И, прежде чем мы успели опомниться, он подхватил портфель и свалил в коридор, откуда спустя совершенно никчемные четыре секунды донесся звук открываемого замка.
— Даже не проводила, — грустно вздохнула мама на саму себя.
— Он уже не здесь! — хохотнул я. — Побежал историю вершить, и проводов наших все равно бы не заметил.
— А ты хитрый! — переключилась на меня мама. — Взял и выбил себе издание на Западе под шумок.
— Мне с холериками просто — я же сам такой же, — пожал здоровым плечом и вздохнул. — Хотел его попросить меня с Никитой Сергеевичем познакомить, но не успел.
— А зачем он тебе? — опасливо спросила мама.
— Нифига себе «зачем»! — опешил я. — Живой исторический персонаж, глава государства, да у меня к нему миллионы вопросов общечеловеческого, исторического и геополитического свойства! А он ведь старый, вдруг умрет скоро и все, буду всю жизнь локти кусать, что такой шанс упустил!
— Наталья, с него домашний арест сняли ещё в начале февраля, — вторгся в беседу дядя Толя.
— Так это все радикально облегчает! — обрадовался я и пошел звонить интенданту приёмного деда с просьбой пустить мальчика посидеть на коленках (метафорически) у дедушки Хрущева — Вилка же для родителей просто машинистка, и плевать, что все всё понимают — мы теперь натурально семья шпионов!
* * *
Дед Паша обещал «подумать», а мы с родней и Виталиной погрузились в «Москвич», усадили дядю Толю за руль и поехали к ГУМу под адресованные Вилке уговоры сидящей спереди мамы:
— Виталина, я понимаю, что тебе неловко принимать подарки от малознакомых людей, но мы с Сережкой так же, как и ты, на сто двадцать рублей в месяц зарплаты жили много лет. Я-то швея, самостроком себя обеспечивала так, что все вокруг завидовали, но ты-то машинистка. Молодая, красивая, так чего стесняться-то? У нас денег столько, что девать некуда, Сережка вон… — осеклась и спросила. — Когда прудом заниматься будешь?
— Завтра, я Сережу на прием записала, — тихо ответила вместо меня старательно отыгрывающая стеснительную «серую мышку» Вилка.
— Молодец, — умиленно улыбнулась ей мама и снова затарахтела. — Так вот, Сережка уже на инфраструктурные проекты замахивается, чтоб избыточную монетарную массу куда-то деть, настолько она ему покоя не дает.
Семья радостно заржала — «избыточная монетарная масса» у нас главный домашний мем — и Виталине ничего не оставалось, кроме как тихонько подхихикивать.
А массы этой пока я в больнице лежал накопилось просто охренеть — триста с хвостиком тысяч рублей, и при этом последний транш получился за сотню. То есть — дальше будет «капать» еще больше. Тане — завели для нее отдельную книжку — тоже от «Союзмультфильма» за «Мамонтенка» пара сотен, но уже не тысяч, пришла. Гордится страшно, а ее ведь и в титры добавят.
— Я просто не очень люблю платья, — предприняла очередную заведомо провальную попытку слиться Виталина.
— Это Сережка на тебя дурно влияет! — показала мне кулак родительница. — Ходит как Гаврош!
— Это несправедливо, — спокойно одернул я ее. — Ты ведь сама меня одеваешь.
Мама покраснела, Вилка благодарно на меня покосилась. Увы, надолго родительнице смущения не хватило:
— Ну и что? Просто ты в нормальном не ходил! Вот сейчас один раз попробуешь…
— И осознаю, насколько наша текстильная промышленность хуже буржуйской.
Мама опять осеклась.
— Народ в ширпотребе ходит — и я так буду делать, — продолжил я. — Один раз, в честь свадьбы, я согласен, но это — все.
— И на том спасибо, — вздохнула мама.
Вилка издала едва слышимый облегченный вздох. Это она зря!
— Но Виталину Петровну приодеть нужно, в этом я с тобой согласен, — ехидно заявил я.
Девушка смерила меня уничтожающим взглядом, а мама оживилась и вернулась к уговорам. Отключив слух, взял валяющуюся под задним стеклом машины «Правду» — с утра не читал, а потом времени не было, вот и прихватил. Пробежал взглядом, подавил желание самодовольно покивать маленькой статейке о новых сортах слив. Маньяк Сливко — всё! Инфобомба работает! Но вторую я теперь скинуть не могу — наружка же. Ничего, я к такому повороту был готов, поэтому все критически важное сунул в первую. Остальное я могу либо выдать легально после соответствующей "подводки", либо попасть прямо на место происшествия сам, ногами, приведя за собой злое КГБ. Все по-прежнему хорошо, короче.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отложив газетку, вышел из машины, взял Танину ладошку в здоровую руку, и мы пошли смотреть на особо секретные закрома Родины. Нет, это не склад, это — магазин для иностранцев. Формально, разумеется, но сувениров здесь полно — матрешки, самовары, балалайки, шапки-ушанки и вот это вот все. Охереть, это что, «Диор»? И вправду он! Две с хвостиком тыщи. А вот и «Шанели», костюмчик за 899 рублей.
— Дядь Толь, давайте быстро по костюму выберем, а потом пойдем на железяки смотреть, — указал в сторону отдела с электроникой. — А дамы пускай развлекаются.
— Согласен! — благодарно посмотрел на меня отчим.
Выбрали — за два костюма 920 рублей. Кучеряво живем! С облегчением оставив дам наслаждаться шмоточным раем, мы с отчимом отправились за оборудованием. Магнитофон, усилок, микрофон и куча мелочевки, которую потом разберем на запчасти — нужно искать толкового адепта паяльника, схемы-то в голове есть — часть потребного оборудования еще просто не существует, а мне дисторшн рано или поздно понадобится. Смешно, он в эти времена скорее баг, а не фича, и проистекает из нищеты и на ладан дышащего оборудования. Исправим! Ой, почти четыре косаря! Пофигу, еще берем гитару со звукоснимателем в мягком чехле и набор шнуров. Все, хватит!
Сложили все в тележку и вернулись к женщинам как раз вовремя, чтобы увидеть вышедшую из примерочной Вилку в черном вечернем платье со среднего размера декольте и подолом чуть выше колена.
— Какая красавица! — ахнула мама.
— А я такая же стану, когда вырасту? — светящимися глазами глядя на секретаря, спросила Таня.
— Ты лучше будешь, — улыбнулась ей Вилка, старательно демонстрируя, насколько ей в таком виде неловко.
— Еще нужно что-то на шею, сережки и туфли! — решила мама.
Вздохнув — опять стояк — оставил отчима терпеть, а сам вышел из отдела и уселся на лавку в коридоре, прикрыв глаза. Спокойствие и равновесие!
Из ГУМа удалось выбраться только спустя полтора часа, когда из громкоговорителя раздалось предупреждение о скором закрытии магазина. Багажник и частично салон были нагружены, что называется, «с горкой». Зачем? Ладно, мама дорвалась, пусть развлекается, рано или поздно ей надоест спускать избыточную монетарную массу на тряпки и ювелирку. Довезли Вилку вместе с кучей свертков и коробочек до дома — она через два квартала от нас живет, в скромненькой, безликой «однушке» на третьем этаже — сразу видно конспиративную квартиру. Родительница сделала вид, что не понимает, и пообещала заняться ремонтом в жилище девушки. Вилка уже смирилась, поэтому спорить не стала и пытаться. Попрощались до завтра и поехали домой. Разгрузились, мама прикинула не меня пиджак, и, не откладывая в долгий ящик, засела его дорабатывать под мою «однорукость» — чтобы нормально сидел с повязкой. Оставив с ней в гостиной дядю Толю, повел сестренку в комнату, смотреть программу «Время».
— «…Пятнадцатилетняя работа над новым лекарством успешно завершена. От изжоги избавилось 978 человек из 1000. Советская медицина совершила очередной прорыв мирового значения! Коллектив фармацевтов, ответственных за открытие, представлен к государственным наградам…»
Хе, Омепрозол успешно достигнут! А "пятнадцать лет" — очевидная "утка" для зарубежных партнеров — нельзя же признаться, что взяли из мутной бандерольки уже готовую формулу? Ждем во всех аптеках планеты, а «коллектив» — на церемонии вручения Нобелевки.
Перед сном, наложив на себя руки в ванной, наконец-то избавился от призрака Вилки в вечернем платье в голове. Вернувшись в комнату, пожелал закрытому шкафу («Так уютнее!») спокойной ночи, получил приглушенное дверьми ответное пожелание, выключил свет и улегся на диван. Тане там не душно — в ногах оставляет щель.
