Когда Люк ушел, Рине казалось, что она уже много часов сидит в тускло освещенной гостиной. Взгляд на часы убедил ее, что она говорила с Люком всего пять минут. Тут Рина услышала, как со склада подъехал Дэн. Она вышла на портик встретить его, чувствуя, как с сердца свалилась большая тяжесть.
— Входите, Дэниел, — пригласила она. — С вашим погрузочным ордером все в порядке?
Дэн улыбнулся ей с нижней ступеньки.
— Разумеется. — Он весьма чопорно поклонился, не рискуя приблизиться. — Я хотел еще раз поблагодарить за то, что вы разрешили мне воспользоваться вашим хлопкоочистительным заводом. Урожай обещает быть рекордным — для нас обоих.
— Можете говорить совершенно свободно, — сказала она, улыбаясь. — Нам не помешают, за нами даже не станут шпионить. Люк только что предостерег меня от встреч с вами, так что его совесть чиста.
Рина внимательно наблюдала за Дэном, когда он переступил через порог, остановился и поднес ее руку к губам, затем подошел к камину согреться. «Ты столь же спокоен, что и я, — вдруг подумала она. — В глубине души ты знаешь, что эта встреча была предопределена».
— Вы прислушаетесь к этому предупреждению, Лорена? — спросил он, глядя на огонь.
— Нет, Дэниел.
— Можно узнать, почему вы решили им пренебречь?
— По самой простой причине — я не способна избавиться от привычки постоять сама за себя.
— В таком случае я рад, что меня считают вашим союзником, — заключил он и взглянул на нее. — Я как раз хочу сделать новое предложение о сотрудничестве.
Зная, что последует, она старалась воспринять все шутливо.
— Новое предложение, Дэниел?
— Не хотите стать хозяйкой Четырех кедров и выйти за меня замуж?
Итак, это предложение наконец-то прозвучало. Она ответила тут же, не подумав. Эти слова она ожидала давно.
— Разве я могу?
— Разве вы можете отказать?
— Я должна вырастить сына на его собственной земле. Как вдова я должна защищать свои права…
— Вы наконец-то признали, что капитан Селби мертв?
— На прошлой неделе в Атланте я подала прошение о получении вдовьей части наследства, чтобы перенять дела плантации. Эти права мне только что предоставили.
— Я не желаю лишить вас этого наследства, — ответил он. — Селби может остаться на ваше имя. Когда мальчик достигнет совершеннолетия, мы распорядимся о том, чтобы он стал наследником. Разве вы не понимаете, что я сделал это предложение ради нас всех?
— Вы и так много сделали.
— Пока я ничего не сделал, если не считать помощи в восстановлении того, что уничтожила война.
— Вы же знаете, я готова вернуть ту ссуду.
— Это не ссуда. Называйте это вкладом в ваше будущее — и в мое тоже.
— Дэниел, Селби не нужна помощь ни одного мужчины. Я это уже доказала.
— Даже сильным нужна любовь, Лорена. И вам больше всех, поскольку ваша большая любовь не встретила взаимности.
— Ваши чувства делают вам честь, Дэниел, — ответила она, придавая своему голосу оттенок горечи. — К сожалению, я циник и дорого заплатила за приобретенный опыт. Если учесть все обстоятельства, то вы вряд ли сможете винить меня за то, что я остерегаюсь новых приключений.
— Что помогало вам выжить здесь до нашей встречи? — спросил он. — Работа, еще раз работа и больше ничего. Приковав свой взгляд к бороздам, вы забыли о звездах.
— Моя путеводная звезда — мой сын. Моя работа принесла вознаграждение. Теперь все Селби принадлежит мне. Пока я не передам его Энди, мне больше и желать нечего.
— Как вы можете довольствоваться такой малостью? Если можете столько дать мне и Югу.
— Почему меня должны касаться беды Юга? — удивилась она.
— Тогда подумайте только о нас. Вы любите меня с того мгновения, как мы встретились. Три года назад вы все отрицали, и я принял эту ложь за чистую монету. Скажите, что это правда, и я оставлю вас в покое.
Рина выслушала эти слова, избегая его взгляда.
— Допустим, что я люблю вас — немножко. Допустим, мне хватит дерзости признаться, что я всегда буду помнить ту бурную ночь, которую мы провели вместе? Разве это избавляет меня от долга перед Энди? От долга перед судьей, от необходимости содержать Селби в надлежащем состоянии?
— Вы не сможете сохранить все так, как было раньше. Сейчас, когда война проиграна и негры стали свободны. Если не считать Селби и Четырех кедров, округ лежит в развалинах и требует восстановления. Если мы объединим усилия, Лорена, то можем стать творцами этого нового дня.
— Каким образом? Ведь мои соседи ненавидят меня, и они никогда не примут вашей помощи.
— Это верно. Но только до тех пор, пока прошлое мешает им здраво мыслить. Однако так долго продолжаться не может. У Юга есть то, в чем нуждается Север. В конце концов, Юг встретится с Севером на равных, как партнеры. Точно так же, как мы должны встретиться.
Когда она заговорила снова, ее голос казался слабым и далеким, словно эхо во сне.
— Не торопите меня, Дэниел. Сын у меня на первом месте.
— Наш сын, моя дорогая.
— Его зовут Селби.
— Какое имеет значение, как его зовут? Мы породили его.
Дэн уже держал ее руки в своих: она не помнила, когда он взял их. Ей потребовалось огромное усилие воли, чтобы высвободиться.
— Хорошо, Дэниел. Он также и ваш сын. Но я никогда не смогу признать это.
— Я этого и не прошу. Мальчик будет носить имя Селби: его место здесь. Селби — воплощение его цели. Но в чем воплощение вашей цели, если не во мне?
Голос Дэна отозвался в ее душе огромной неизведанной тоской. Она боялась, что погибнет, если сейчас взглянет на него.
— Спросите меня завтра, — прошептала она. — Возможно, тогда я смогу ответить.
— Я спрошу вас завтра, — пообещал он. — И послезавтра. До тех пор, пока вы не вспомните, что являетесь женщиной.
Когда Лорена осмелилась поднять глаза, ей сначала показалось, будто он ушел. Затем она заметила, что он стоит в самых дальних дверях, недоступных свету лампы.
— Лорена, я сегодня пришел еще по одной причине, — заговорил он. — Почти нет сомнений, что к утру произойдет бой. Если что-нибудь случится, мне хочется, чтобы вы знали, как сильно я вас люблю.
Ей раньше никогда не приходило в голову, что Клан представляет для него угрозу. При этой мысли ее сердце замерло от ужаса. Наконец-то она ясно поняла, почему она испытывала дурные предчувствия, от которых по ее телу пробежал холод.
— Люк предупредил меня, что Клан вполне может напасть на Селби, — сказала она.
— Не думаю. По имеющимся у меня данным целью нападения станет Линкольнвиль.
— Но эти негры там совершенно беззащитны.
— Не совсем, — спокойно ответил он. — Мы будем готовы к нападению.
Она сказала первое, что пришло ей на ум:
— Дэниел, пожалуйста, возвращайтесь.
Когда Дэн снова приблизился к ней, она подумала, что он заключит ее в свои объятия, и знала, что тогда не сможет ничего поделать с собой. Вместо этого он лишь взял край кружевной шали, которая была на ней, и прижал его к своим губам.
— Я вернусь, — шепотом сказал он. — Я обязательно вернусь.
Затем он повернулся и вышел в надвигавшуюся ночь.
Рина выглянула за дверь и хотела было вернуть его, дать ответ на его предложение прямо сейчас, чтобы он ушел уверенным в том, что она любит его. Затем догадалась, что уже призналась в этом и вернулась в дом. Ее глаза наполнились слезами, когда она в фойе прижалась к колонне винтовой лестницы. «Спустя три года после Аппоматтокса[21], — думала она, — ты заключила сепаратный мир. Моли Бога, чтобы он продолжался».
3
Огонь в камине гостиной уже тлел, когда Янси спустился по лестнице. Он заметил Рину только тогда, когда та шевельнулась на диване, наполовину скрытом в тени.
— Почему ты не переодеваешься? — спросил он. — Квент нежится в горячей ванне, но он скоро спустится сюда.
— Я сижу здесь и думаю, — ответила она.
— Разве я не видел, как кто-то только что уехал?
Рина улыбнулась и подбросила в камин свежих сосновых веток.
— Старый мошенник, ты хорошо знаешь, что здесь был Дэниел. Спорю, ты следил из верхнего окна.
— Виноват, — признался Дядя Док. — Судя по осанке Дэна, я сказал бы, что он услышал неплохие новости.
— Я обещала в ближайшее время дать ему ответ.
Прежде чем заговорить, Янси внимательно взглянул на Лорену и остался доволен тем, что увидел.
— Будем надеется, ты скажешь Дэну, что любишь его. Узнать это он имеет право.
— Дядя Док, он знает, что я его люблю. Он все время знал это.
— Значит, пока дела идут неплохо. Отдаться ему ты еще успеешь.
— Я уже отдалась ему, — сказала она с бледной улыбкой.
— Ты так поступила в надежде, что он подарит тебе ребенка. Ты проявила чистый эгоизм.
