. Чего ты ожидала от его действий? Аннабель, он убил детей! Ни в чем неповинных детей.
— Мне мерзко оставаться здесь.
Я вылетела из дома, не в силах больше слушать эту пустые оправдания. Куда бы я ни посмотрела, то всюду видела счастливого Ноа. Вот он несет воду к нам в дом, вот натачивает лезвие любимого ножа и откидывает мокрую прядь со лба, вот несет охапку полевых цветов. Ее смех гремит в голове, а мягкие руки ощупывают бока. Я чувствую каждое прикосновение, горячее дыхание. Ноги уносят меня подальше. От деревни, от глупых ведьм. Никто из них не проявил поддержку. Никто не захотел успокоить убитую горем женщину. Они просто продолжили жить. Предатели.
Ноги вязли в мокрой земле. Я шла, не обращая внимания на холод, голод и опустошение. В руке сжимала нож Ноа. Подальше. В самую глубь. Чтобы никто не нашел. А разве кто-то станет.
Сотни мыслей отвлекали от происходящего. Я цеплялась за каждую, лишь бы не вспоминать пустые глаза Ноа и кровь. Мой малыш.
Меня шатало. Горе обрушивалось все сильнее, окатывая ледяной водой. Беспощадный дождь хлестал по щекам, словно напоминая, что больше не кому обо мне позаботиться. Я рухнула на колени, зачерпала землю, умоляя дать ответ на один единственный вопрос:
«За что?»
Отчаяние перемешалось со страхом. Небо, затянутое черными тучами, громыхнуло. Бронзовая молния разрезала его. Из не откуда появился густой плотный серый дым. Он медленно подползал к оголенным щиколоткам и плавно поднимался к лицу. Я смахнула со щек слезы и оглянулась. Дым игрался с волосами, то запутывался в них, то вскидывал пряди. Сладчайший аромат коснулся обоняния. Я вдохнула, не обращая внимания на саднящее горло. На миг стало так спокойно и легко. Мне хотелось затеряться в этой магии. Напиться ей, как одной из настоек Джесс. Позволить проникнуть под кожу, приручить, использовать.
Внезапно что-то в воздухе замерцало. Какие-то насекомые, наверное, бабочки, порхали, кружась в танце. Дым боязливо отступил. Я даже и не заметила, как в его объятиях было тепло и уютно. Теперь же вновь крупная дрожь ударила по телу.
Бабочки то улетали, то возвращались. Я боялась сдвинуться с места, хотя, казалось бы, самое страшное уже произошло в моей жизни. Мне захотелось разобраться в своих чувствах, прежде чем следовать за бабочками.
С чем связан страх? Боязнь смерти? Но ведь она для меня наилучший исход. Я вновь встречусь с Ноа, пускай и в мире теней. Но… я не попаду туда. Ведь прилежная и покорная ведьма никогда не станет пользоваться черной магией, а я была одной из таких. Вот с чем связан этот страх: я боюсь умереть и отправиться в мир предков.
Зачем мне вечность, если в ней не будет Ноа?
Нет.
Я должна воспользоваться этой сладостной черной магией, чтобы обеспечить себе жизнь в мире теней.
